Читать интересную книгу Кошачья свара. Мадрид, 1936 - Эдуардо Мендоса

На диване, возле камина, сидели два господина средних лет, безупречно одетых, что выдавало в них истинных дипломатов. Еще один господин, в уличном костюме, прохаживался по толстому ковру, куря при этом трубку. Никто из них даже не подумал поприветствовать вновь прибывших. Не переставая курить, мужчина с трубкой окинул жалкую фигуру Энтони беглым взглядом, полным нескрываемого отвращения, затем нахмурился и продолжил свой моцион по ковру.

Энтони попытался принять солидную позу, сдерживая нестерпимое желание почесаться из-за укусов паразитов, которых с собой принес. Забыв об обещанном перекусе, Гарри Паркер представил присутствующих при полном равнодушии со их стороны.

Одним из сидевших у камина дипломатов был Дэвид Росс, первый секретарь посольства, представлявший посла, который отсутствовал, будучи занят более важными делами. Другим был Питер Аткинс, атташе по вопросам культуры, приглашенный первым секретарем Дэвидом Россом в связи с характером данной встречи. Господин же с трубкой оказался ни кем иным, как лордом Бамблби..

- Это лорд Бамблби, - прошептал Гарри Паркер на ухо Энтони. - Работает в британской разведке. Он прилетел из Лондона сегодня утром на самолете. Видимо, пролетая над каналом, они попали в болтанку.

Никто не потрудился представить Энтони присутствующим, из чего он сделал вывод, что они, безусловно, и так знают, кто он такой и с какой целью сюда доставлен. А иначе с какой стати он оказался бы в этой гостиной? Некоторое время он пребывал в смущении, не зная, куда себя девать, пока, наконец, первый секретарь не предложил ему сесть.

- Хотите портвейна? - осведомился он.

- Нет, спасибо.

- Тогда, может быть, виски?

- Тоже нет. Я давно не ел.

- О, прошу прощения.

Прошло еще немного времени. Гарри Паркер, который по-прежнему стоял рядом с креслом, где сидел Энтони, заявил, что было бы уместно, если все остальные полагают это целесообразным, ввести мистера Уайтленда в курс дела. Первый секретарь, обдумав это предложение, с тоской вздохнул перед лицом необходимости пересказывать уже известное.

- Несколько дней назад, - начал он, - вы, Уайтлендс, позвонили нашему советнику, мистеру Паркеру, и пригласили его на встречу в мадридском отеле "Ритц". Когда он пришел, вы вручили ему письмо, которое мистер Паркер должен был передать некоему лицу, если с вами произойдет нечто непредвиденное. При этом мистер Паркер заметил, что вы пребывали под воздействием алкоголя или каких-либо других токсичных веществ, и посчитал ваше поведение временным помешательством. Тем не менее, на следующее утро он сообщил мне об этом происшествии, и мы вдвоем приняли решение вскрыть и прочитать ваше письмо.

Услышав эти слова, Энтони подскочил на месте и резко повернулся к молодому дипломату, наблюдавшему за ним со спокойной улыбкой.

- Паркер! - воскликнул Энтони. - Как вы могли это сделать? Ведь я умолял вас сохранить это в тайне, и вы поклялись мне...

- Я ни в чем вам не клялся, Уайтлендс, - ответил тот. - Но не беспокойтесь по поводу вашей тайны. Мы сохраним ее, насколько это возможно, уверяю вас. Поверьте, я не мог поступить иначе. Я - дипломат, и на первом месте для меня - интересы короны, да вы и сами понимаете...

- Мистер Паркер, - прервал его первый секретарь, - не обязан давать вам никаких объяснений, мистер Уайтлендс. Он обязан был доложить начальству о поведении в Испании британского подданного, если заподозрил, что поведение этого подданного может оказаться пагубным для международных отношений двух государств. Кроме того, он сделал всё возможное, чтобы вырвать вас - заметьте, ценой немалых усилий - из Главного управления госбезопасности, где вы находились под арестом. Мое лично впечатление от этого письма было крайне неблагоприятным, - продолжал он, откашлявшись. - То есть, я хочу сказать, что не слишком верю тому, что там написано. Тем не менее, учитывая положение дел в Испании, я посчитал необходимым принять меры предосторожности. Короче говоря, я связался с министерством иностранных дел. А теперь мистер Питер Аткинс, атташе по культуре, проинформирует вас обо всём остальном.

Заговорил атташе по культуре, с такой же неохотой, как и его предшественник, сообщив, что пока первый секретарь уведомил министерство иностранных дел о возможной мошеннической сделке и ее вероятных дипломатических последствиях, он лично созвонился к адресатом письма, неким Эдвином Гарриго, хранителем Национальной галереи в Лондоне, человеком безупречной репутации и признанным авторитетом в своей области, и прочел ему содержимое письма. Мистер Эдвиг Гарриго сначала попросил прочесть письмо еще раз, а потом заявил, что упомянутая мистером Уайтлендсом картина наверняка является фальшивкой. Не ставя под сомнение ни знания и суждения мистера Уайтлендса, ни его порядочность, мистер Эдвин Гарриго был убежден, что мистер Уайтлендс, должно быть, ошибся в оценке из-за неизвестных причин, поскольку не знал детальных обстоятельств дела. В связи с этим...

Тут Энтони уже не смог сдержать ярости, парадоксально усиленной голодом и усталостью.

- Это просто невыносимо! - воскликнул он, вскочив с места и грозя пальцем всем присутствующим. - Ваше поведение не соответствует ни вашим задачам, ни поведению джентльменов! Вы не только обманули доверие, которое я вам оказал, но и отдали в руки моего соперника то, что принадлежит мне, причинив мне безграничный материальный и моральный ущерб! Эдвин Гарриго... Тоже мне авторитет! Это человек - тщеславный невежда. В Кембридже его называли Фиалка! И скажу вам кое-что, что заставит вас покраснеть: десять лет назад он имел наглость поспорить с Адольфо Вентури и Роберто Лонги об авторстве приписываемой Караваджо картины. Можете себе представить? С Вентури и Лонги! Можно не говорить, что они устроили ему хорошую взбучку. Но похоже, горький опыт не пошел этому типу впрок. Я видел картину, господа, собственными глазами! Я...

Эта вспышка закончилась так же неожиданно, как и началась, и Энтони снова рухнул в кресло, закрыл лицо руками и громко зарыдал. Дипломаты глядели на него, сбитые с толку, не зная, как разрешить этот неловкий инцидент, и наконец лорд Бамблби резко прекратил свой променад, встал перед Энтони и спокойным, но решительным голосом произнес:

- Мистер Уайтлендс, приберегите эти тягостные стенания для другого случая. Они здесь совершенно неуместны, как и ваши обвинения. Эти джентльмены выполняют свой долг, как дипломаты и англичане. Вы же, наоборот, поставили свои личные интересы выше интересов страны. Я также прочитал это знаменитое письмо, и вот мои выводы: если то, о чем там говорится, - ложь, то вы мошенник или безумец, а если правда, то сообщник в преступлении международного масштаба. Так что прекратите вести себя как идиот и внимательно выслушайте, что я вам скажу. Из-за вас мне пришлось предпринять пренеприятную поездку. Не делайте ее еще неприятней.

Когда Энтони справился с приступом отчаяния, лорд Бамблби подвинул к креслу свой стул, сел на него лицом к спинке, взял трубку и мундштуком ткнул в сторону носа Энтони, вперив в него пристальный взгляд.

- Вам не знакомо имя Коля? - спросил он. - Никто в вашем присутствии не произносил его в последние дни?

- Нет, - ответил Энтони. - Ни в последние дни, ни когда-либо прежде. А кто это такой?

- Мы тоже не знаем, кто это такой, - ответил лорд Бамблби, повышая голос, чтобы услышали все присутствующие. - Дело в том, господа, что Коля - это подпольная кличка советского агента, который работает в Испании. Больше нам о нем ничего не известно. Он может оказаться испанцем или иностранцем, мужчиной или женщиной, кем угодно. Мы не располагаем никакой информацией о его личности или роде занятий. Наш информатор смог лишь отправить нам зашифрованное сообщение, согласно которому советский посол в Испании был вызван для консультации в Коминтерн, а затем в срочном порядке отбыл в Москву. А именно - в Кремль и на Лубянку, в штаб-квартиру НКВД. Во время этого визита НКВД дал четкие указания для Коли...

Лорд Бамблби замолчал, и в воздухе повисла зловещая тишина. Молчание длилось довольно долго, пока, наконец, первый секретарь решился сказать:

- И что было потом?

- Ничего, - небрежно бросил лорд Бамблби, словно этот вопрос не имел для него никакого значения.

Стенные часы пробили час. Все присутствующие, за исключением Энтони, взглянули на свои собственные часы, сверяя время. После этого лорд Бамблби потер руки.

- Настало время обеда, вы не находите?

- Как пожелаете, лорд Бамблби.

Учитывая новый уклон, который приняло собрание, Энтони спрашивал себя, что для него лучше - чтобы о нем все позабыли, или всё-таки прояснить свое положение. В конце концов он решил привлечь к себе внимание, осторожно покашляв. Лорд Бамблби покачал головой и сказал:

- Чёрт возьми, Уайтлендс, я чуть о вас не забыл. Поскольку время поджимает, я скажу вам, как действовать. Повторю вкратце, с чем мы имеем дело: вы являетесь посредником в продаже фальшивой... Не перебивайте меня, черт возьми. Фальшивой картины, приписываемой Веласкесу.