Разговор через прилавок был вполне легковесным, главным образом касался лишь фильмов, которые им хотелось посмотреть, а также того, что в последнее время происходит между Уиллом и Кейтлин. Однако они с Брайаном аккуратно избегали обсуждать ту тему, которая больше всего их завораживала, — тот предмет, который в прошедшие месяцы занял столько их дней и ночей.
Уилл обожал готовить апельсиновые поплавки. Запах ванили в сочетании с апельсиновой шипучкой был по-настоящему славным. Главная проблема с работой в «Хербис» заключалась в том, чтобы не есть слишком много мороженого, когда тебе этого отчаянно хотелось. Хозяин заведения ясно дал им с Ником понять, что он не против, когда работники пробуют продукты, но лишь до тех пор, пока эти «пробы» остаются в разумных пределах.
Как только наверху поплавка появилась прелестная ванильная пенка, а мороженое утонуло в газировке, Уилл притащил свой шедевр к прилавку. Брайан расплатился, и двое друзей стали строить планы на предмет того, чем они займутся, когда смена Уилла закончится. Кейтлин собиралась пойти в кино со своими подружками, а потому Уилл прикинул, что ему удастся затащить Брайана в ирландскую таверну «У Лайама» на славное буйволиное крылышко.
Странное, озорное выражение затуманило лицо Брайана. Затем он улыбнулся.
— Спасибо за поплавок.
Брайан повернулся, собираясь уходить, а Уилл нахмурился, задумываясь о значении того странного взгляда, которым только что наградил его Брайан. Очень долго ему задумываться не пришлось. Наблюдая за тем, как Брайан несет свой апельсиновый поплавок к столику, где сидели Дэнни и Майк, он все понял.
Ноги Брайана Шнелля не касались земли. Подошвы его туфель постоянно оставались в дюйме с лишним от линолеума. Вот так вот плывя, Брайан добрался до углового столика и сел напротив двух приятелей, которые, судя по всему, совершенно не заметили эту небольшую частичку магии. Сердце Уилла затрепетало у него в груди, и он почувствовал, что краснеет, неспособный остановить улыбку, которая в этот самый момент расплывалась у него на лице.
«Спасибо за поплавок, — подумал Уилл. — И впрямь умник хитрожопый».
Тут его внезапно охватила тревога. Убежденный в том, что все остальные в мороженице наверняка заметили этот тонкий магический трюк, Уилл огляделся по сторонам. Кондиционер продолжал гудеть, а аудиосистема исправно качала музыку. На сей раз, соответствуя всему репертуару, оттуда звучала одна из песен группы «Лед Зеппелин». Уиллу показалось, что это «Дурак под дождем», хотя вещами «Цеппелина» он никогда особо не увлекался.
Никто на Брайана не глазел. По сути, единственным человеком в «Хербисе», кто вообще смотрел в сторону того стола, был Ник. Заметив, что Уилл пристально на него взирает, он повернулся к нему и покачал головой.
— Скажи мне, чего ради мы должны опять здесь работать? — спросил Ник.
— Ради денег, друг мой, — ответил Уилл, чувствуя странное оцепенение и отстраненность от собственных слов. — Капитал. Покупательная способность. Всякие такие дела.
Тут над дверью звякнул колокольчик, и Уилл заставил себя взглянуть в том направлении. В мороженицу вошли двое парней лет двадцати в забрызганной краской одежде и с рабочими ботинками на ногах. Загорелые лица маляров были в поту. Здесь они были почти завсегдатаями, и в любой другой день Уилл поболтал бы с ними, посочувствовал, что парням приходится в такою погоду работать на открытом воздухе. Сегодня же он попытался мысленно их отвадить. Маляры никуда не исчезли, но к удивлению и облегчению Уилла втихомолку прошли дальше, где Ник ждал, чтобы их обслужить.
Таким образом Уиллу оставалось только сосредоточиться на Брайане. А тот, сидя за столиком и уже ввязавшись в оживленный разговор с Дэнни и Майком, на секунду отвлекся, чтобы оглянуться на Уилла. Его улыбка была просто невыносимой. Уилл не удержался от негромкого смеха себе под нос. «Вот сукин сын, — подумал он. — Она у тебя все-таки получилась. Долбаная левитация».
Но Брайан был не единственным человеком, за которым он наблюдал.
На прилавке были мелкие блямбочки мороженого. Заплакал ребенок. Девочка-подросток, сидящая за столиком вместе со своими подружками, запрокинула голову и испустила поток легкомысленного смеха, который секунду спустя заставил ее смущенно прикрыть лицо. Снаружи солнце продолжало нещадно обрушиваться на тротуар. «Хербис» была сейчас подобна миллиону других морожениц. Все шло в высшей степени обычно.
Уилл повернулся спиной к Нику и малярам. Опустил руки под прилавок, чтобы никто из клиентов не заметил искривления его пальцев. Затем закрыл глаза и прошептал несколько слов на французском. Почти все эти слова звучали для Уилла как полная галиматья, и тем не менее он обладал представлением о том, что все они вместе означают, что именно предстоит выполнить данному заклинанию. Задержав его у себя в голове, Уилл распахнул глаза, снова и снова повторяя труднопроизносимые французские слова, аккуратно формуя их языком.
К этому заклинанию прилагались определенные атрибуты. Белая свеча, обугленный кусочек березовой коры, черная нитка и, самое досадное, человеческая слюна. Однако труды Жана-Марка Годе открыли Уиллу и Брайану одну из самых фундаментальных истин магии, нечто такое, к чему ни один из других позеров никогда и близко не подходил. Всякий заговор, однажды успешно выполненный со всеми соответствующими ритуалами, в дальнейшем становился гораздо проще, требуя лишь слов и сосредоточения. Получалось так, как будто власть претворять в жизнь данную частичку магии несмываемо записывалась за конкретным магом. Это было восхитительно, хотя и довольно пугающе. Всякий раз, когда кто-то из них выполнял некий заговор, они навеки менялись.
Менялись посредством магии.
Теперь, когда из аудиосистемы стал звучать очередной старый хит, а Ник вручил первому из маляров порцию мороженого, Уилл взглянул на столик, где Брайан сидел вместе с Дэнни и Майком Лейбо. Майк закатывал глаза и громко хохотал, пока Дэнни по поводу чего-то такого разглагольствовал. Брайан затолкал блямбу ванильного мороженого в апельсиновую шипучку, потягивая оттуда через соломинку.
Уилл аккуратно изогнул пальцы, в точности копируя положение, проиллюстрированное тонкими, похожими на паутинку карандашными набросками в книге Годе. Губы его безмолвно двигались, произнося трудные французские слова. Уилл не смог удержаться от улыбки.
Прямо у него на глазах апельсиновая шипучка в бокале у Брайана начала менять цвет на темно-красный. Подаваясь вперед и добродушно посмеиваясь над праведным гневом Дэнни, Брайан от души потянул шипучки из своего апельсинового поплавка, а затем отпрянул, кривясь от отвращения. Скребя ногами по полу, он откинулся на спинку стула и сплюнул прямо на стол. Затем взгляд Брайана сосредоточился на бокале, и он все понял.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});