побороться за жизнь короля.
– Рану словно распирает… – сухими губами прошептал король, – жжение внутри раны, как от адского пламени, а самому холодно…
– И всё, сир? Больше ничего?
– Когда ты, лекарь,… а как тебя звать,.. – застонал король Ришар.
Лекарь немного ослабил ощупывание раны. Кожа и мясо вокруг раны уже не кровили и были на ощупь какие-то странные, мягкие, словно вареные. Лекарь насторожился. Его пальцы почувствовали раздробленные плечевые кости короля, он еще не понимал, насколько серьёзно разбито плечо у Ришара Кёрдельон. Но, слова короля о том, что рану распирает, словно изнутри, серьёзно испугали лекаря.
– Сир. Меня зовут Шарль из Монмирая. – ответил лекарь.
– Шарль… Монмирай… – зашептал король сухими губами, – мы приносили оммаж королю Людовику Младшему,… помню,… на мне был красивый камзол. Весь в цветах Аквитании и Пуату…
– Сир, какие ещё были ощущения, когда я ощупывал Вам рану? – немного дрожащим от волнения голосом спросил лекарь. Он боялся услышать ещё одного страшного подтверждения неминуемой смерти короля.
– Что ты?.. немного похрустывало в руке, особенно, когда ты бередил в глубине плеча, пробитого стрелой. – Ответил король.
Лекаря прошиб пот! Вот она, смерть! Сколько раз он встречал её… и сегодня он также почувствовал это похрустывание под кожей возле раны. Ощущение такое, словно идешь по морозной снежной тропинке зимой, а под ногами хрустит снег.
Смерть простолюдина абсолютно одинакова смерти короля. Оба приходят в этот мир слабыми, голыми, оба и уходят, ничего не взяв с собой. Смерть одинаково забирает души королей и рабов, ей безразлично – принц или нищий пред ней. Пришел твой час – милости просим…
– Что это ты, Шарль, глаза отвёл? – раздался из-за спины лекаря голос Меркадье. – Не вздумай юлить! Если не поставишь короля Ришара на ноги – сдеру с тебя кожу, как с того итальяшки! Помнишь, Шарль?
Шарль-лекарь вздрогнул, вспомнив отчетливо ту бессмысленную по жестокости и необузданности казнь несчастного итальянского наемника. Кажется, он был потомком герцогов Висконти. Лекарь уже не помнил мелочи. Он помнил безумный смех и итальянские проклятия, сыпавшиеся из уст казненного, у которого глупый Меркадье предусмотрительно не отрезал язык.
– Сир, сейчас кожа и мышцы «скрипят», особенно, когда я их мну? – еще раз попытал счастье лекарь, ощупывая рану.
Ришар скривился от боли и странного ощущения в своей руке:
– Да… словно снег под ногами скрепит. Я такое ощущал еще ребенком в Шотландии, когда был с отцом в одном из походов…
– Мне не остается ничего, кроме… – начал лекарь и запнулся, увидев злые глаза Меркадье.
Меркадье подскочил к нему и встряхнул беднягу:
– Кроме чего, лекаришка хренов?!
Шарль собрался с мыслями. Прошло уже почти пять или шесть часов после ранения. Не часто от простого лекаря наемников может зависеть жизнь одного из могущественнейших монархов Европы! Короля, которого боялся сам Саладин!
– Ничего серьёзного, мессир кондотьер. Предстоит довольно-таки сложная операция по изъятию арбалетного болта из раздробленного плеча Его величества. Это – безумно больно. Поэтому, я и советовал Его величеству прикусить кожу.
– А-а… смотри у меня! – Меркадье сжал свою руку в кулак, поднеся её к лицу лекаря.
«Мерзкий провансалец!» – подумал Шарль.
– Я, мессир кондотьер, всего лишь армейский лекарь, а не королевский медик. Я вижу причину болезни и пытаюсь её излечить.
– Я не стану кусать уздечку! Лев – не лошадь! – Простонал больной король.
«Ещё один позёр!» – Подумал Шарль, вздрогнув. – «Его смерть стоит рядом и толкает меня, чтобы я уступил ей дорогу, а он еще ерепенится!..»
– Сир! Тогда я осмелюсь попросить Вас потерпеть.
Король моча кивнул головой.
Лекарь приготовил посуду с горячей водой, кувшин крепкого, настоянного в дубовой бочке, Лиможского вина из окрестностей замка Коньяк, накалил острый врачебный тесак на углях блюда, предусмотрительно поданного слугами английского короля, и произнес:
– Могли бы Вы, Ваше величество, пригласить одного из монахов-бенедиктинцев, что прислал Его светлость Гийом Марешаль, граф Стригайл.
– Это еще зачем? – удивился Меркадье.
– Затем, мессир кондотьер, что данная процедура болезненная. А монах поможет провести душу нашего короля Ришара через боль…
Меркадье подал знак слугам и, вскоре, в палатку грубо втолкнули одного монаха в серой хламиде.
– Молись, отче! Молись крепко!.. – Свирепо сверкнув глазами, сказал Меркадье.
– Вы, сын мой, говорите так грубо, словно вы катар какой-то. – Вздохнул монах, перекрестившись. – На все воля Божья.
Монах встал чуть поодаль, зажег свечу и стал что-то монотонно бубнить по латыни…
Лекарь крепко ухватил красный арбалетный болт, торчащий из плеча короля Ришара, и сказал:
– Крепитесь, ваше величество.
Жуткий крик короля всполошил весь лагерь наемников Меркадье, погруженный во мрак…
Чезаре, нервно прохаживающийся на верхушке стрелковой башни, вздрогнул. Жуткий крик донесся до него со стороны лагеря англичан. Он улыбнулся, упал на колени и, обливаясь слезами, начал молиться:
– Матерь Божья! Заступница наша, прости меня, раба твоего неразумного и покарай убийц моего несчастного брата Лучано ди Висконти, потомка славного первого герцога Гильермо ди Висконти. Не наказывай душу моего усопшего в мучениях брата, а карай только меня, твоего раба неразумного…
Стрела вышла из воспаленной раны, на удивление легко. Лекарь вздохнул. Король потерял сознание и лежал рядом на кровати, не шевелясь. Шарль приложил холодную сталь кинжала к его рту и посмотрел. Сталь запотела. Король дышал…
– Ну, что скажешь, лекарь? Мне уже точить нож для сдирания с тебя шкурки? – Тихо и мерзко спросил Меркадье.
Шарль вздохнул и всмотрелся в выдернутую стрелу. Она была вся покрыта гноем. Он обтер её тряпкой и вскрикнул. Кончик арбалетной стрелы был обломан!
– Мессир! Надо срочно вскрыть рану, прочистить её и найти обломок наконечника стрелы! Надо еще выбрать все обломки костей плеча, чтобы король смог жить! – Запинаясь, произнес лекарь. – Сейчас, когда король находится без сознания и ничего не чувствует, самое время продолжить операцию.
– Не тебе, скотина, ковыряться в теле помазанника Божия! – рявкнул Меркадье, отрезав мизерную надежду на спасение жизни монарха. – Обрежь черноту вокруг раны, смой кровь и зашей! Нет! Просто забинтуй, потуже забинтуй рану.
– Но… – попытался объяснить всю опасность ситуации лекарь. – Нельзя туго бинтовать неочищенную рану! Надо её почистить от осколков костей и прочей грязи, залетевшей вместе со стрелой!
– Заткнись и делай, как я сказал. – Спокойным холодным голосом произнес Меркадье.
Он и не догадывался, что своими словами он обрекает любимого им короля на смерть. Смерть неумолимую и быструю, словно удар по шее саксонской секирой.
Лекарь Шарль, понимая, что ему надо думать уже о своей жизни, молча начал обрезать черные края раны короля. Гной практически не сочился из раскрытой раны. Он обрезал, сколько можно дальше,