Читать интересную книгу Крах СССР - Сергей Кара-Мурза

В 70-е годы заговорили о «проблеме досуга», но это не совсем то, да и дальше разговоров дело не пошло. Важной отдушиной был спорт, что-то нащупывали интуитивно (стали делать первые сериалы, «Семнадцать мгновений весны» имел огромный успех). Беда советского строя была не в том, что проблему плохо решали, — ее игнорировали, а страдающих людей считали симулянтами и подвергали презрению. Так возникла и двойная мораль (сама-то номенклатура образы потребляла), и озлобление.

К проблеме голода на образы тесно примыкает другая объективная причина неосознанного недовольства жизнью в городском советском обществе начиная с 60-х годов XX в. — избыточная надежность социального уклада, его детерминированность. Порождаемая этим скука значительной части населения, особенно молодежи, — оборотная сторона высокой социальной защищенности, важнейшего достоинства советского строя. В СССР все хуже удовлетворялась одна из основных потребностей человека — потребность в неопределенности и выборе, в предвидении и проектировании будущего, в интенсивном активном воображении. Можно сказать, в приключении.

У старших поколений с этим не было проблем: и смертельного риска, и приключений судьба им предоставила сверх меры. Более того, в течение полувека предыдущие поколения практически поголовно были вовлечены в творчество, причем высокого накала, — проектирование новых социальных форм.

А что оставалось, начиная с 60-х годов XX в., всей массе молодежи, которая на своей шкуре не испытала ни войны, ни разрухи, ни поиска форм новой общины (колхоза), ни перебора вариантов строительства школы, армии, большой науки? Для немногих — строительство БАМа, для многих — водка и хулиганство? Этого было мало. Риск и борьба возникали при трениях и столкновениях именно с начальством, с бюрократией, с государством, что и создавало его образ врага.

Нас в перестройке увели от этого вопроса, предложив внешне похожую тему политической свободы. Но речь не о ней, эта свобода — та же мышеловка, суррогат творчества. Ее сколько угодно на Западе, а дети из хороших семей идут в наркоманы или едут бродить босиком по Индии. Режим Запада стабилен, потому что его жизнеустройство основано как «война всех против всех» — конкуренция. Есть там такая формула: «Война — душа Запада». Она фундаментальна, выражается во множестве проявлений.

Вот самое простое: всех людей столкнули между собой на «рынке», как на ринге, и государство, как полицейский, лишь следит за соблюдением правил войны. Треть населения ввергнута в бедность и в буквальном смысле борется за существование — никаких иных приключений ей уже не надо. А остальным предложен рискованный лабиринт предпринимательства. Причем он доступен всем и поглощает страсть всех, кто в него входит, а вовсе не только крупных дельцов. Старушка, имеющая десяток акций, потеет от возбуждения, когда узнает по телевизору о панике на бирже. Живущий в каморке и сдающий свою квартиру «домовладелец» волнуется, что жилец съедет, не заплатив за телефон. Разбитые в уличной толчее очки потрясают бюджет среднего человека.

При этом Запад создал целую индустрию развлечений в форме «виртуальной войны». Одно из таких захватывающих шоу — политика. Другое — виды спорта, возрождающие гладиаторство (от женских драк на ринге до автогонок с обязательными катастрофами). И более безобидные — множественные телеконкурсы с умопомрачительными выигрышами. Миллионы людей переживают: угадает парень букву или нет? Ведь выигрыш 200 тыс. долларов! А теперь — компьютерные игры on-line, для «креативного класса». Часами просиживают, воюя по всему миру с аватарами, уже и огромные виртуальные деньги на кону, и даже реальные убийства.

На фоне этих драм и постоянных побед и поражений жизнь советского человека с его гарантированным благосостоянием (даже если бы оно было велико!) превращалась в бесцельное существование. Тошно жить, если очки стоят три рубля. Разбили — пошел и купил. Чтобы не было скучно, тебя уже нужно как минимум пырнуть ножом. Но в этой игре у нормального человека не бывает побед, одни поражения — и такая игра проблемы не решает.

Наконец, буржуазное общество создало целую промышленность масс-культуры. Обладая высокими техническими возможностями, она выносит на рынок очень соблазнительный продукт, идеологическое содержание которого целенаправленно принижает человека, делает его мышление инфантильным и сильно повышает восприимчивость к внушению. Трудно найти более примитивные фильмы, чем серия Стивена Спилберга «Индиана Джонс». Я видел фильмы этой серии в 90-е годы XX в. за границей в междугородных автобусах и, еще не зная, что Спилберг знаменитый режиссер, про себя ругался: скупые автобусные компании, закупают для показа самую дешевую дрянь. Поэтому я был поражен, узнав, что в США два фильма из этой серии держали рекорд выручки за первые шесть дней проката: «Индиана Джонс и храм Страшного суда» — 42,3 млн. долл. и «Индиана Джонс и последний крестовый поход» — 46,9 млн. долл.

Среднему человеку жить при развитом советском социализме стало скучно. И никакого выхода из этой скуки советский проект в 60-70-е годы XX в. не предлагал. Более того, он прямо утверждал, что дальше будет еще скучнее. И тут речь идет не об ошибке Суслова или даже Ленина. Тот социализм, что строили большевики, был эффективен как проект людей, испытавших беду. Это могла быть беда обездоленных и оскорбленных социальных слоев, беда нации, ощущающей угрозу колонизации, беда разрушенной войной страны. Но проект не отвечал запросам общества благополучного — общества, уже пережившего и забывшего беду как тип бытия. Поэтому так легко оказалось заманить советского человека в мышеловку перманентной организованной беды, для многих реальной, для всех виртуальной, нагнетаемой телевидением и прессой.

Полезно посмотреть, кто особенно огорчался и особенно радовался краху советского строя (речь идет, разумеется, о группах, а не отдельных личностях). Огорчались прежде всего те, кто в СССР ушел от скуки надежной жизни в какого-то рода творчество, но творчество, не нарушавшее стабильности общества и его режима. Таких доступных видов творчества и связанных с ним переживаний и приключений — множество. И доступ к ним имело подавляющее большинство граждан, но только теоретически.

Ошибка советского социализма в том, что он принял как догму убеждение, будто все люди мечтают сделать творческое усилие и будут рады просто предоставлению такой возможности. Эта догма неверна дважды. Во-первых, не все мечтают о творчестве, у многих эти мечты ослаблены или почти подавлены в детстве. Мечту надо уметь сохранить и осторожно вырастить, а это непросто.

Во-вторых, значительная часть тех, кто мечтал, испытали неудачу при первой попытке ее реализации и не смогли преодолеть психологический барьер, чтобы продолжить попытки. Так и получилось, что основная масса людей не воспользовалась тем, что реально давал социализм. Не то чтобы ее оттеснили — ее «не загнали» теми угрозами, которые на Западе заставляют человека напрягаться.

Стимулирование угрозой — не единственный механизм, заставляющий делать усилия. Но надо признать как слабость всего проекта советского социализма то, что он оказался неспособным создать иной, не разъединяющий людей механизм их вовлечения в творчество, а значит, сделал неудовлетворенными массу людей. Именно они и составили широкую «социальную базу» для разрушения СССР. Можно не считать их мотивы уважительными, но ведь речь идет о страдающей части общества. Советский строй не дал этой категории людей хотя бы того утешения, которое предусмотрительно дает Запад, — потребительства, «шопинга». А ведь этой мечтой заразились многие уже по фильмам — железный занавес от такой заразы не защищает. Как можно было запирать таких людей в стране, где нет сорока сортов колбасы! Ведь это же социально взрывоопасный материал.

Глава 8 ПЕРВЫЕ ПОРЫВЫ «ВЕТРА СВОБОДЫ»

В 1956 г. состоялся знаменитый XX съезд КПСС. Партийно-государственная элита и советская интеллигенция в целом были ошарашены этим съездом и не смогли нейтрализовать его разрушительного эффекта. Неважно, что было причиной такой направленности XX съезда — злой умысел, тупость или халатность команды Хрущева. Да и не только на Н.С. Хрущеве вина, свою лепту вложили все последующие генеральные секретари КПСС. Н.С. Хрущев повредил несущую опору государства, Л.И. Брежнев ее не отремонтировал, а лишь замазал трещину краской, М.С. Горбачев и Б.Н. Ельцин расковыряли трещину и обрушили здание.

Переход к новому этапу общественного развития и новой («постсталинской») эпохе происходил при остром дефиците знания о советской системе. Это особенно проявилось у молодежи. В 1956 г. в МГУ уже ощущалось то, чего пока что не замечалось в населении в среднем, — неблагожелательное инакомыслие в отношении советской системы. В среде обывателей все были чем-то недовольны, кряхтели и ругались, но не подводили под это теоретическую базу; это было «бытовое» недовольство. В элитарной среде студентов гуманитарных факультетов это инакомыслие было другого типа, «концептуальное». Они читали философов, К. Маркса, Л. Троцкого, от них волны докатывались и до наших факультетов, хотя и в более примитивной форме, без блеска.