Петровские ворота Петропавловской крепости. Фиксационный чертеж. 1730-е гг.
Место, на котором были поставлены ворота, в соответствии с представлениями петровского времени, является священным. Известная рукопись XVIII века «О зачатии и здании царствующего града Санктпетербурга»[130] излагала придуманную, но ставшую впоследствии общепринятой версию основания крепости и города. Согласно легенде, 16 мая 1703 года Петр Великий совершил ряд ритуальных действий, в числе которых было и следующее: «изволил разметить, где быть воротам, велел пробить в землю две дыры и, вырубив две березы тонкие, но длинныя, и вершины тех берез свертев, а концы поставлял в пробитые дыры в землю на подобие ворот. И когда первую березу в землю утвердил, а другую поставлял, тогда орел, опустясь от высоты, сел на оных воротах; ефрейтором Одинцовым оной орел с ворот снят. Царское величество о сем добром предзнаменовании весма был обрадован». Далее рукопись сообщает, что «великому и равноапостольному царю Константину», когда он искал место для города, возведение которого было ему поручено самим Богом, также явился орел, указавший, где строить. Огромный двуглавый орел, отлитый из свинца мастером Франсуа Вассу и укрепленный над аркой Петровских ворот (первоначально, судя по описаниям Берхгольца и др., с внутренней стороны), явился как бы материализацией этого сюжета и одновременно заострял его смысл: двуглавый орел — герб российского государства (перешедший, кстати, к России от империи Константина Великого) и, стало быть, само божественное провидение, направившее орла к месту закладки крепости, указало таким образом на то, что отвоеванная у шведов земля должна принадлежать России.
Низвержение Симона-волхва. Барельеф К. Оснера. 1708 г.
Центральное место в композиции ворот занимает барельеф работы Конрада Оснера «Низвержение Симона-волхва апостолом Петром». Сюжет, рассказывающий о борьбе апостола с магом известен по древнему христианскому преданию, проникшему на Русь в переводах еще в Средние века. По преданию, самарийский чародей Симон, соперничавший с апостолом Петром за власть над людьми, совершал различные чудеса, пользуясь обманом или помощью злых сил, но каждый раз он изобличался апостолом. Итогом соперничества между колдуном и учеником Христа стала попытка Симона с помощью демонов вознестись на небо с римского Форума. Петр приказал демонам отступиться, и маг, упав, разбился о камни площади. Композиция барельефа строго симметрична: в центре верхней части расположен падающий головой вниз бородатый волхв, по сторонам от него два ангела в облаках, в нижних углах — группы людей, пораженных происходящим чудом. В бритом лице стоящего среди них апостола, одетого в тогу, без труда обнаруживаются черты царя Петра. Внизу центральной части — изображение крепости с двумя башенками по краям и храмом, увенчанным шпилем. Это, конечно, сама крепость Санкт-Петербург (в 1708 году, когда создавался барельеф, каменный собор еще не был заложен, а силуэт первой деревянной церкви схож с тем, который мы видим здесь). Крепость и мощеная площадь перед ней на барельефе размещены прямо под фигурой падающего с небес Симона, который должен, таким образом, разбиться именно здесь. Как справедливо замечает С. П. Заварихин, «современники легко прочитывали в этом сюжете намек-предсказание на неминуемое поражение Карла XII в Северной войне. Более глубокое прочтение сюжета: гибель волхва, последовавшая за этим казнь апостолов Петра и Павла, возведение собора над могилой святого Петра в Риме — аллегорически связывает Петербург с Римом, а судьбу России — с победой над предрассудками и рутиной». Не случайно Симон изображен бородатым, а Петр — бритым; борода была в это время знаком косности и ретроградства. Глубину всей аллегории придает смысловая игра: апостол Петр — царь Петр — крепость Санкт-Петербург (буквально «крепость святого Петра») — камень (значение имени Петр) — «…на сем камне я создам церковь мою, и врата ада не одолеют ее» (слова Христа об апостоле Петре) — церковь в крепости — Симон (первое имя апостола Петра) — Симон-волхв (лже-Петр), разбившийся о камни и т. д.[131] К тому же статуя апостола Петра, стоявшая на верху сооружения, изображала его с ключами в руках (согласно христианским представлениям апостол Петр является хранителем ключей от рая), что превращало эти ворота в аналог райских врат (ср. постоянное наименование Петербурга в переписке Петра I — «Парадиз»). Мотив священного города, находящегося под божественным покровительством, поддерживался и помещенным на фронтоне ворот рельефным изображением Саваофа с распростертыми в благословляющем жесте ладонями, и изваянием Афины Полиады — покровительницы городов, установленным в одной из боковых ниш ворот. Мотив военной победы над шведами продолжала стоящая в другой нише статуя Афины-воительницы (иногда ее называют римским именем Беллона), а также барельефные композиции из доспехов и сама форма ворот, выполненных в виде триумфальной арки (образцом послужила триумфальная арка, построенная Трезини в 1704 году в Нарве).
Таким образом, Петровские ворота языком символов и аллегорий объясняли, на чьей стороне божественная поддержка в войне за устье Невы. Ниеншанц же в этом контексте становился фальшивым городом-самозванцем, лишенным благодати, и потому он должен был быть разоблачен, то есть уничтожен без следа.
Появление города Санкт-Петербурга и разрушение Ниеншанца
Принято считать, что одновременно с закладкой крепости был основан и город возле нее. По крайней мере, «Ведомости», ссылаясь на сообщение от 2 июля 1703 года из Риги, писали о начале строительства и города, и крепости (см. документ № 6). Тем не менее у нас все-таки нет достаточных оснований считать, что, отдав приказ о насыпке на Заячьем острове крепостных валов, Петр уже имел в виду и возведение города, и перенос в него столицы. Замысел постройки нового большого портового города на отвоеванных у шведов землях, возможно, владел Петром и до закладки крепости. Фоккеродт связывает возникновение поселения с идеей адмирала Ф. А. Головина соорудить на Неве укрепленный пункт, который бы предотвращал возможность переброски по суше шведских войск из Финляндии в Ливонию или обратно и мог бы использоваться для хранения военных запасов. Но условия, на которых Россия владела устьем Невы, не позволяли до окончания войны или, по крайней мере, до генерального сражения с основными силами Карла XII считать эти земли полноценной частью Московского царства. Юридически Столбовский договор, утверждавший принадлежность Невского края Швеции, продолжал действовать до заключения Ништадтского мира в 1721 году. В 1703 году и еще в течение ряда лет поселение, ставшее называться, как и крепость, Санкт-Петербургом, строилось без всякой основательности, вероятно по соображениям, высказанным Фоккеродтом: «если бы когда-нибудь надобно было оставить это место, то это не принесло бы большого огорчения».