Лодка повернула на юго-восток, в сторону побережья. Эллиот прищурился, вглядываясь в крохотный порт, куда они направлялись.
– Да? – требовательно спросила она.
– Что «да»?
– Мы оба знаем, что не женаты.
Эллиот мог бы согласиться, чтобы успокоить ее, но ему не хотелось лгать и притворяться. К тому же неопределенность их положения волновала его в значительно меньшей степени, чем следовало. Он никогда не стремился к браку, тем более с такой женщиной, как Федра Блэр, но, принося брачные обеты, он ясно сознавал, что от них будет непросто избавиться.
А пока тот факт, что в этой стране он считается ее мужем, дает ему определенные выгоды. Он сможет лучше защитить Федру благодаря особому статусу, который дает принадлежность к аристократической фамилии. Кроме того, сможет присматривать за ней днем и ночью. А если по возвращении в Англию выяснится, что брак, заключенный в Позитано, действителен, это тоже может оказаться полезным.
Если они и вправду женаты, то публикация мемуаров будет зависеть не только от нее. Эллиот никогда бы не додумался до столь радикального способа защитить семейную честь, но судьба иногда предлагает неожиданные решения.
Федре, конечно, не понравится подобный исход. Вот почему Эллиот велел команде плыть в Пестум. Хотелось потешиться приятными иллюзиями как можно дольше, прежде чем выяснится, что Федра Блэр готова потратить остаток жизни, чтобы превратить его существование в земной ад.
– Вы требуете, чтобы я признал то, в чем совсем не уверен. И вы, кстати, тоже. На самом деле вы хотите, чтобы я подтвердил, что буду вести себя так, словно мы не женаты.
– Можно сказать и так.
– Я против. По-моему, это будет преступным пренебрежением неожиданно представившейся нам великолепной возможностью.
Федра выскользнула из его объятий и поднялась. Повернувшись к нему, она подбоченилась и теперь являла собой образ женщины, намеренной спорить и препираться, пока ей не удастся склонить оппонента к своей точке зрения.
В тени парусинового тента ее нежная кожа отсвечивала перламутром. Яркие пряди волос танцевали на ветру, образуя вокруг ее фигуры сияющий ореол. Тонкие юбки развевались, обрисовывая очертания ее бедер и ног, которыми Эллиот мог беспрепятственно любоваться минувшей ночью.
– Позвольте объяснить вам, – заявила Федра, – почему нам не следует признавать это венчание, пока мы не вернемся в Англию.
Она принялась расхаживать по палубе, перечисляя свои доводы и загибая пальцы.
Эллиот слышал ее голос, но как-то издалека. Он снова находился в башне, стоя на коленях и глядя на ее обнаженное тело. Затем он овладел ею, как сделал это вчера, но теперь акт обладания был подкреплен супружескими правами. Федра говорила и говорила, расхаживая взад-вперед вдоль края затененной зоны, но ее слова сливались в мелодичное журчание, служившее фоном для их занятий любовью.
Наконец она остановилась, устремив на него подозрительный взгляд:
– Вы меня не слушаете!
– Слушаю. Ваша логика оказала бы честь университетскому профессору. Я согласен с каждым вашим словом. Но в данный момент меня это не волнует.
Федра испустила протяжный вздох, поражаясь подобной тупости.
– Вас не волнует, что вы можете оказаться связанным на всю жизнь с нежеланной женщиной?
– Я уже обдумал этот вопрос. А что касается вашего предположения, будто я не желаю женщину, о которой идет речь, то здесь вы глубоко ошибаетесь. – Он привлек ее к себе на колени и поцеловал.
Застигнутая врасплох, Федра не сопротивлялась. Своей неожиданной атакой он возродил близость, пережитую прошлой ночью, призывая ее взглянуть на ситуацию его глазами и оценить положительные стороны сомнительного положения, в котором они оказались.
Жена хозяина гостиницы распахнула дверь в спальню Федры. Дальше по коридору ее муж лично сопровождал Эллиота в его комнату. Очевидно, хозяева решили, что прибытие столь блестящего джентльмена требует проявления особой почтительности.
Бросив взгляд в сторону коридора, Федра встретилась глазами с Эллиотом и заподозрила, что он прикидывает расстояние между их комнатами. Утихшее возбуждение вспыхнуло снова, доставив ей несколько неловких мгновений. Она поспешно шагнула внутрь и закрыла за собой дверь в надежде, что уединение поможет ей избавиться от воздействия, которое он на нее оказывал.
Последние полчаса на шхуне совершенно спутали ее представление о том нелепом положении, в которое она попала. Поцелуи Эллиота смутили ее ум, тело и сердце. С каждым восхитительным мгновением он подтачивал устои, на которые она привыкла полагаться. Она чувствовала, что ее влечет в неведомые воды, и не знала, что с этим делать.
Даже если произнесенные ими обеты ничего не значат, они могут создать неразрешимые проблемы. Самое разумное в сложившейся ситуации считать, что никакого венчания не было. К сожалению, Эллиот придерживался другого мнения.
Федра не питала иллюзий, что им руководит только желание продолжить их роман. В качестве мужа он мог предъявить права и на многое другое. Мог потребовать, чтобы она поделилась с ним своими планами, ограничить ее свободу, вмешиваться в ее дела. И никто в этой стране не станет содействовать ей, если ее «муж» этого не захочет.
Тем временем жена хозяина гостиницы открыли ее саквояж, вытащила и встряхнула платья и принялась развешивать их в гардеробе. Ее темные глаза сочувственно скользнули по рядам черного газа и крепа.
– Mi dispiace.[1]
Видимо, она решила, что это траурная одежда. Федра не достаточно владела итальянским, чтобы вывести ее из заблуждения. Все ее попытки объясниться в Позитано не имени особого успеха.
Женщина вышла и вскоре вернулась с кувшином воды. Налив немного в фаянсовую чашу, она предложила Федре помочь раздеться.
– Ваш муж… bello elegante[2]**, – заметила она, расстегивая крючки на спинке платья.
«Он мне не муж», – безмолвно возразила Федра. Не имеет значения, что подумают хозяева гостиницы. Эллиот прав в одном. Эта поездка значительно упростится, если все будут думать, что они женаты. Она уже заметила разницу. Вместо легкого презрения, с которым она сталкивалась всю жизнь, на шхуне и в гостинице к ней относились с уважением.
К тому времени, когда Федра устроилась на новом месте, сгустились сумерки. Хозяйка гостиницы собралась уходить, когда в дверях появился Эллиот. За последнюю неделю он весьма поднаторел в местном диалекте и смог дать женщине пространные указания.
– Что вы ей сказали?
– Что мы будем обедать на свежем воздухе, в саду. Кроме того, я распорядился, чтобы нам приготовили ванны перед сном. Как насчет того, чтобы спуститься вниз? Не считая хлеба с сыром, которыми мы перекусили на шхуне, мы весь день не ели.