Жители залива Коцебу
Рисунок художника Л. Хориса
Наконец, он меня понял и дал ответ следующим образом: сел на землю и показывал, как будто сильно гребет, девять раз переставал грести и столько же раз смыкал глаза и ложился головой на руку. Итак, я знал, что мне надо девять дней, чтобы этим рукавом достичь открытого моря; от радости я подарил ему еще несколько ножей, и мы поспешно возвратились к нашим судам, куда отец и сын нас проводили.
Старик был среднего роста и крепкого сложения; большими скулами и маленькими глазами он походил на всех здешних обитателей, так же как и вырезанными под нижней губой двумя дырками, которые были украшены моржовыми костями; эти дыры особенно обезображивают человека, когда кости вынимаются, поскольку тогда слюна беспрестанно течет по бороде. Оба провожали нас в легких кожаных рубахах, босоногие, с непокрытой остриженной головой. По пути мы с живостью беседовали и записывали множество слов из их языка; мы нашли, что слова эти имеют сходство с собранными Куком в Нортоновом зунде. На мой вопрос, откуда он получил бисер синего цвета, подержанный нож и другие европейские изделия, он указал мне на вход в залив, которым приходят к ним на лодках люди, меняющие бисер, табак и дерево для луков и стрел на меха и готовую одежду. Способ мены он объяснил весьма понятно: приезжий кладет на берег несколько товаров и удаляется; американец приходит, рассматривает эти вещи, кладет подле них столько мехов, сколько за них примерно хочет дать, и также уходит; затем опять приближается приезжий, осматривает, что ему дают, и, если доволен, берет меха, оставляя свои товары; в противном случае не берет ничего, удаляется еще раз и ожидает от покупщика прибавки. Таким образом весь торг производится безмолвно; нет сомнения, что чукчи выменивают здесь меха для торговли с русскими.
После этого мои три матроса присоединились к нам, чего американцы до крайности перепугались и хотели бежать; дружественное обхождение первых вскоре совершенно успокоило их, и мы рука об руку продолжали свой путь со смехом и шутками; при всем этом расположение духа дикарей казалось мне весьма принужденным. Наш разговор был прерван появлением зверька, во многом похожего на белку, но гораздо большего и живущего в земле. В Сибири он называется яврашкой [56]; американцы, делающие из шкур этого зверя, находящегося здесь во множестве, свои прекрасные летние платья, называют его «чикчи». Мы старались поймать его для нашего собрания произведений природы, что нам едва ли удалось бы без помощи наших друзей, которые умеют бегать очень быстро; они с торжеством принесли зверя и от всего сердца смеялись над нашей неловкостью. Продолжая идти вперед, я увидел кулика и, желая знать, знакомо ли нашим спутникам огнестрельное оружие и какое впечатление произведет на них выстрел, убил его. Выстрел привел их в величайший страх, они смотрели друг на друга и не знали, оставаться ли им или бежать; когда же увидели, что им не причинено никакого вреда, то ободрились и стали осторожно поглядывать на мое ружье; старик, до того времени несший его, не зная, что у него в руках было, поспешно отдал хозяину. Застреленный кулик, к которому он не отваживался прикоснуться, вселил в него величайшее уважение к этому ужасному оружию, отец и сын не переставали выражать свое удивление по поводу этого чрезвычайного происшествия. Недалеко от нашего привала с нами повстречался Хорис, имевший в руках свою тетрадь, в которой были нарисованы здешние американцы. Увидев это, наши приятели безмерно радовались; но их изумление достигло высочайшей степени, когда Хорис, не останавливаясь, слегка начертил лицо старика: сын надрывался от смеха, увидев нарисованное лицо отца своего. Дойдя до своего привала и найдя похлебку готовой, мы сели обедать, между тем как наши приятели удивлялись множеству совершенно незнакомых вещей; особенно странным показалось им употребление ножей, вилок и тарелок. Мы дали им мяса и сухарей, но они не ели, а спрятали. Как только мы отобедали, то уложили все вещи и, имея попутный ветер, поплыли к проливу. Американцы, оставшиеся на берегу, пробыли еще долго на том месте, где мы обедали, и прилежно искали, не найдут ли чего для себя полезного, что мы, может быть, оставили.
Мы обогнули мыс, который образует вход в рукав и от которого берег сразу принимает направление к западу. Но наши старания проникнуть далеко вперед были тщетны, потому что мы ежеминутно встречали мели. Все-таки я был уверен, что в рукаве должен быть фарватер, так как мы часто находили подле самой мели 2–3 сажени глубины, да и течение было довольно сильное, по 2 мили в час. Это множество мелей произошло от сильного течения, которого здесь никак не могло бы быть, если бы рукав замыкался недалеко. Поэтому я считаю, что повествование американца справедливо и что этот рукав либо течет в Нортонов зунд, либо соединяется с заливом Шишмарева [57].
Промучившись несколько часов, мы пристали к берегу неподалеку от шалаша нашего приятеля; я велел разбить палатку, чтобы до крайности утомленные матросы могли отдохнуть, мы же укрылись под вытащенной на берег и опрокинутой байдарой; чашка чая была для каждого истинным наслаждением. Наш американец, кажется, испугался, видя нас в своем соседстве, немедленно уложил и дом и скарб в большую лодку и, соблюдая крайнюю тишину, оставил со всем семейством здешний берег. Я видел, как он шел по рукаву на веслах, поворачивая то вправо, то влево, вероятно, обходя известные ему мели, и как, наконец, после многих поворотов, он вышел на противоположный берег, где поставил свой шалаш.
Мы часто пробовали воду в рукаве и нашли, что она солона, как морская. Лучшей погоды, чем мы имели сегодня, желать нельзя: ни малейшее облачко не затмевало великолепное синее небо.
Жители залива Коцебу
Рисунок художника Л. Хориса
Обитатель Берингова пролива также может сказать: «Природа прекрасна!» К вечеру наш приятный покой был прерван извещением от часового, что 8 байдар идут под парусами к нам; мы уже видели раньше с одной высоты их отплытие из окрестностей мыса Обманчивого. Так как наше оружие было в совершенном порядке, то мы спокойно ожидали их появления. В каждой байдаре было по 12 человек; они привалили к южному мысу рукава прямо против нас в расстоянии неполной мили; вытащили байдары на берег и превратили их в шалаши. Американцы развели несколько огней и расположились около них; их собаки, которых было множество, бегали по берегу. Это соседство могло в самом деле сделаться опасным, потому что со мной было только 14 человек и потеря нескольких привела бы меня в несостояние завершить экспедицию. При всем том необходимость требовала употребить несколько часов на отдых; поэтому я поставил трех часовых с заряженными ружьями и отдал приказание палить при малейшем подозрении; все прочие легли, имея подле себя заряженные ружья; дикари сидели вокруг огней, кричали и били в барабан.