— Чего так?
— Не надо и всё, а то могу и в рыло дать, усёк? — слуга вонзился взглядом в друга, — Ты не смотри на седину, рука у меня ещё крепкая, можешь, вон, Харта спросить.
— Да понял, понял… Мы тоже капитана в обиду не даём, если где какой кипиш. Так то капитан, средь господ редко кто ровня ему, сам знаешь. Уж не взыщи.
Их отпустили на два часа. Капитан велел не нажираться: ночью предстояло дело. Корчма стояла недалеко от полка, огромная, как казарма, с кучей деревянных столов, грязным земляным полом и суровым на вид хозяином. Харт никогда таких не видел. Всё убранство её: мебель, окна, стены — было простым, грязным и грубым. Конюху это понравилось — никакой благородный сюда носа не сунет.
Компания села за край стола, Тиль принёс четыре кружки пива и солдаты стали вспоминать былые времена.
Харт слушал, но всё чаще отвлекался на других людей. За соседним столом играли в кости, в дальнем углу корчмы завязалась драка — толпа встала в круг, а двое внутри дубасили друг друга. Никто и не думал их останавливать.
— Интересно, чего это они? — спросил Харт.
Ему ответил Жак:
— Небось, побились об заклад, кто кого. Обычное дело.
Конюх следил за дракой, вполуха слушая разговор солдат, пока сама собой в уши не влезла беседа их соседей:
— Откуда рубец на щеке?
— Мой вчера отоварил. Как увидел, что дублет его мокрый, так первым, что под руку попалось, и треснул. То бечёвка была. Не, ну ты подумай — пьян под утро приходит, а к утру ему любимый дублет подай стираным, глаженым, сухим чтоб. Да когда ж он высохнуть-то успеет? К другому бы давно ушёл, да откуда бы знать, что у другого лучше будет? Вот и терплю.
— Твоя правда. Я тоже не разгибаюсь. Нашему как приспичит чего: то ванна по три раза на дню, то ехать куда, то жрать неси. Ну, мы и бегаем цельный день. Благо, уехал он на три дни. Меня, вот, оставил в доме порядок наводить. Да только ничего я наводить не буду — убирай, не убирай — всё одно, влетит. Уж этот завсегда найдёт, к чему прицепиться. Дак лучше тут отдохну, раз всё одно огребать от хозяина.
— И то верно. Мой тоже пару дней тому что учудил…
Харт с интересом слушал, как эти двое обсуждают своих хозяев. В имении де Сарвуазье никто никогда про господ подобного не говорил. Он вспомнил, сильно ли гоняли его самого? Да уж, немало коней он вычистил за своё грошовое жалование. Но люди вокруг никогда не возмущались. И такие разговоры Харт услышал впервые. Ему стало интересно, о чём говорят другие, но в общем гомоне было не разобрать.
Вскоре солдаты засобирались. Они вышли на улицу и распрощались.
Харт вспомнил пышку из трактира. Как назло, напрочь забыл, как её зовут… И надо было ещё решить, где её потискать сподручнее. Может, в кладовой? Иль на чердаке? Он ещё раз припомнил её озорные глаза и хорошие, наливные округлости. Вспомнил, как она оглянулась на его взгляд вслед. Не, такая сама подскажет, где лучше. Уж эта точно знает, чай, не впервой ей. Небось, отпускать ещё не захочет…
***
— Он будет служить при капитане, и их обязательно пошлют в какое-нибудь пекло, уж я-то знаю. И нет, Астрид. Если их пошлют на войну, со мной нельзя. Я запрещаю. Никаких споров, поняла?
— Да, папа… — Астрид сидела за столом, не поднимая глаз. Сама скромность.
«Всё равно будет канючить, знаю я её» — подумал Род, — «Никуда без ненаглядного папули. Избаловал… Но что с меня взять? Люблю я её».
Марта поставила тарелку на стол:
— Значит, опять это смертоубийство начнётся? Опять будешь ледяным взглядом всё вокруг буравить? Опять будешь сидеть и глядеть в одну точку, словно и нет рядом никого, — у жены внезапно потекли слёзы, — Или чего похуже…
Она отвернулась.
— Не скули, стара. Я на рожон лезть не собираюсь, авось, милуют боги.
— Старая, да, старая! Хочу, чтобы и ты старым побыл, внуков понянчить успел. А ты?! Вот чего тебе в господском доме не сиделось? На кой нужен ты тут?
— Мама, ну перестань, — вмешалась Астрид, — Папа сказал, что на рожон лезть не будет. Значит, обойдётся всё. Он же хитрый у нас, неспроста его Лисом кличут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Из своей комнаты вышел господин Жерар в светлой одежде:
— Род, ты готов?
— Да, господин. Надо бы нам доспехами разжиться, раз с капитаном де Куберте в одном отряде ходим.
— Я спрошу для тебя сегодня. Если не даст, купим. Знаешь где? — непринуждённо ответил молодой граф.
Его настроение явно улучшилось после сегодняшних занятий на плацу.
— Вам тоже надо, господин.
— Да ладно тебе, Род. Быстрые ноги, отскоки и смещения — вот мои доспехи. Сам же видел, за час меня никто даже не коснулся.
«Так то один на один. Не бывали вы ещё в настоящей драке, господин. Впрочем, один раз бывали, да то вам свезло. Если б меня с конюхами в кустах не сидело, где бы вы сейчас были?»
Род решил промолчать. Уж если молодым чего в голову втемяшится, сложно отговорить.
«Может, хоть капитан сможет? Надо бы ему шепнуть — так мол и так, племянник пусть к доспеху привыкает. В подразделении положено, и всё».
— Как знаете, господин. Лошадь готова, Харт всё сделал.
— Спускайся, — Жерар потопал к выходу в коридор.
Род обнял по очереди жену и дочь, и догнал господина уже на лестнице.
— Поговори с трактирщиком, пусть найдёт чердак какой, или каморку. Отселим от вас конюха, — сказал граф, — Где он, кстати?
— Да есть тут одна…
— Что, уже? У нас всех баб соседских попортил, и тут неймётся никак. Отселять его надо от твоей дочери, старик.
Оба усмехнулись и вышли на улицу.
***
— Именем короля, сдавайтесь! — прокричал Люк.
Они окружили шестерых молодых людей, как и много раз до этого. Рутина. Радовало одно — пока никто не умер.
Племянник и сержант Род стояли позади, вне опасности. Молодой граф даже не пытался скрыть пренебрежения — скрестил руки и надулся, то и дело отводя взгляд.
«Послали боги родственничка».
Нарушители застыли в недоумении, но сопротивляться пока не пытались.
Его новые офицеры стояли рядом с ним и внимательно наблюдали. Вместо тройки Жака взяли тройку новеньких. Ничего солдаты — стоят готовые, оружие правильно держат. Таких врасплох не возьмёшь. Что это у одного там? Как будто ухмылочка по лицу прошла? Интересно…
— Итак, пёс министра вернулся? — возгласил один из нарушителей, — Все благородные люди обрадовались вашему исчезновению. Думали, вас уже доедают черви…
— Сдайте оружие, господа. Лучше быть живым и арестованным, чем гордым и мёртвым, поверьте.
— Это спорный вопрос, — фальцетом пропищал один из них.
А другой внезапно сделал какое-то движение.
«Шшшшаахх!» — алебарда с отвратительным чавканьем вошла ему в плечо и отрубила руку, а вторым ударом проткнула грудь. Кровь из обрубка сначала с силой брызнула, потом полилась обильным потоком, потом снова брызнула… Не спасти. Даже если затянуть обрубок, с проколотым сердцем не жилец. Он перестал дышать через несколько секунд.
Бил солдат, который ухмылялся за миг до этого. И опять что-то вроде радости еле заметно мелькнуло у него на лице. Люк грозно посмотрел на него.
— Все же видели, он хотел меня заколоть… — ответил солдат. Двое новых офицеров, видно, тоже были довольны, судя по лицам.
«Интересно, я со стороны кажусь таким же мясником?».
Молодые господа побросали оружие, а Тиль проворно собрал его.
Двинули к городской тюрьме. Люк заметил, что один из арестованных идёт плохо, и остановил конвой.
— Что у тебя там? Сильвио, фонарь сюда!
Побелевший молодой человек откинул полу колета в сторону, и капитан увидел порез на боку, размером с ладонь.
— Марио, бинты давай.
Солдат стал перевязывать раненого. Люк осматривал остальных, когда раненый вдруг произнёс:
— Спасибо, вы спасли меня.
Де Куберте не поверил своим ушам:
— Чего? Чего ты сказал?
— Вы спасли меня. Не нужно было соглашаться на эту дуэль. С самого начала всё было ясно… Да только все вокруг твердят, что смерть лучше позора.