Только тогда улетели остальные.
Поистине девственные дебри!
После ужина долго разговаривали с А. Ф. Был очень красивый вечер. На западе за лесом погасли последние остатки зари, и в глубине неба, усыпанного звездами, серебрился над глухим частоколом леса синеватый, прозрачный, тонкий серп молодого месяца.
Речь зашла о профессии геолога, и наши точки зрения немного разошлись по вопросу о том, каким должен быть геолог-полевик. Я защищал ту мысль, что геолог не должен ограничиваться одной лишь научной эрудицией, что условия его работы часто требуют от него большой физической выносливости и силы воли, умения владеть собой в самом трудном положении. Например, геолог, работающий в безлюдных лесных районах Сибири и Дальнего Востока, всегда может оказаться в таком положении, в каком очутились мы. В Приморье я слышал от одного знаменитого охотника пословицу: «Где сильного тайга притомила, там для слабого могила». Он же говорил мне; «Ты, сынок, не бойся тайги. Если заблудился и совсем не знаешь, куда идти, - остановись, присядь и успокойся. А нет, - ляг поспи, отдохни и внуши себе, что никакой беды не случилось. А там мысли успокоятся - и, глядишь, придумал выход. А раз голову не потерял, никогда не пропадешь в тайге. Тут все найдешь: чтобы жить - шалаш можешь смастерить, а нет - избушку, и грибов или ягод соберешь. Да и дичи добудешь, если не поленишься…»
Для меня сейчас эти слова - непреложное правило.
Все это я привел А. Ф. в доказательство того, что геологполевик не должен быть «белоручкой», не должен успокаивать себя тем только, что он хорошо знает свой предмет.
Он обязан воспитывать в себе физическую выносливость, хорошо знать природные условия, в которых работает, уметь найти убежище и пищу в самой природе. Наконец, должен быть спортсменом и плавать хорошо, и стрелять, и бегать на лыжах.
Эти походные правила, как ни странно, находят противников. Я понимаю, когда встречаю возражения именно со стороны «белоручки», любителя спокойной и вольготной жизни, который с иронией называет все это «мальчишеским спартанством», - у него не хватает мужества сознаться в своих недостатках. Такой человек старается ссылаться на крупных ученых-геологов, подчеркивая, что они стали учеными потому, что хорошо знали теорию. Как будто бы я отрицаю это!
Но, оказалось, и А. Ф. утверждает, что воспитание в себе спартанских качеств зря отнимает много времени, внимания и что не каждому дано от природы быть сильным. «К тому же, - говорит она, - в наш век техники, когда повсюду прокладываются воздушные и наземные пути, когда все меньше остается неисследованных территорий, далеко лежащих от индустриальных и культурных центров, геолога можно освободить от необходимости охотиться за тиграми. Геолог - человек науки, а раз так - он должен заниматься наукой и не отвлекаться прочими охотничьими делами».
Тут у нас началась перепалка, и мы чуть не повздорили. Я сгоряча обвинил ее в столичной ограниченности, она меня - в провинциализме. Мы так расшумелись, что даже Орлан встал и, помахивая хвостом, удивленно смотрел то на одного, то на другого. Заметив это, мы. оба расхохотались, и на этом закончился спор..
Мы умолкли и прислушались. Из темноты леса тянуло легкой прохладой. Серп месяца почти лежал на макушках деревьев. Вершины самых высоких елей напоминали сказочные башни. Кругом тихо, и эта тишина так величественна, что ее можно слушать, как музыку. Воображению чудится глубокое, могучее и в то же время еле уловимое дыхание лета. Время от времени слух улавливает какие-то непонятные шорохи и незнакомые звуки. Где-то вдалеке прокричала вспугнутая птица, где-то поблизости осторожно треснул сук, вверху зашелестели листья.
- Вы, конечно, очень любите тайгу? - спросила А.Ф.
- Да, - ответил я, - очень люблю.
- Что же у вас стоит на первом плане - геология или тайга?
- Странный вопрос, - удивился я. - Геология - моя профессия, ей я отдал всего себя; тайга же есть тайга - глухой лес со зверьем, с нетронутыми местами, где можно побродить с ружьем, послушать пение птиц, полюбоваться каким-нибудь редким зрелищем, - словом, это спорт и любовь к природе вообще.
- Мне нравится ваш ответ, - продолжала А. Ф. - А что именно нравится вам в геологии?
И как ни странно, я не мог ответить на этот вопрос сразу. Я рассказал ей эпизод из прошлогоднего похода по Малому Хингану. Однажды я там пробирался по одному из отрогов хребта и встретил множество кварцевых жил. Бывают такие минуты, особенно когда найдешь много кварцевых жил: с трепетом ждешь чего-то необыкновенного.
Перед воображением проходят картины древних катастроф в земной коре, грандиозных извержений расплавленной магмы, провалов земных глыб, рождения островов и целых материков. А ты, геолог, стараешься воскресить в своем воображении последовательность и динамику этих титанических явлений, разгадать, когда и что происходило здесь и какие полезные для человека ископаемые могли образоваться в горных породах, которые ты встретил. Вот тогда мне совершенно неожиданно бросился в глаза темносеребристый минерал среди кварца. Молибден! Острое радостное чувство охватило меня. Я закрыл глаза, и мне представились необъятные просторы Родины: поезда, бегущие по стальным путям, трубы и корпуса заводов, бескрайные колхозные поля, города и селе, встающие как в сказке, самолеты, реющие под облаками. А там, далеко за горами и тайгой - Москва! И хотелось крикнуть так, чтобы все услышали: «Принимай, Родина-мать!»
А. Ф. долгим и теплым взглядом посмотрела на меня, когда я кончил свой рассказ. И мне показалось, что в ее чудесных глазах светится нечто большее, чем обычная для них доброта. Это «нечто» меня смутило. Она, видимо, заметила мою растерянность и улыбнулась.
- Папа иногда вот точно так же мечтает, - сказала она, задумчиво глядя в костер. - Размечтается… а мама над ним начнет подтрунивать, и он сердится. «Кто не умеет мечтать, тот не способен творить!» - кричит он на маму.
Смешно и радостно бывает мне в такие минуты. Хороший у меня папа, правда?
- Я давно знаю его как прекрасного геолога, - ответил я.
- Он и отец такой же, - сказала А. Ф. - Но, между прочим, он не любит вот такого риска, какой часто появляется у вас.
- Это вздор, - заметил я. - Разве вы не слышали, как он говорил о поисках предполагаемого месторождения железа?
- Я не это имею в виду, - перебила меня А. Ф. - Я имею в виду вашу погоню за тигром, спасение Мамыки, когда вы бросились в реку. Ведь в обоих случаях вы рисковали жизнью, а она у вас только одна…
Я возразил, сказав, что в обоих случаях был совершенно уверен в успехе и что слово «риск» мне и в голову не приходило.