Исследование мозга показало японцу то, чего он не хотел бы видеть. Блестящим лейтцевским аппаратом он изготовил тончайшие срезы, наложил на стеклянные пластинки и рассматривал в мощный микроскоп…
— Полная атрофия клеток серого вещества… Мы в заколдованном кругу… Катализатора сегодня нет, так же, как не было пять лет назад. Процесс протекает слишком бурно, но у меня есть еще одна мысль!..
— Да!.. Ух! Гууу-аах! — где-то в долине посыпался град разрывающихся бомб. Разрывы становились все ближе. Жалобно звенели колбы и все лабораторное стекло вторило дрожащим эхом.
Японец поставил на стол мозг и испуганно произнес:
— Очевидно, придется пойти в бомбоубежище. Они не слазят с неба!..
5. Летающая обезьяна
В приемной Боно Рито, за круглым большим столом, отражающим на гладко полированной поверхности матовые блики роскошной люстры, заседали двенадцать высших штабных офицеров, особоуполномоченный правительства и заместитель министра вооружения.
Они пили кисленькое рейнское вино и, приложив руку к сердцу, часто повторяли:
— Прост!
— Прозит!
Офицеры беседовали о войне и военном счастье; вспоминали удачные боевые кампании, кичились овладением линией Мажино, но молчали о высадке в Нормандии.
Из обитой кожей двери кабинета вышел японец. Ответив на приветствие легким поклоном, без долгих проволочек произнес:
— Начнем, господа, деловое заседание! Наш научно-исследовательский институт осенью прошлого года получил особо важное задание правительства. Об этом все присутствующие хорошо осведомлены, но должен сказать от себя, что эта было очень трудное задание. Чрезвычайно нелегки были пути для разрешения поставленного вопроса. Но мы одержали блестящую победу, привлекая на нашу сторону живительные, движущие силы природы.
— Это очень интересно! — послышались реплики. Боно Рито, смочив глотку микроскопической рюмкой коньяка, продолжал:
— Страдания и наслаждения есть и всегда будут единственными движущими первопричинами человеческих поступков и прогресса.
Из всех удовольствий, бесспорно, сильнее всего действует на нас, сообщая нашей душе больше всего энергии, удовольствие, доставляемое женщиной.
Это заявление вызвало плотоядные улыбки на лицах менее пожилых офицеров и реплики:
— Бесспорно!
В хитрых, косых глазах японца, после каждой реплики одобрения, загорались искорки. Он продолжал:
— Природа, связав с пользованием благосклонностью женщин величайшее опьянение, создала один из самых могучих стимулов нашей деятельности, — перед мысленным взором Боно Рито на мгновенье возник торжествующий пятнистый олень… — «Да, — подумал он в паузе, — не будь этого красавца — едва ли я смог бы похвастать успехом». — Довольно улыбнувшись, он продолжал:
— Никакая другая страсть не производит больших изменений в человеке; ее власть простирается также и на животных. Робкое и трусливое животное, дрожащее при приближении даже самого слабого врага, становится отчаянно смелым. Под влиянием любви, забывая страх, оно часто нападает и вступает в драку с превосходящим в силе соперником. Нет преград и трудностей, перед которыми остановилась бы любовь.
Итак, эти скрытые движущие силы мы обуздали и запрягли в нашу работу для покорения мира. Мы — кучера скрытых еще неведомых нашим врагам сил.
— Браво! Браво!!!
— Это все прелюдия, господа. Так сказать, увертюра перед постановкой. Перехожу к конкретному изложению сути наших работ. Обезьяна — одно из самых похотливых животных и, пожалуй, может соперничать с человеком. Да, да, господа! Вот здесь то и квинтэссенция наших работ, — произнес с пафосом Рито и после небольшой паузы, посмотрев поочередно на всех офицеров, продолжал:
— На этом принципе нам удалось построить подготовку тысячи летчиков-камикадзе из выведенных гибридов человека-обезьяны. Они прекрасно управляют самолетом.
Группа камикадзе, под командой одного летчика-человека, на самолетах с сокрушительным грузом бомб, кинется на намеченный нами город..
— Браво!
— Весь вопрос в том, какой разрушительной силы взрывчатый материал будет употреблен для бомб.
— Мы постараемся, — ответил заместитель министра вооружения.
— Я кончил, господа. Теперь предложу вашему вниманию демонстрацию опытных полетов.
Гости в роскошных автомобилях выехали к аэродрому…
На старте стоял небольшой одноместный самолет «Хенкель». Несколько человек команды подготовляли машину. Унтер-офицер отправился к маленькому коттеджику и выпустил коренастую, несколько ниже человеческого роста обезьяну, одетую в обычный летный костюм.
Волосатый пилот в несколько прыжков достиг самолета и, не обращая внимания на блестящую свиту Боно Рито, уселся в кабину.
Пилот искусно поднял машину в воздух. Спираль конденсированного газа витками повисла над аэродромом.
Гости, развив бешеную скорость, мчались к посадочной площадке. Из-за зеленых ветвей буков и можжевельников в долине виднелся город небоскребов с высившимся «Импайр-Бильдингом».
Особоуполномоченный взглянул на едва улыбающееся лицо Боно Рито, предвкушавшего изумление гостей.
Автомобили мчались к огромному, самому высокому в мире городу. Над ним показался самолет. Описав несколько кругов, он совершил блестящую посадку. Из кабины выскочил с плутоватой, хитрой миной не знающий страха перед смертью, летчик. Его с удивлением рассматривали офицеры и военные специалисты.
Получив бутылку ликера, несколько кусков сахара и коробку лакомств, пилот, козырнув, помчался к небольшому коттеджу вблизи аэродрома. Выбежавшая на крылечко самочка радостно обняла своего друга и оба счастливца испустили крик радости.
Гости заглянули в окно — волосатый пилот, нежно обняв свою даму, угощал ее ликером и сластями.
— Ожидание этого часа, проводимого с подругой — делает гораздо больше палок и долголетней дрессировки… Конечно, и это не так уж просто, но, как видите — достижимо, — комментировал Боно Рито.
На аэродроме, искусно разрисованном небоскребами, офицеры удивлялись:
— Весною мы выпустим в воздух тысячи камикадзе, — сказал Боно Рито.
— Они повезут новое, страшное смертоносное оружие, — произнес генштабист.
— Бомбы будут готовы в марте, они спешно изготовляются на целом ряде объединенных в огромный комбинат заводов, — уверил представитель министерства вооружения.
— Часть самолетов уже получена, — доложил генерал авиации.
— И тогда крик триумфа застрянет в горле наших врагов! — закончил министр пропаганды.