Читать интересную книгу Патриарх Сергий - Михаил Одинцов

Во исполнение указаний Троцкого повсеместно идет поиск и сбор материалов, компрометирующих непосредственно патриарха, «доказывающих» его личную причастность к фактам противодействия изъятию церковных ценностей в православных храмах. Именно в этот момент «припомнили» ему послание от 28 февраля. Специальным циркуляром Верховного трибунала местным трибуналам предписывалось в приговорах по делам, связанным с изъятием церковных ценностей, «указывать наличие в деле интеллектуальных виновников эксцессов со стороны темных элементов в лице высшей церковной иерархии (патриарх Тихон, местные епископы и т. д.), коль скоро в деле возможно обнаружить идейное руководство (воззвание Тихона и митрополита Вениамина) или попустительство»[88]. Все подобные приговоры предлагалось направлять в Москву, тем самым «обогащая» и «умножая» обвинения против патриарха.

В конце апреля в Москве начался судебный процесс над духовенством и церковными активистами, обвиненными в противодействии изъятию ценностей. Всего было привлечено к судебной ответственности более пятидесяти человек. Однако их судьба решалась не в аудитории Политехнического, где шел процесс, а в зале, где заседало политбюро. В повестку дня его заседания 4 мая был включен вопрос «О Московском процессе в связи с изъятием ценностей». Докладывали Троцкий, Каменев и председатель Московского ревтрибунала Бек. К сожалению, до нас не дошли протокольные записи этого заседания (да и неизвестно, велись ли они вообще) и мы не можем знать, о чем говорили в тот день собравшиеся члены и кандидаты в члены политбюро: Ленин, Сталин, Зиновьев, Рыков, Молотов, Калинин и приглашенный член ЦК РКП(б) М. В. Фрунзе. Но в протоколе заседания было записано следующее решение по обсуждавшемуся вопросу: «а) Дать директиву Московскому трибуналу: 1) немедленно привлечь Тихона к суду; 2) применить к попам высшую меру наказания; б) Ввиду недостаточного освещения в печати Московского процесса, поручить тов. Троцкому от имени Политбюро сегодня же инструктировать редакторов всех московских газет о необходимости уделять несравненно больше внимания этому процессу и, в особенности, выяснить роль верхов церковной иерархии»[89].

И уже на следующий день, 5 мая, Тихон предстал перед трибуналом — пока еще в качестве свидетеля по делу московского духовенства. Вместе с ним допрашивался и архиепископ Крутицкий Никандр (Феноменов). Ревтрибунал признал обоих виновными в «контрреволюционной агитации и возбуждении религиозного психоза». В приговоре специально подчеркивалось, что воззвание патриарха от 28 февраля вызвало «многочисленные эксцессы и столкновения между гражданами, введенными в заблуждение, и представителями Советской власти при производстве изъятия, закончившегося во многих случаях беспорядками, имевшими своими последствиями убитых, раненных тяжело или легко, пострадавших от побоев».

На основании данных Тихоном и Никандром показаний, а также материалов предварительного следствия Московский революционный трибунал, считая Тихона главным организатором противодействия исполнению декрета, вынес определение о привлечении его к судебной ответственности. Следствие было поручено вести секретному отделу ГПУ.

Так начиналось судебное дело патриарха. Вначале от него потребовали подписку о невыезде из Москвы без разрешения ГПУ. К дому патриарха была приставлена вооруженная охрана. Отныне в подворье допускался узкий круг лиц, обслуживавших патриарха.

По инициативе ГПУ, стремящегося полностью отстранить Тихона от церковных дел, 12 мая к нему допускается делегация обновленческого духовенства во главе с петроградским протоиереем Александром Введенским. Ей удается «вырвать» у патриарха письмо на имя председателя ВЦИКа М. И. Калинина, в котором патриарх сообщал, что «почитает полезным» для блага церкви поставить временно, до Собора, во главе церковного управления либо митрополита Ярославского Агафангела (Преображенского), либо митрополита Петроградского Вениамина (Казанского)[90].

Но ни тот ни другой выехать в Москву не могли. Параллельно в Петрограде разворачивался аналогичный процесс над духовенством. Выезду же митрополита Агафангела всячески противодействовали местные органы ГПУ.

Таким образом, высшая церковная власть оказалась «бесхозной»: глава церкви под арестом, члены Священного синода и Высшего церковного управления — кто за рубежом, кто в ссылке, кто за пределами Москвы, кто в тюрьме…

Моментом вакуума церковной власти воспользовались лидеры нарождающегося обновленческого движения. 18 мая они вновь явились в Троицкое подворье с целью «уговорить» Тихона временно передать им — до прояснения ситуации и приезда митрополита Агафангела — дело церковного управления. До сих пор остаются непроясненными мотивы, которыми руководствовался патриарх, когда давал письменное согласие незваным посетителям «принять и передать высокопреосвященнейшему митрополиту Агафангелу, по приезде в Москву, синодские дела» через посредство бывшего на тот момент в Москве епископа Вернинского Леонида (Скобеева).

Резолюцию патриарха обновленцы расценили или, во всяком случае, представляли всем и вся как официальный акт передачи им церковной власти. Тотчас же они приступили к задуманным церковным преобразованиям, в которых теперь уже не было места патриарху Тихону. Его «изгоняют» из Троицкого подворья на Самотеке, и он находит пристанище в Донском монастыре.

В опустевших патриарших покоях обосновалась новая церковная власть — Высшее церковное управление (ВЦУ) под председательством епископа Антонина (Грановского). Кроме него в управление вошли епископ Леонид (Скобеев), священники А. Введенский, В. Красницкий, Е. Белков, С. Калиновский. Одновременно в эти же дни конституируется еще одна церковная группа обновленцев, получившая наименование «Живая церковь», во главе с центральным комитетом под председательством протоиерея В. Красницкого.

Раскол в церкви стал свершившимся фактом. Обновленцы заявили о своей политической лояльности власти и поддержке социального курса государства, призвали своих сторонников повсеместно устранять от власти «контрреволюционное тихоновское» высшее духовенство и готовиться к созыву Поместного собора.

Обновленческий соблазн

Весна — лето 1922 года — период бурного роста обновленческого движения внутри Русской православной церкви. Общие цели и задачи обновленческого движения сводились к проведению реформ в церковном управлении, в догматической и этической сферах. Обновленческий вал прокатился по России. Совещания благочинных в Москве и Петрограде поддержали обновленцев. Признали ВЦУ в качестве высшей церковной власти Вологодское, Казанское, Тульское, Тамбовское, Уфимское и многие другие епархиальные управления.

Для лидеров обновленчества было очень важно привлечь на свою сторону как авторитетных иерархов, так и наиболее крупные епархии. В центре их внимания в этот период были митрополит Сергий (Страгородский) и Владимирская епархия.

9 июня во Владимире состоялся суд над митрополитом Сергием и его викариями. Они были признаны виновными и приговорены к одному году заключения, однако уже на следующий день освобождены по амнистии. Вероятно, в данном случае речь шла скорее о показательном запугивании. И вместе с тем факт привлечения к судебной ответственности использовался для раскола духовенства во Владимирской епархии.

Но у А. И. Введенского, В. Д. Красницкого и других руководителей ВЦУ уверенности в том, что Сергий примет их сторону, не было. Тогда с помощью ГПУ его выдворяют из епархии и в административном порядке ссылают в Нижний Новгород. Одновременно в епархии образуются многочисленные группы сторонников «Живой церкви», которые требуют проведения епархиального съезда и перехода на сторону ВЦУ. Конференция духовенства группы «Живая церковь» Владимирской епархии постановила: «Священно-церковнослужителей, сознательно не подчиняющихся новой установленной церковной власти… удалить от службы немедленно, не останавливаясь даже перед высшей мерой церковного наказания, т. е. лишением сана».

Таким образом, епархия «уплывала» из рук митрополита Сергия и при назначении сюда епископа-обновленца могла стать бастионом этого движения, совращая в раскол духовенство и верующих.

В июньском номере обновленческого журнала «Живая церковь» к полной неожиданности для церковного мира, да еще в тот самый момент, когда в Петрограде в разгаре был процесс над митрополитом Вениамином (Казанским) и группой священнослужителей, обвинявшихся в сопротивлении изъятию ценностей, был опубликован так называемый «меморандум трех». То было официальное заявление маститых иерархов — митрополита Владимирского и Шуйского Сергия (Страгородского), архиепископа Нижегородского и Арзамасского Евдокима (Мещерского) и архиепископа Костромского и Галичского Серафима (Мещерякова) с признанием обновленческого Высшего церковного управления в качестве единственной канонически законной верховной власти. Иерархи признавали все распоряжения новой церковной власти «вполне законными и обязательными» и призвали духовенство и верующих последовать их примеру.