Кайман отошел в сторону, придерживая ладонью дверь.
— Вам что-нибудь нужно?
— Не сейчас. — Рот повернулся к другому демону лицом. — Я позже спущусь к тебе. Не волнуйся. Я все тебе расскажу.
Глаза Каймана весело блеснули.
— Отлично. Жуть как охота посплетничать.
С этими словами он исчез. Был, а потом — пуф! — и его уже нет.
Рот устремился вперед по коридору.
— Я… я могу… идти сама.
— Мне бы не хотелось, чтобы ты сейчас ходила, к тому же мы уже пришли.
Мы стояли еще у одной — черной — двери. Она открылась сама по себе, и, стоило нам зайти внутрь, как включилось верхнее освещение и комнату залил яркий свет. Я заморгала, давая глазам привыкнуть.
Дом Рота, находящийся не в Аду, был довольно мил. Шикарные просторные апартаменты, достойные королевской особы. Почти пустые, окрашенные в белый цвет стены украшали лишь несколько жутковатых абстрактных картин. Стоявшая в центре кровать была застелена красно-черными покрывалами. На стене — телевизор, а под ним — полки с книгами и дисками. В углу у закрытой двери стояло фортепиано.
В любое другое время я бы тут же устремилась к книгам и дискам, но когда Рот бережно опустил меня на постель, я осталась сидеть на месте, опустошенная и оцепеневшая.
— Почему он это сделал? — Голос Рота был пугающе тих и спокоен.
— Бэмби… не пострадала? — ответила я вопросом на вопрос.
Рот нахмурился.
— С ней все в порядке.
Я с облегчением вздохнула. Довольно странно переживать из-за демонической змеи.
— Она дважды помогла мне. — Я подняла взгляд на Рота. — И ты тоже.
— Ты нравишься Бэмби. Она за тобой приглядывает…
«Когда я не могу», — осталось недосказанным. Я опустила взгляд, совершенно сбитая с толку всем происходящим. Значит, не все демоны — зло? Иначе почему один из них спас меня от того, кто создан, чтобы всех защищать?
— Ответь на мой вопрос, Лейла.
Я медлила. Потому что… не знала, смогу ли сказать, почему Петр сделал то, что сделал. Я не готова была произнести эти слова вслух, поскольку тогда придется осознать и принять случившееся, а это больно. Боюсь, я не выдержу этого сейчас.
Рот долгое мгновение смотрел на меня, затем подошел к низенькому креслу и стянул со спинки толстое покрывало.
— Укройся. — Он осторожно опустил мне его на плечи. — Ты, кажется, замерзла.
Я медленно разжала вцепившиеся в разорванную кофту пальцы, погрузила их в роскошную мягкость и закуталась в нее. Что это за материал? Кашемир? Густой и пушистый, но черный — цвет, который так идет Роту.
Рот снова замолчал, потом развернулся, стянул через голову грязную футболку и бросил ее на пол. Я наблюдала за игрой мышц на его красивых руках, но когда его торс обнажился, мое внимание привлекло нечто другое. Один его бок украшала огромная татуировка из четырех строк, написанных на незнакомом мне языке.
Даже изможденная и потерянная, я не могла не любоваться Ротом. Он снова повернулся ко мне лицом, чтобы достать чистую футболку из стопки аккуратно сложенной одежды. Мускулистый, точеный, поджарый. Грациозный. Джинсы с заниженной талией открывали его узкие бедра, и казалось, что кто-то надавил на кожу, отчего на ней остались ямочки. Накачанный пресс был нереально хорош.
Его бицепсы обвивала Бэмби, а на правой груди выделялась необычная круглая татуировка. Еще одну тату я обнаружила у него на животе: дракон с откинутой головой и раскрытой пастью, сложенными на спине крыльями и хвостом, исчезающим под поясом джинсов Рота.
Я должна была отвести взгляд, но он словно приклеился к тому месту, куда уходил драконий хвост.
Рот натянул чистую футболку, и я тихо выдохнула. Он прошел в кухонную зону и достал из шкафчика бутылку. Ко мне он вернулся, отвинчивая пробку.
— Тебе нужно выпить немного горячительного. Это поможет.
Взяв у него бутылку, я сделала большой глоток. Жидкость обожгла губы и слизистую рта, но приятным теплом обволокла живот. Рот куда-то ушел — наверное, в ванную, так как мгновением позже включилась вода. Когда он вновь появился, я уставилась на полотенце в его руке.
— Что ты собрался делать?
— Вытереть тебе лицо. — Рот сел на корточки, внимательно разглядывая меня. — Тебе больно говорить?
Больно не говорить.
— Немного. — Я сделала еще один глоток из бутылки, охнув от боли, когда жгучая влага потекла по разбитой губе.
Рот забрал у меня бутылку и поставил вне досягаемости. Я вздохнула.
— Как у тебя проходит исцеление? — спросил он.
— Быстрее, чем у людей, но не так, как у Стражей или… тебя, — ответила я. К счастью, большая часть синяков сойдет за несколько дней. Но ушибы и ссадины — не то, о чем стоит беспокоиться сейчас. У меня есть проблемы посерьезнее.
Рот с удивительной нежностью коснулся полотенцем моего подбородка.
— Я хочу знать, почему он сделал это, Лейла. Мне нужно это знать.
Отвернувшись, я крепко зажмурилась. Грудь разрывала такая боль, словно в нее воткнули нож. Я знала — знала, что не только Петр хотел моей смерти. Все случившееся походило на подготовленную для меня западню: прибытие Альф, отсутствие поблизости Стражей из клана, не отвечающий на мои звонки Зейн. Предательство ранило так сильно, что сердце истекало кровью.
Рот мягко обхватил пальцами мой подбородок и развернул мою голову к себе.
— Поговори со мной, Лейла.
Я открыла глаза и сморгнула слезы.
— Он хотел… он хотел меня убить. Он сказал, что всему миру будет лучше, если я умру.
Рот так сильно сжал челюсти, что на его скулах вздулись желваки. Глаза вспыхнули темным золотом, но прикосновение осталось мягким, словно это не он держал меня за подбородок.
— Он сказал, почему?
— Он сказал, что меня следовало убить сразу же, как только они меня нашли. Петр всегда ненавидел меня, но это… это было чем-то большим.
Я рассказала Роту обо всем, что произошло, время от времени замолкая и давая отдохнуть ноющей челюсти.
— У меня не было выбора.
— Какого выбора, Лейла? Это не ты его убила. Его убил я. И с удовольствием бы это повторил.
Покачав головой, я поморщилась — шея тоже болела.
— Я забрала его душу, Рот. И не понимаю, что после этого случилось. Он не истаял, как случилось бы с человеком. Он поменял форму, и его глаза стали красными.
Рот замер, глядя на меня.
— Ты забрала его душу?
Глаза защипало от слез.
— Лейла, — мягко позвал Рот. — Ты забрала его душу целиком?
— Мне так кажется. — Мой голос надломился. — Да. Да, я полностью ее выпила.
Его глаза потемнели.