"Духи, за что наказываете меня и мою семью?" - думала мать, глядя на исхудавшее тельце в выстланной мехом корзине. В хижине пылал очаг, унося дым в отверстие на крыше. Она жарко натопила, но сынишка дрожал, умоляя согреть его. Холод, от которого не было спасения, пробирал его до костей. На коже проступал липкий холодный пот, вытираемый внимательной матерью. Компрессы из синих лопухов, смоченные зельем от верховного шамана, не помогали. Ничто не помогало.
- Мама... воды... - прошелестел губами еле слышно сын, не открывая глаз.
Его взгляд давно, кажется, целую вечность, перестал быть осознанным и бесцельно блуждал по внутренностям хижины, не видя ничего и никого. Он с ужасом шептал по ночам о страшной тёмной пещере со стенами, оплетёнными корнями, и заваленным костями полом. О почерневших от крови каменных плитах, возвышающихся из костяного покрывала, и о том, как его привязывают к ним и режут тело, воткнув множество ядовитых иголок с чёрными нитками. Он кричал забрать его оттуда, визжал, метался, не успокаиваясь до рассвета.
Заплаканная Палена шла к Гал-Джину, уверенная, что сына мучит злой колдун. Верховный шаман сокрушённо качал головой и разводил руки. "Мой ученик проведёт обряд очищения, - вздыхал он, - молись Озёрной Улитке и Подателю Жизни, женщина".
Она знала, обряды учеников не исцеляли других детей. От хвори спаслось всего двое, и то благодаря стараниям Гал-Джина, проводившего над ними долгие ритуалы. Слишком долгие для остальных сыновей и дочерей Озёрной Улитки.
- Пей, сыночек, - Палена поднесла ко рту сына ковш с подогретым целебным отваром.
Гралл-Таг крепко держал приподнятую головку сынишки, другой рукой сжав его ручки. Едва жидкость коснулась губ, ребёнок закричал, задёргался, расплёскивая содержимое ковша.
- Нет! Нет! Оно печёт! Ледяное и печёт! Мама, ты насыпала в лёд красного перцу! Зачем? Не надо!
Палена расплакалась и отложила отвар, осушив тряпицей мокрые губы сына.
- Почему? Чем мы провинились пред вами, о, великие духи? - восклицала она.
Муж обнял её, крепко прижал к себе, поглаживая волосы, она уткнулась лицом в его плечо. Он охотник, ему не пристало плакать. В его взоре с первого дня болезни сына поселилась боль. Это был их с женой первенец, наследник накопленного богатства - шкур, клыков, бивней, развешанных по хижине и устилавших глинобитный пол. Погреб ломился от мяса, рыбы, грибов.
Отец Гралл-Тага жил и умер охотником, дед охотился, едва научившись ходить. И маленький Базак стал бы охотником. Фигурки зверей, вырезанные из олифантовой кости, белой, точно молоко прирученной козы, висели на шнурках над ложем сына. Здоровым малыш смеялся, видя шевелящихся над ним медведей, буйволов, кошек. Они спасали от ночных кошмаров. Теперь же бесполезно покачивались, колеблемые незримым ледяным ветром, дующим из Серых Пределов.
"Скоро в деревне не останется здоровых детей", - думала Палена. Уже сейчас все семьи клана затронула страшная болезнь, считающаяся проклятьем злого колдуна. За три дня ребёнок усыхал, становясь похожим на скелет, обтянутый тоненькой кожицей. Третьей ночью он неизменно умирал. Нынешняя ночь последняя для крошечного Базака и троих соседских сыновей.
При мысли о неизбежном Гралл-Тара охватывала ярость, о чём он не раз рассказывал жене. Подлая тварь, убивающая исподтишка, до чего же он желал встать с ней лицом к лицу и вогнать ей в пасть заговорённый металлический наконечник копья, передающийся из поколения в поколение в семье охотника.
Вождь строго наказал не вмешиваться в бой с Крадущим Жизнь. По слухам, вор - сэкка, и довольно могучий. Охотнику было плевать, насколько могуч враг. Он жаждал пролить его кровь и выпустить кишки, как и большинство мужчин племени. Сильнейшего и хитрейшего зверя можно убить. Даже злой колдун не устоит против заговорённой стали, смазанной ядом.
Снаружи хижины доносился шум. Тварь явилась в селение, и её встретили чарами шаманы Улиткоголовых и Водяные Крысы. Гралл-Тар страстно хотел быть там, сражаться с ними плечом к плечу. Палена знала желание мужа и противилась его исполнению, ибо страшилась боя с сэккой. Она не могла лишиться и его.
- Мама, - простонал сын, распахнув веки и уставившись невидящим взором в потолок. - Мне плохо... Темнота... Почему так темно, мама?..
Тельце свело судорогой, он завопил от боли и страха. Бросившийся к нему отец схватил его за ручки и ножки, мать придерживала головку и грудь. Маленький Базак темнел, на коже стремительно выступала вязкая, подобно смоле, жидкость, не имеющая ничего общего с потом. Под кожей ходуном заходили твердеющие, увеличивающиеся мышцы.
- Гралл? - выкрикнула испуганная происходящими изменениями Палена.
Муж зарычал, оскалившись, словно дикий зверь. Почерневший, облепленный неведомой гадостью сын вцепился удлинившимися зубами ему в предплечье. Из раны хлынула кровь, охотник отпустил Базака, но тот намертво повис на нём, ухватившись ручонками, и, терзая отцовскую руку, полез по ней вверх.
Гралл-Тар тщетно попытался оторвать от себя нечто, бывшее недавно его сыном. Пальцы соскальзывали из-за смоляной дряни, полностью покрывшей ребёнка. Тогда, размахнувшись, тролль ударил им о пол. Чёрный только сильнее впился зубами в плоть, придвинувшись к плечу охотника.
- Не подходи! - окриком остановил охотник кинувшуюся на помощь Палену.
Поскользнувшись на оставленной на полу после удара слизи, он опрокинулся на спину. Базак, - нет, не мог быть его сыном этот скользкий уродец, - рванулся к шее, норовя погрузить в неё острые клыки.
Выхвативший из-за пояса нож Гралл-Тар двинул рукояткой по чудовищно распухшей башке, мало напоминающей голову сына. Послышался хруст проломленного черепа, тельце обмякло. Спустя миг, когда тролль посчитал, что всё кончено, существо внезапно дёрнулось и рвануло горло охотника зубами.
- Сын... сыночек, - не веря в происходящее, пролепетала Палена.
Её ладонь нащупала копьё, лежащее у корзины. Муж положил оружие возле сына в надежде отпугнуть, прогнать хворь.
- Ма-ма, - оторвался от развороченного кровоточащего горла чёрный, замер, словно прислушиваясь, и повернул заляпанную алым клыкастую морду к женщине. - Ма-ма зовёт...
Анг-Джин
Охранный дух, остановившийся неподалёку от сэкки, равнодушно рассматривал нового врага. Отшельник, пребывающий в глубоком трансе, чувствовал его всем своим естеством. Невидимка виделся ему клубком извивающихся чёрных щупалец-нитей, выбрасываемых для защиты и атаки. Он отчаянно сопротивлялся сторожевым духам, спасавшимся до сих пор благодаря ловкости. Единственное попадание, и, был уверен старый шаман, им конец. Они же не могли причинить твари ни малейшего вреда. Потягаться с ней в силах только главный страж.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});