Александр Володин: «На вашей планете я не проживаю...»
Он действительно был среди нас как бы инопланетянином, заброшенным с какого-нибудь неучтенного даже Сент-Экзюпери «астероида № 427». Однажды на Невском его встретил коллега: живой классик шел навстречу «с наполовину выбритым лицом». «Ты что, Саша, так?..». – «А, ты вон про что... Да, понимаешь, позвонили, отвлекли – ничего страшного, не возвращаться же теперь на Большую Пушкарскую...»
Легенды о драматурге Александре Володине шли впереди него, и он, так не любивший слово «богема», поддерживал сложившуюся репутацию питерской артистической среды своими экстравагантными, подчас по-детски несуразными выходками. Что, между прочим, непроизвольно устанавливало дистанцию между ним, «небожителем», и нами, такими предсказуемыми в своей обыкновенности. Может, это одна из причин, по которой я, так прочно и сразу вошедшая в контакт с его героями, стихами и личностью «резонансного» для меня автора, писавшая про его драматургию, никогда не предпринимала попыток встретиться с ним очно. К тому же к концу жизни Володин не отказывался от сотрудничества разве что с журналистами «Общей газеты».
По счастью, жизнь сама распорядилась за нас. И как вопиюще несправедливо, что случилось это всего за два года до ухода из жизни Александра Моисеевича.
...Моя московская редакция поручила мне организовать творческую встречу в Доме журналиста коллектива газеты с читателями и «творческой интеллигенцией». В список последней входил и Володин, но его я собиралась пригласить устно, по телефону, а в театры и музеи рассылала факсы. И, представьте, ошиблась строчкой в моем телефоннике, вместо звонка ректору госуниверситета Л. А. Вербицкой случайно набрала номер Володина:
– Примите, пожалуйста, факс!..
– Да-да, конечно, если вам угодно – принимаю, – ответил слегка обескураженный неожиданным предложением абонент на другом конце провода (в доме знаменитого драматурга сроду не было факса и прочей современной оргтехники). И тут же неуверенно переспросил стоявшую, видимо, рядом жену: «Фрида, но ведь у нас с тобой нет никакого факса...».
Когда недоразумение прояснилось, Александр Моисеевич устроил мне настоящий допрос с пристрастием: кто я, в какой газете работаю, и не нас ли познакомили где-то с месяц назад на концерте Лены Камбуровой?.. Получив утвердительный ответ, буркнул: «Так бы сразу и сказала, на концерты Камбуровой кто попало не ходит. Ты красивая, я запомнил (возражать я не стала, поскольку вполне представляла „неметрическую“ систему мер драматурга в этом вопросе – Н. К.). Приду. Во сколько? Ну в 16 так в 16».
Дом журналиста был полон, но ни в 16, ни в 17 Александра Моисеевича не было. Он появился к 18, аккурат к началу банкета. Сильно огорчился, что опоздал на два часа: «Понимаешь, ты мне сказала 16, я решил, что это шесть часов вечера. Ну извини. Придется срочно выпить брудершафт!»
Мы выпили на брудершафт, и хотя я продолжала называть его на «вы», дружба наша стала крепнуть день ото дня. С пользой для газеты, естественно. Я стала бывать у Володиных дома, и все наши «пять вечеров» были записаны потом (как и долгие беседы по телефону) в «бортовой журнал собкора». Были опубликованы беседа с драматургом и статья о нем. Последний звонок по телефону: «Дело мое к концу. Я перестал любить женщин». Из записей этих и сложился мой последний материал о драматурге Александре Володине. Он так и назывался: «Прямая речь».
Брудершафт корреспондентки Н. Ф. Корконосенко с А. М. Володиным
Наталья Федоровна Корконосенко – собственный корреспондент газеты «Россия» по Санкт-Петербургу и Северо-Западу
4.2. Советы «опытного волка»
Олешко Владимир Федорович – доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой периодической печати Уральского государственного университета им. А. М. Горького. В практической журналистике с 1972 г. Писать приходилось о людях «простых» профессий и крупных предпринимателях, например о тех, кто занимается гостиничным бизнесом в Италии (на фото журналист в Риме); лауреат премий Свердловского областного творческого союза журналистов (1990) и Союза журналистов России (1995) за лучшие журналистские публикации года; член Союза журналистов России с 1982 года (г. Екатеринбург); автор многих книг по журналистике. Это счастливый человек, умеющий сочетать не только приятное себе с полезным обществу, но и только что увиденное с пережитым когда-то и по-настоящему прочувствованным. Советы «опытного волка» в журналистике не должны пройти бесследно для начинающего журналиста.
Где и как найти героя
На страницах наших газет удивительно «малолюдно». Там, образно говоря, или представлены застывшие «бюсты» и «памятники» официальных лиц страны, области, города, руководителей различных уровней, или поток «завсегдатаев» печатных страниц, а зачастую и толпа безликих или неизвестно по какому принципу отобранных отечественных и зарубежных поп-див и бесполых молодых людей.
Кто-нибудь возразит: а где найти этих неизвестных большинству читателей настоящих героев будущих публикаций? Я провел небольшой эксперимент. Во время проведения семинара в Тюменской области в первом же попавшемся на глаза номере газеты «Сургут-Регион» просто-напросто внимательно прочитал две полосы объявлений. Вот результат: «продам серебряные монеты, монеты СССР» – наверняка можно сделать зарисовку о коллекционере; «выполню контрольные работы» – тема для проблемного материала о бедствующих педагогах или, напротив, о студентах, зарабатывающих деньги интеллектом; «отзовись, добрый человек, который сможет материально помочь молодой интересной женщине» – можно попытаться сделать портрет аферистки, а может, заблудшей или дошедшей до отчаяния женщины; «подружусь с приличным мужчиной» – тема одиночества.
Кстати, в последнем случае коллег-сургутян уже опередили. Один из неженатых магнитогорских журналистов дал в своей газете объявление: «Молодой человек принимает поздравления с днем рождения (он не шутил!) по такому-то телефону». Позвонило более двухсот девушек и женщин. Лишь пятеро откровенно хамили. Трое откровенно предлагали интим. Человек пять были откровенными... Ну, в общем, пациентами известных клиник. Остальные находили добрые слова, были бескорыстны в том, чтобы творить добро. Несколько из них согласились потом встретиться с ним как журналистом и рассказать нечто исповедальное о себе. Итогом стал блестящий публицистический материал на тему человеческого одиночества, добра и зла в отношениях мужчин и женщин, предательства, верности. Судьба героинь стала близка читателям, а журналист на областном конкурсе получил заслуженное признание коллег.
Как бы то ни было, за десятилетие журналистской вседозволенности народ устал, как выразился один мой американский коллега, от «специфически отобранных фактов». А также от разоблачений, дутых скандалов и чернухи, что обрушились на него через СМИ. Сейчас та газета, которая не обратилась к «человеческому фактору», к «удивительному рядом» теряет читателей. Те же издания, что вовремя почувствовали новые тенденции, выиграли вдвойне – и в «тиражном», и в «творческом» аспектах. Нужно только учиться получать подобный эксклюзивный фактологический материал.
Свои ошибки учат лучше
Несколько лет назад я писал очерк для журнала «Уральский следопыт» о воине, находившемся в отпуске и убившем в состоянии аффекта человека. Так долго добивался встречи со своим героем, затратил на это столько сил и энергии, что, когда все решилось буквально в полчаса и за спиной уже щелкнул замок двери КПП колонии, вдруг отчетливо понял: я ведь совершенно не подготовился к разговору. Мои тогдашние ошибки хоть в учебное пособие вноси, как не должно делать журналисту в этом специфическом учреждении.
Во-первых, привел меня в барак офицер внутренней службы, отвечающий за оперативную работу, что, конечно же, сразу же насторожило Бориса – героя будущего очерка. Во-вторых, на виду у всех поговорил, точнее, обстоятельно отвечал на какие-то несущественные вопросы подскочившего мужичишки в мятом бушлате (он, как потом выяснилось, был из группы так называемых «опущенных»), а потом сразу подошел к Борису. В-третьих, начал беседу в присутствии третьих лиц. В-четвертых, хоть и не курю, даже не догадался захватить с собой сигарет, чтобы угостить собеседника. В-пятых, плохо помнил суть документально оформленного уголовного дела Бориса, переспрашивал об очевидном. В-шестых, нас все время прерывали: мой герой был «бугром» (бригадиром) и его то и дело о чем-то спрашивали – правда, Борис потом признался, что он сам просил друзей таким образом на всякий случай контролировать происходящее в каптерке. В-седьмых, по наивности думая, что все ограничится одним этим разговором, я быстро попытался «взять быка за рога», взывая к отнюдь не предполагавшейся откровенности, и герой мгновенно «закрылся».