Прислушавшись к себе, я осознаю, что этого мальчика больше нет. Теперь я готов забрать Веру, даже если она будет сопротивляться. А она будет, я уверен. Но я решаю не оставить ей ни шанса. Надо будет, свяжу и силой затолкаю в машину. Запрусь с ней в комнате на несколько суток и буду убеждать. Сначала очевидным способом, а там уже и диалог как-нибудь наладим. Я теперь умею отстоять свое мнение не истериками, а аргументами. А вообще если Ангела затрахать до полуживого состояния, то она и сопротивляться не сможет.
Когда я выхожу на улицу, настроение от таких мыслей немного улучшается. Мое живое воображение рисует картинки, от которых приходится спешить к машине, чтобы не порадовать прохожих палаткой между ног. Криво усмехаюсь. Снова чувствую себя пацаном, который запал на взрослую женщину. Энтузиазм бурлит в моей крови, несмотря на то, что Богдан везет меня на совсем невеселое событие. Ненавижу похороны и все, что с ними связано, а тут прямо жажду попасть на них.
Выхожу у знакомого мне дома. Да, именно тут я ломал мужа Веры. Сюда приносил цветы. Здесь жила та, ради которой я стал тем, кем стал. Поднимаюсь на нужный этаж. Двери ожидаемо нараспашку, но изнутри не слышно ни стонов, ни воплей, как это обычно бывает на похоронах. Только приглушенные голоса и немного – звон посуды в кухне. Сердце в груди грохочет, как ненормальное. Я не видел Ангела три года, за которые ее черты практически стерлись из памяти. Застываю у входа, прислушиваясь к голосам. Пара шагов – и я увижу ее, но ноги наливаются свинцом. Что, не совсем еще умер трусливый мальчишка? Сжимаю челюсти и решительно шагаю на кухню. Здесь крутятся три женщины, среди которых мой Ангел. Торможу на пороге, наблюдая за ее действиями. Она сгружает на блюдо конфеты с печеньем, на голове тонкая черная повязка. Зачем она ей? Этот мудак уже давно не муж ей.
Чувствую, как кто-то подходит сзади, оборачиваюсь. Мужик средних лет внимательно меня осматривает.
– Добрый день, – тихо здоровается он.
– Добрый, – отвечаю я и слышу, как за моей спиной разбивается какая-то посуда.
Поворачиваюсь. Мой Ангел стоит, прижав руки к груди. Бледная, испуганная. Вокруг нее рассыпаны осколки блюда, которое она держала. Глаза огромные и смотрят прямо мне в душу.
– Здравствуй, Ангел, – осипшим голосом произношу я, а она только открывает рот, но оттуда не вылетает ни звука.
– Вы на похороны? – спрашивает мужик, а я молча киваю. – Можно было приехать сразу на кладбище.
– Можно было, – отвечаю, пока мы с Верой все еще играем в гляделки. Она жадно рассматривает меня, взгляд бегает по моему телу и лицу. И я испытываю облегчение от того, что вижу в ее глазах все ту же жажду и желание.
– Вы – коллега Алексея? – не унимается он, а мне хочется вдавить ему кулак в горло, чтобы заткнулся и не портил встречу с моим Ангелом.
– Нет, – коротко отвечаю я.
Женщины начинают суетиться вокруг Веры, сметая и собирая осколки вперемежку со сладостями. Вынимаю телефон из кармана и набираю номер.
– Богдан, купи килограмм пять конфет и столько же печенья. Фасованного в индивидуальной упаковке по несколько штук.
– А по сколько штук там должно быть?
– Мне тебе снимок прислать?
– Нет, просто скажите: по пять, десять штук?
– Пять.
– Понял. Квартира?
– Тридцать два.
– Принято, – отвечает он и отключается.
Прячу телефон в карман, не сводя взгляда с Веры.
– Не надо было, – наконец выдавливает она из себя дрожащим голосом.
– Приезжать или покупать сладости?
– Ничего не надо было.
Я же вижу, что она рада меня видеть. Перед мужиком своим строит святую невинность? Ладно, мы этот цирк довольно быстро прекратим.
Понятное дело, когда ехал сюда, я представлял себе, как Вера кинется мне на шею, будет говорить, насколько сильно соскучилась. Реальность всегда мрачнее фантазии, но я готов потерпеть. Но только ради нее.
– Время, Верочка, – произносит мужик, и я невольно кривлюсь. Она не Верочка, она – Ангел. Мой Порочный Ангел. И сегодня она точно уедет со мной.
Глава 26
Саундтрек к главе: Maneskin – I wanna be your slave
К сожалению, Вера поехала в машине с этим мужиком, и я встречаю ее уже на кладбище. Она бросает в мою сторону настороженные взгляды, я же смотрю прямо на нее, не отворачиваясь. Мужик, как я уже понял, тот самый, с которым она встречается, хмуро смотрит то на меня, то на Веру. Хочется треснуть его за то, что вообще смеет бросать на нее такие взгляды – жадные, собственнические. Это моя прерогатива. Все, что позволено ему, – это любоваться моим Ангелом на расстоянии и кусать себе локти, что эта женщина принадлежит не ему. Инстинкты вопят: «Моя»! Схватить и утащить ее в свою пещеру!
Я не подхожу близко к могиле. Было бы слишком иронично провожать в последний путь того, кого я, возможно, на него подтолкнул. Вера не плачет, даже не кривится. Ее лицо спокойно, но она то и дело мечет в меня полный тревоги взгляд. Не беспокойся, мой Ангел, я буду нежным. Потом. Сначала я хочу брать тебя так яростно и сильно, насколько у меня хватит сил. А брать я буду. Причем даже с согласия Веры. Я же вижу, как она рассматривает меня. Да, с опаской, но не без интереса.
Когда покойника уже начинают засыпать землей, Вера одна из первых разворачивается и с решительным выражением лица твердым шагом направляется ко мне. Ух, красивая, даже когда злится. Или особенно когда злится. Взгляд пылает, грудь быстро вздымается, и я не могу перестать смотреть на нее. Единственное, что портит картину – гневно поджатые губы. Ну ничего, мы и с этим поработаем.
Ангел останавливается в паре шагов от меня, испепеляя своим жгучим взглядом.
– Зачем ты приехал?
– Чтобы увидеть тебя, – спокойно отвечаю я.
– Увидел? – ее голос звенит от напряжения, и это мне тоже нравится. Потому что вот такая – боевая – Вера