Читать интересную книгу Короли и капуста (сборник) - О. Генри

– Послушай, сердце моего сердца, – сказала она ему, – я стараюсь быть храброй, но я не могу жить без тебя. Три дня уже прошло…

В складках ее мантильи Дикки заметил слабый блеск стали. Она взглянула на него и увидела, что его обычная улыбка исчезла, лицо сурово и страшно, а взгляд полон решимости. Но вдруг он резко поднял руку, его улыбка вернулась к нему и засверкала у него на лице, как солнечный зайчик. Из гавани донесся хриплый рев сирены прибывающего парохода. Дикки окликнул часового, который расхаживал за дверью:

– Что это за пароход прибывает?

– «Катарина».

– Компании «Везувий»?

– Ну а какой же еще!

– Вот что, picarilla[209], – радостно сказал Дикки своей жене, – ступай сейчас же к американскому консулу. Скажи ему, что мне нужно поговорить с ним. Попроси его, чтобы он пришел немедленно. И чтоб я больше не видел у тебя таких печальных глаз – обещаю тебе, уже сегодня ночью ты будешь спать, положив голову вот на эту руку.

Консул пришел через час. Он держал свой зеленый зонтик под мышкой и нервно вытирал лоб платком.

– Послушайте, Мэлони, – начал он строго, – вы, вероятно, полагаете, что можете творить здесь любые безобразия, а консул все равно вас вытащит из беды. Я же не военный департамент и не золотой прииск. Знаете, в этой стране есть свои законы, и в том числе здесь запрещается избивать до потери сознания регулярную армию. Вы, ирландцы, всегда попадаете в какие-то неприятности. Даже не знаю, чем я мог бы вам помочь. Чтобы вам было здесь не так тоскливо, я мог бы прислать вам табаку или газет…

– Ах ты сукин сын! – возмущенно прервал его Дикки. – Ты ничуть не изменился. Это же почти копия той речи, которую ты произнес, когда осел старика Джонсона случайно «залетел» на чердак университетской часовни, а виновники хотели спрятаться в твоей комнате.

– Силы небесные! – воскликнул консул, поспешно поправляя свои очки. – Так ты тоже учился в Йеле[210]? Ты был среди них? Что-то я не припомню там никого с рыж… Не припомню никого по фамилии Мэлони. Ах, как много выпускников самых лучших колледжей не смогли правильно использовать те преимущества, которые дает высшее образование! Один из лучших математиков выпуска девяносто первого года продает сейчас в Белизе лотерейные билеты. А в прошлом месяце я встретил здесь одного, который учился в Корнельском университете. Он служит помощником черпальщика на шхуне, которая занимается сбором гуано[211]. Если хочешь, Мэлони, я могу написать в госдепартамент. Ну а если тебе нужен табак или газе…

– Ничего этого не нужно, – резко прервал его Дикки, – сделай только одно. Пойди и скажи капитану «Катарины», что Дикки Мэлони хочет его видеть, и попроси его прийти в ближайшее удобное ему время. Объясни ему, где я нахожусь. Поторопись. Это все.

Консул поспешно ушел, очень довольный, что так легко отделался. Капитан «Катарины», здоровый дядька родом с Сицилии, прибыл очень скоро и, бесцеремонно растолкав охранников, подошел к зарешеченной двери. Капитаны фруктовой компании «Везувий» всегда вели себя в Анчурии подобным образом.

– Что я вижу! – сказал капитан. – Какое печальное положение! Очень, очень жаль, что так вышло. Я полностью в вашем распоряжении, мистер Мэлони. Все, что вам нужно, будет доставлено. Все, что вы скажете, будет исполнено.

Дикки смотрел на него без улыбки. Даже рыжая шевелюра никак не портила то суровое достоинство, с которым он стоял сейчас перед капитаном – высокий и спокойный, губы сжаты в тонкую горизонтальную линию.

– Капитан де Люччи, я полагаю, у меня еще остались средства, размещенные в вашей компании, – довольно значительные личные средства. На прошлой неделе я телеграфировал, чтобы мне выслали некоторую сумму. Деньги до сих пор не прибыли. Вы хорошо знаете, что нужно в этой игре. Деньги, деньги и еще раз деньги. Почему же мне их не отправили?

– Их послали с пароходом «Кристобаль», – ответил де Люччи, отчаянно жестикулируя. – А где теперь «Кристобаль»?! У мыса Сан-Антонио я видел их – вал сломан, все пропало. Какое-то каботажное суденышко буксирует их обратно в Новый Орлеан. Я взял деньги с собой, полагая, что они, возможно, требуются вам незамедлительно. В этом конверте тысяча долларов. Если этого мало, мистер Мэлони, я добуду еще.

– На первое время хватит, – ответил Дикки, тон которого стал значительно мягче и спокойнее после того, как, приоткрыв конверт, он увидел там довольно толстую пачку замасленных и потрепанных купюр.

– Мои маленькие зеленые друзья! – нежно сказал он, с уважением рассматривая конверт. – Есть ли на свете что-нибудь такое, чего нельзя было бы купить за деньги? Как вы думаете, капитан?

– Когда-то у меня было три друга, – ответил де Люччи, который был немного философом, – и у каждого из них был небольшой капитал. Один из них стал спекулировать на бирже и заработал десять миллионов, второй уже на небесах, а третий женился на бедной девушке, которую любил.

– В таком случае ответ, – сказал Дикки, – знают лишь всемогущий Бог, Уолл-стрит[212] и Купидон. А для нас этот вопрос остается открытым.

– А все это, – спросил капитан, выразительным жестом руки включая в понятие «это» все, что окружало Дикки в данный момент времени, – это… это не… это не связано с делами вашего магазина? Ваши планы не потерпели крах?

– Нет, нет, – ответил Дикки. – Это всего лишь эпизод, результат одного маленького приватного дельца, так сказать, небольшой отход в сторону от основной специализации. Знаете, есть такая поговорка: тот не жил полной жизнью, кто не испытал бедность, любовь и войну. Но не особенно приятно, capitan mio, когда все три эти вещи случаются одновременно. Нет – в работе моего предприятия не случилось никаких сбоев. Дела в магазине идут очень хорошо.

Когда капитан отбыл к себе на судно, Дикки позвал сержанта – начальника тюремной охраны и спросил:

– Кто меня арестовал? Военные или гражданские власти?

– Ну, сеньор, город же не на военном положении.

– Bueno. Сходи сам или пошли кого-нибудь за алькальдом[213], мировым судьей и начальником полиции. Скажи им, что я готов удовлетворить все требования правосудия.

В руку сержанта незаметно скользнул свернутый трубочкой «зеленый друг».

И тогда улыбка снова вернулась к Дикки, так как он знал уже, что часы его неволи сочтены, и он стал напевать в такт шагам часового:

«Мужчин высокого и маленького роста,Повесить могут очень даже просто,Но если есть у вас зеленые друзья,Повесить вас, конечно же, нельзя».

Таким образом, вечером того же дня Дикки уже сидел возле окна в уютной комнатке на втором этаже своего дома, а его маленькая святая сидела рядом и работала над чем-то очень шелковым и изящным. Дикки выглядел задумчивым и серьезным. Его рыжие волосы пребывали в необычайном беспорядке. Паса несколько раз предпринимала попытки пригладить или расчесать ему волосы, но он ей не позволил. На его столе в беспорядке были разбросаны какие-то бумаги, карты и книги, а Дикки все сидел над ними и думал, думал, думал, пока на его лбу не появилась глубокая морщина между бровей, которая всегда очень беспокоила Пасу. Увидев эту морщину, Паса тут же вышла из комнаты и вернулась с его шляпой. После чего подошла к столу и молча стояла там, протянув Дикки его головной убор. Наконец он поднял голову и вопросительно посмотрел на жену.

– Дома тебе скучно, – объяснила она. – Сходи в город, выпей vino bianco. Возвращайся, когда к тебе снова вернется твоя улыбка, которая была у тебя раньше. Я хочу ее видеть.

Дикки засмеялся и сбросил все бумаги со стола на пол.

– Период vino bianco окончен. Вино уже сыграло свою роль. Да и не так уж много я пил, как они тут рассказывают, – вообще-то я не столько пил, сколько слушал. Но сегодня больше не будет ни бумаг, ни хмурых взглядов. Это я тебе обещаю. Иди же ко мне.

Они сидели у окна на тростниковом silleta[214]и смотрели, как дрожащий свет от огней «Катарины» отражается в водах гавани.

И вдруг Паса звонко и заливисто засмеялась – вообще, ее смех можно было услышать нечасто.

– Я вдруг подумала о том, – сказала она, предупреждая вопрос Дикки, – о каких глупостях мечтают все девушки. Вот я, например, училась в Штатах, и такого себе намечтала. Хотела стать женой президента – не меньше. А ты, рыжий picaroon[215], ты украл меня и обрек на такую незавидную долю!

– Не теряй надежду, – с улыбкой ответил Дикки. – В Южной Америке немало ирландцев успели уже побывать правителями. В Чили, например, был диктатор по фамилии О’Хиггинс. Почему бы Мэлони не стать Президентом Анчурии? Скажи только слово, santita mia, и я все устрою.

– Нет, нет, нет, мой рыжий герой! – Паса вздохнула и положила голову ему на руки. – Я счастлива – здесь и сейчас.

Глава XVI

Красное и черное

Ранее уже упоминалось о том, что вскоре после того, как Лосада возвысился и стал президентом, многие в нем разочаровались. И такие настроения усиливались. Повсюду, во всей республике, был слышен тихий, угрюмый ропот недовольства. Даже старая либеральная партия, которой раньше помогали и Гудвин, и Савалья, и многие другие патриоты, как-то разуверилась в своем лидере. Лосада так и не смог стать настоящим народным кумиром. Новые налоги, новые ввозные пошлины и, более всего, его попустительство армии, которая всячески притесняла гражданское население, сделали его самым непопулярным президентом со времен презренного Альфорана. Даже большинство министров его собственного правительства втайне не одобряли его политику Только армия, с которой он всячески заигрывал и которой очень многое позволялось, была его основной и пока что надежной опорой.