Читать интересную книгу Цивилизация перед судом истории. Мир и Запад - Арнольд Дж. Тойнби

Именно нашему поколению выпало увидеть первые слабые шаги этого контрвлияния, и шаги эти нас очень обеспокоили: понравились они нам или нет, но мы почувствовали их значительность. Я, разумеется, имею в виду шаг, сделанный православным христианством в России. Этот шаг важен и тревожен не оттого, что за ним стоит серьезная материальная сила. В конце концов, у русских еще нет атомной бомбы; однако они уже продемонстрировали (и в этом все дело) способность обращать западные души в свою, незападную «веру»…

Русские восприняли западную светскую общественную философию, а именно марксизм; с таким же успехом мы могли бы назвать марксизм христианской ересью, листом, вырванным из книги христианства и трактуемым как единственно верное Евангелие. Русские приняли эту еретическую западную религию, трансформировали ее в нечто свое и теперь отпасовывают ее обратно нам. Это первый выстрел в контрнаступлении на Запад; однако не исключено, что русский залп в форме коммунизма покажется нам чем-то несущественным, когда гораздо более мощные цивилизации Индии и Китая, в свою очередь, ответят на наш западный вызов. В конечном счете Индия и Китай, вероятно, окажут значительно более глубокое воздействие на нашу западную жизнь, нежели то, на которое может претендовать Россия с ее коммунизмом. Однако и такая слабая локальная цивилизация, как мексиканская, также начинает реагировать на Вызов. Революцию, которую переживает Мексика с 1910 года, можно интерпретировать как первый шаг к тому, чтобы сбросить с себя ярмо западной цивилизации, навязанной нами Мексике в XVI веке; а то, что происходит в Мексике сегодня, завтра может произойти в странах коренной цивилизации Южной Америки — Перу, Боливии, Эквадоре и Колумбии.

III

Прежде чем закончить, я позволю себе коснуться вопроса, от рассмотрения которого я до сих пор уклонялся, а именно: что мы понимаем под словом «цивилизация»? Совершенно ясно, что это слово наполнено для нас содержанием, ибо даже до того, как попытались точно определить его значение, классифицируя человеческие общества как «западную цивилизацию, исламскую, дальневосточную, индусскую цивилизации и т. д.», мы вкладывали в него некий смысл. Эти названия вызывают у нас определенные ассоциации в области религии, архитектуры, живописи, нравов и обычаев. Тем не менее есть резон глубже всмотреться в то, что же мы понимаем под термином, который так часто употребляем. Мне кажется, я знаю, что для меня лично скрывается под этим термином, по крайней мере я точно знаю, как я пришел к собственному пониманию его смысла.

Под цивилизацией я понимаю наименьший блок исторического материала, к которому обращается тот, кто пытается изучить историю собственной страны, скажем Соединенных Штатов или Соединенного Королевства. Если вы попытаетесь исследовать историю Соединенных Штатов в отдельности, она окажется неинтеллигибельной: вы не сможете понять, какую роль сыграли в жизни Америки федеральное правительство, представительное правление, демократия, индустриализм, если не устремите свои взоры вдаль, за пределы ее границ — до Западной Европы и других заокеанских стран, основанных западноевропейцами, — равно как и не продвинетесь во времени за пределы ее местных корней — к истории Западной Европы за века до того, как Колумб или Кэбот пересек Атлантику. Правда, чтобы понять американскую историю и американские институты для практического использования их опыта, нет нужды обращаться за пределы Западной Европы, к истории Восточной Европы или исламского мира, так же как и за пределы западноевропейской цивилизации, ко времени упадка и краха греко-римской цивилизации. Именно эти пределы во времени и пространстве и дают нам интеллигибельную единицу общественной жизни, составными частями которой являются и Соединенные Штаты, и Великобритания, и Франция, и Голландия, как бы мы это сообщество ни называли — западным христианством, западной цивилизацией, западным обществом или западным миром. Точно так же, если вы идете от Греции и Сербии или России, пытаясь понять их историю, вы приходите к православному христианству, или византийскому миру. Если начинаете с Марокко или Афганистана, изучая их историю, неизбежно придете к исламскому миру. Начните с Бенгалии или Майсура и Раджпутаны, и вы увидите индусский мир. Начните с Китая или Японии — и узнаете Дальневосточный мир.

Несмотря на то что государство, гражданами которого мы являемся, предъявляет все более конкретные и настоятельные требования к нашей лояльности, особенно в нынешнюю эпоху, цивилизация, к которой мы относимся, имеет все-таки большее значение в нашей жизни. А эта цивилизация включает — в большей части своей истории — и граждан других стран помимо нашей собственной. Она старше нашего государства: западная цивилизация насчитывает примерно тринадцать столетий, в то время как Английскому королевству всего тысяча лет, Соединенному Королевству Англии и Шотландии менее двухсот пятидесяти, а Соединенным Штатам — не более полутораста. Государства имеют склонность к короткой жизни и внезапным смертям: западная цивилизация, к которой мы с вами относимся, может просуществовать столетия после того, как с политической карты мира исчезнут Соединенное Королевство и Соединенные Штаты, как прежде исчезли их более старшие современники — Венецианская Республика и Австро-Венгерская монархия. Это одна из причин, почему я просил вас рассматривать историю в понятиях цивилизации, а не в понятиях государства, а государство считать неким подчиненным и эфемерным политическим феноменом в жизни цивилизаций, в лоне которых они появляются и исчезают.

ХРИСТИАНСТВО И ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Когда я недавно перечитывал свои заметки для этого очерка, перед моим мысленным взором возникла картина одного события, происшедшего в столице одной великой империи четырнадцать веков назад, когда эта столица была охвачена войной, войной не внешней, а внутренней, с беспорядками и уличными боями. Император держал совет, решая, то ли ему продолжать борьбу, то ли поднять паруса и отправиться в безопасные края. На царском совете присутствовала императрица, его жена, которая сказала: «Ты, Юстиниан, можешь отправляться, если хочешь, корабль готов, и выход в море еще открыт; но я останусь и буду бороться до конца, потому что «пурпур власти есть лучший саван»». Мне вспомнилась эта фраза, и мой коллега проф. Бейнс нашел ее для меня; я долго раздумывал над ней, применяя к тем обстоятельствам, в которых я пишу, и решил в конце концов уточнить и перефразировать ее так: «Лучший саван есть Царство Божие», — лучший оттого, что это саван, из которого возможно возрождение. Далее, эта парафраза знаменитого греческого высказывания весьма близка — так мне кажется — к трем латинским словам, выражающим девиз Оксфордского университета; и если мы верим в эти три слова — Dominus Illuminatio Меа — и готовы жить, сообразуясь с ними, можно без тревоги смотреть в будущее, что бы нас ни ожидало. Физическое, материальное будущее очень мало зависит от нас. Могут налететь штормы, разрушив до основания дорогое нашему сердцу здание, не оставив камня на камне. Но если эти три латинских слова выражают истину об этом университете и о нас самих, то мы можем быть уверены: пусть камни рушатся, но свет, который освещает наш путь, не угаснет.

Теперь давайте перейдем непосредственно к предмету моего эссе — отношению между христианством и цивилизацией. Именно этот вопрос с основания христианской церкви постоянно был в центре полемики, и, разумеется, всегда существовали самые различные точки зрения на этот предмет.

Согласно одному из самых старых и устойчивых взглядов, христианство послужило разрушению той цивилизации, в недрах которой оно зародилось и развивалось. Этой точки зрения придерживался, мне кажется, уже император Марк, поскольку он сознавал присутствие христианства в подвластном ему мире. Этот же взгляд разделял — но в очень резкой и яростной форме — его последователь, император Юлиан, и такого же мнения был историк Гиббон, описавший много позже упадок и крах Римской империи. В последней главе своего труда Гиббон суммирует тему повествования в одной фразе; глядя в прошлое, он говорит: «Я описал триумф варварства и религии». Однако чтобы понять значение этой фразы, следует вернуться к первой главе его труда, к исключительно величественному описанию Римской империи в мирную эпоху династии Антонинов, во II веке после Рождества Христова. Он ведет читателя сквозь века, чтобы в конце долгого повествования сказать: «Я описал триумф варварства и религии», имея в виду, что христианство и варварство со: вместными усилиями уничтожили цивилизацию, которую символизировала династия Антонинов.

Трудно оспаривать авторитетное мнение Гиббона, однако, я полагаю, в его взгляде есть софизм, извращающий смысл. Гиббон предполагает, что греко-римская цивилизация в эпоху Антонинов была на вершине своего расцвета и что, прослеживая ее упадок с этого времени, он прослеживает процесс с самого его начала. Если принять эту точку зрения, очевидно, что христианство развивается с упадком империи, то есть подъем христианства и есть упадок империи. Я думаю, что первоначальная ошибка Гиббона лежит именно в допущении, что древняя цивилизация греко-римского мира начала свое падение во II веке н. э. и что эпоха Антонинов была вершиной этой цивилизации. Я же думаю, что упадок империи начался в V веке до Рождества Христова. Это было не убийство, а самоубийство; собственно, этот акт самоубийства был совершен еще до конца V века до н. э. Ответственность за гибель древней греко-римской цивилизации несет не христианство и даже не философские системы, предшествовавшие ему. Сами эти философские системы возникли оттого, что гражданское общество данной цивилизации уже саморазрушилось, превратившись в некий идол, которому люди платили непомерную дань идолопоклонства. Развитие же философских систем и последующее развитие религий, из которых выросло и христианство как преемник всех их вместе взятых, произошли уже после того, как греко-римская цивилизация приговорила себя к смерти. Подъем философии и тем более религий был не причиной, а следствием.