- Я тоже рад.
- Я люблю тебя, сынок.
- Спасибо, папа. Я тоже тебя люблю. Пока-пока.
Джек взял трубку и сделал вид, что вытирает слезы.
- Я растроган. Правда. Это было трогательно. Старик действительно сказал, что любит тебя?
Берт отвернулся от него.
- Мой отец тоже любил меня. Но это была любовь другого рода. У него были некоторые проблемы. Ну, давай будем честными. Ему нравилось причинять мне боль. Но он делал это с любовью. Я скучаю по нему каждый день с тех пор, как убил его.
- Ты больной ублюдок.
- Ты больной ублюдок. Это все, что ты можешь сказать? Ну, может быть, оскорбления станут более изобретательными, когда ночь затянется. Но я предупреждаю тебя. Постарайся высказаться пораньше. Потому что позже, вместо того чтобы обзывать меня, ты будешь говорить, что любишь меня, просто чтобы я не делал тебе еще больнее.
Берт глубоко вздохнул, покопался в себе и нашел небольшой запас мужества. Он встретил пристальный взгляд Джека.
- Я большой, глупый, маменькин сынок.
Джек даже не сделал паузы.
- Я большой, глупый маменькин сынок.
- И я играю с куклами.
- И я играю с куклами. - Глаза Джека сузились. - Я вижу, что ты издеваешься.
- Я должен все повторять, потому что я идиот.
- Я должен все повторять, потому что я идиот. Прекрати это! Сейчас же! – взвился тот. Его крик перешел на визг.
Берт ломал голову в поисках новых оскорблений. Он вспомнил передачу о серийных убийцах, которую видел по кабельному телевидению. Многие из них убивали животных, устраивали пожары, мочились в постель...
- Я ссался в постель до двадцати лет.
Челюсть Джека сжалась, а голова начала трястись.
- Я... ссался в постель до двадцати лет.
Берт поднял брови.
- Эй, кажется, я задел тебя за живое. Я маленький псих, который ссытся в постель, и никто меня не любит.
Джек ударил Берта по лицу. Удар заставил его покачнуться.
- Я... я... ссусь...
- Маленький псих, и никто меня не любит.
- Маленький псих, и никто меня не любит. Ты еще пожалеешь, что не сделал это!
Джек поспешил вниз по лестнице. Берт смотрел, как он бежит к стеллажу, где крепилась веревка. От одной мысли о том, что его опустят на этот кол, Берту захотелось в туалет по большому. Его мысли неслись вскачь. Был ли хоть какой-то способ выбраться отсюда живым? Он не видел ни одного. Рой, бедный Рой, был мертв. Берт знал его всего несколько дней, но считал другом. Том был в Лос-Анджелесе и, вероятно, узнает об их смерти только через несколько дней. Ни спасения, ни побега. Все, что ждало его - это долгая, ужасная смерть.
Берт посмотрел вниз, себе под ноги. Он все еще не отошел от удара Джека, и раскачивался над колом, как маятник.
Возможно, он не мог спастись, но мог отсрочить свою смерть на некоторое время. Берт оттолкнулся ногами от кола и начал раскачиваться сильнее.
- Прекрати!
Берт вытянул ногу, пытаясь дотянуться до лестницы. Может быть, только может быть, он сможет забраться на нее...
Веревка ослабла, и Берт упал.
Он замер. Сначала ему показалось, что он приземлился на лестницу и все в порядке. Затем его пронзила боль. Его левая ягодица! Пылающая, обжигающая боль. До самой кости.
- Нет! - закричал Джек. Он схватил веревку и крепко держал ее. - Смотри, что ты наделал! Он должен был пройти между ног!
Берт почувствовал, как его дергают вверх, срывая с кола. Он посмотрел вниз, увидел кровь на наконечнике и почувствовал, что его левая нога онемела.
- Если он заденет артерию, ты истечешь кровью!
И хорошо, - подумал Берт.
Джек привязал веревку обратно к стеллажу и взобрался по лестнице. Он крутил Берта и бормотал про себя, спешно и обеспокоенно осматривая рану.
- Я думаю, все в порядке. Я думаю, все в порядке.
Берт зажмурился от боли.
- Я ношу подгузники.
- Я ношу подгузники! - Джек схватил Берта за рубашку и притянул его к себе. - Ты хочешь поиграть? Тогда мы сделаем это так!
Джек взобрался по лестнице повыше и оперся на плечо Берта, чтобы тот не мог раскачиваться. Берт смотрел, как он достает длинный нож из ножен на поясе.
- На этот раз ты сядешь на кол как надо.
Джек потянулся вверх, чтобы отпилить веревку. Берт закрыл глаза и попытался что-то сделать. Но он не мог раскачаться. Не мог вырваться из хватки убийцы. Кол был под ним, через мгновение он пронзит его, и ужасная смерть придет в мученьях. Хотя Берт не был верующим евреем, его губы беззвучно сложились в единственные слова на иврите, которые он знал. Барух атах Адонай. Слава Господу.
И вдруг Джек вскрикнул, отпустив плечо Берта. Тот посмотрел и увидел, что лестница опрокидывается, а Джек падает на пол. А там, внизу, стоит...
- Рой!
- Чертовски верно.
Джек покатился по полу. Он поднялся, приседая, все еще сжимая нож. На его лице отразилось удивление, а когда он увидел Роя, оно запылало от ярости. Убийца направил на него нож, трясясь от ярости.
- Ты! Я убил тебя!
В руках у Роя было что-то большое. Это был черный мешок для мусора - один из мешков из машины Эйба, который был наполнен банками. Рой держал его наготове.
- Что это я слышал о подгузниках? – ухмыляясь, спросил полицейский.
- Что это... я слышал... о подгузниках! – сквозь зубы процедил убийца, вынужденный повторить фразу из-за своего дефекта речи.
Джек сделал выпад, метя ножом в живот Роя. Тот увернулся от лезвия и взмахнул мусорным пакетом, как бейсбольной битой, нанеся Джеку сильный, мощный удар в лицо и грудь.
Но в нем не было банок. Когда пакет разорвался от удара, он накрыл Джека спутанной массой рыболовных приманок. Сотнями штук.
Джек взвыл и упал на пол. Он катался по полу, бился и дергался. Крючки застряли в его одежде, голове, шее. Одна его рука была прижата к груди, а другая тянулась к ярко-оранжевому предмету, застрявшему на веке глаза.
Разумнее всего было бы просто перестать двигаться и ждать помощи. Но Джек все больше и больше паниковал. Он как-то поднялся на ноги, крича как маленькая девочка, и бросился прочь от Роя.
Прямо на Эйба.
- Вот дерьмо! - Эйб сделал три шага назад и поднял что-то в правой руке. Монтировка.
- Отвали от меня!
Джек продолжал мчаться вперед, набирая скорость, кровь летела с него в разные стороны, как вода с шерсти вымокшей под дождем и отряхивающейся собаки. Эйб прижался спиной к полкам, дальше ему отступать было некуда.
Берт застыл на месте, не в силах отвернуться. На Джеке было столько приманок, что он был похож на украшенную рождественскую елку. Он был в четырех шагах от Эйба... трех... двух...
Эйб вскрикнул и опустил свое оружие, сильно ударив им по голове Джека. Джек плюхнулся на землю, как рыба об лед. Он дважды дернулся, а потом затих. Эйб уронил монтировку и, пошатываясь, пошел прочь.
- Кажется, у меня сердечный приступ.
Линкольн сделал еще три шага, а затем упал на колени. Его рука сжимала грудь, а лицо было искажено болью.
- Эйб! - Рой поспешил к нему и схватил его за руку.
- Боли в груди. Плохо. Тот парень... Господи.
- Оставайся спокойным. Я вызову скорую.
- Подожди... подожди... подожди...
Эйб открыл рот и выпустил невероятно длинную отрыжку.
- Я в порядке. Это был франчизи.
Рой оставил его наедине с изжогой, подошел к упавшей лестнице и подставил ее под Берта.
- Я держу тебя, приятель.
- Привет, Рой. Я думал, ты умер.
- Нет. Просто решил искупаться. - Рой помог Берту поставить ноги на перекладину. - Эй, Эйб. Перережь эту веревку.
Эйб причмокнул губами.
- Во второй раз это было не слишком вкусно. Секундочку.
- Моя задница. Она меня убивает.
- Моя тоже. Мы купим пару "пончиков". Попробуй встать.
Берт пристально посмотрел в глаза Роя. Он увидел глубокое беспокойство на его лице.
- Ты спас меня.
- Не за что.
- Не за что? Ты сбросил в него все мои сбережения. Ты не мог найти кирпич, или доску, или еще что-нибудь?