Читать интересную книгу Народы и личности в истории. Том 3 - Владимир Миронов

X. Ругендас. Производство сахара в Бразилии

На протяжении XVIII в. европейцы продолжали питаться странными сведениями о народах Латинской Америки. Литература писала о неполноценности и вырождении людей, животных, растений в Новом Свете. Француз Ж Бюффон утверждал, что американская недоразвитость заметна не только у людей, но и у пумы. Говорили, что мексиканские индейцы способны считать только до трех. Аббат Рейналь писал о физической немощи американцев, порицая Америку «за чрезмерную высоту перуанских гор». Кстати, горы эти не так уж и высоки. Но для Европы край был экзотикой. Самые дикие и нелепые представления заполняли тогда головы европейцев. Их отношение к коренным американцам даже в конце XIX – начале XX вв. можно сравнить разве что с отношением к китайцам, африканцам или к представителям других «низших рас». Ученый Ш. Летурно, исследовавший вопросы обучения и воспитания различных человеческих рас, оценивая умственные способности австралийских аборигенов, писал об их «крайне умственной тупости». Что же касается древнего воспитания молодых инков, то, по его мнению, экзамены, проводимые в их школах и продолжавшиеся тридцать дней, были скорее испытанием воли и выносливости, а не ума. В этих экзаменационных сессиях, презрительно утверждал он, умственное развитие не играло «ни малейшей роли». Такого рода характеристики некорректны, в высшей степени неверны и нелепы. Вряд ли кого-либо убедит ссылка на то, что вождей латиноамериканцы избирали якобы лишь за голос или ораторские данные, а не по уму. К тому же, если вспомнить историю стран Европы XVII–XX вв., можно заметить, что так называемые цивилизованные народы, находящиеся вроде бы в здравом уме, ставили порой к кормилу власти откровенно ничтожных, жалких, а то и явно преступных правителей, низвергавших свои страны в пучину трагедии. Это заставляет нас усомниться в уме и способностях просвещенных европейцев. Поэтому и их наветы на других могут быть отнесены к категории все столь же печально знаменитых «Epistolae obscurorum virorum» («Письма темных людей»).[144]

Все заметнее растущее самосознание народов Латинской Америки. Отмечая это, Александр Гумбольдт писал: «Креолы предпочитают, чтобы их называли американцами. Со времен Версальского мира (1783 г.), а особенно с 1789 г. часто слышишь, как они с гордостью говорят о себе именно подобным образом». Впереди Латинскую Америку ожидал период кровавой и упорной национально-освободительной войны. После того как в Испании началась революция и Карл IV отрекся от престола (1808), Наполеон, сменив «шкуру льва на лисью», решил прибрать к своим рукам и Новую Испанию. Он сказал: как-никак это «150 млн. дохода, кроме неисчислимых сумм из Америки». Брат императора Жозеф Бонапарт провозглашен королем Испании. Крах диктатора воодушевил Латинскую Америку. Та увидела шанс сбросить иго испанцев. Восстания прокатились повсюду, от Венесуэлы до Мексики, сопровождаемые кличем «Смерть гачупинам!» (земельная испанская аристократия).

Мексиканцы – это гремучая смесь испанцев, креолов, негров и метисов… Гордый и талантливый народ, разумеется, не мог смириться с господством испанцев, хотя те и убеждали, что противостоять им, испанцам, все равно что molinos de viento acometer (исп. «сражаться с ветряными мельницами»). Недовольство политикой испанских властей вылилось в ряд восстаний. В 1794 г. в Мехико возник заговор Хуана Герреро, а в 1799 г. Педро де Портилья возглавил в столице «заговор мачете». Все мексиканцы были недовольны властью испанской короны, ибо за океан уходило более 60 процентов налогов. Сигнал к восстанию даст священник Мигель Идальго (1753–1811). Он и создал правительство. Это был в высшей степени просвещенный человек, прекрасно знавший историю Древней Греции и революционной Франции. В его библиотеке были тома Демосфена, Цицерона, Декарта, Корнеля, Мольера, Расина, Лафонтена, Бюффона, «Древняя история Мексики» Клавихеро, «Энциклопедия» Дидро. Он самостоятельно переводил на испанский язык творения Мольера и Расина. Святой отец Идальго и стал тем героем-революционером, что первым поднял знамя свободы над Мексикой.[145] Вот как описал этого замечательного человека Х. Марти в новелле для юношества «Золотой возраст»: «У Идальго была пламенная душа, он любил созидать, и эта любовь к созиданию распространялась на все, – он построил даже печи для обжига кирпича. Для многих и многих чистым светом доброты горели его зеленые глаза. Про священника из поселка Долорес все говорили, что он превосходный оратор, что он много знает и часто помогает беднякам. Собрав вокруг себя земляков, которые любили его, как родного отца, священник Идальго сел на коня. К нему присоединились пеоны и работники асьенд, они стали его конницей, индейцы стали его пехотой, оружием им служили палицы и луки, пращи и дротики. На сторону Идальго перешел вражеский полк. С его помощью повстанцы захватили предназначавшийся для испанцев обоз с порохом. Идальго вступил победителем в Селайя, сопровождаемый музыкой и победными криками. На другой день он собрал аюнтамьенто. Его провозгласят генералом. Так пробуждался народ. Идальго освободил негров и возвратил землю индейцам. Он основал газету и назвал ее «Пробуждение Америки».[146]

Сидящая фигурка (Колумбия). 1000–1400 гг.

Хосе Клементе Ороско. Идальго и рабы

В Латинской Америке начала XIX в. именно представители культурной интеллигенции возглавили движение за освобождение. Уже тогда слово «родина» («patria») все чаще означает собственную страну, а не испанский мир. Яркой личностью был Симон Боливар (1783–1830), под руководством которого добились независимости Венесуэла, Колумбия, Эквадор, Перу и Боливия. Потом за ним закрепится в истории прозвище Освободитель. Боливар был родом из богатой семьи. Состояние отца оценивалось примерно в 10 млн. долларов. Духовным наставником Боливара стал обучавшийся в Европе директор венесуэльской школы Родригес. В одной из докладных записок, озаглавленной «Размышления о недостатках преподавания в школах начального обучения в Каракасе и о мерах по улучшению оного», этот педагог предложил ввести совместное обучение для мальчиков и девочек, учить ремеслам, допускать в школы детей негров и мулатов. Пусть молодежь изучает науки, языки, литературу, право, физику, ботанику, но главное, чему нужно обучать молодежь, – «это умение жить в обществе». Вместе с Боливаром он читает Руссо, ведет спартанский образ жизни, совершает прогулки в горы. Огромное впечатление на Боливара произвела встреча с Гумбольдтом в Венесуэле. Затем его отправляют в Мадрид для завершения образования к дяде. Впереди перспектива стать грандом Испании. Однако столь блестящие перспективы вовсе его не привлекают. Личная жизнь юноши также не складывается (в десять лет – сирота, в девятнадцать – вдовец). Молодые люди жаждут героических подвигов. Находясь вместе в Италии, Боливар и Родригес, стоя на одном из римских холмов (Монте-Сакро), поклялись освободить свою родину от испанцев.[147] Боливар посещает Париж, Милан, Вену, возвращается на родину, где активно участвует в работе Патриотического общества. Х. Марти писал, что в Латинской Америке три героя священны: Боливар, Сан-Мартин и Идальго. Боливар, собрав вокруг себя триста героев, совершил подвиг не менее блистательный, чем царь Леонид в Фермопилах со своими спартанцами. Он освободил Венесуэлу, Новую Гранаду, Эквадор, Перу и основал новое государство – Боливию. Боливар был подготовлен к роли руководителя освободительного движения. Когда будет одержана победа при Аякучо (1824), он заявил о необходимости создания единого и мощного государства, сравнимого со Священным союзом в Европе. У нас, говорил Боливар, должна быть одна власть, одни законы, одна и та же денежная система. Тогда мы сможем разрешить внешние и внутренние проблемы, улучшить благосостояние народа, развить сельское хозяйство и промышленность, сделать просвещение доступным всем слоям населения. Тогда латиноамериканцам не будут страшны ни внешние, ни внутренние враги. Великий сын Латинской Америки, Либертадор («Освободитель») понял то, чего иные политики не поняли, кажется, по сей день. Образование – ключ ко всему. Когда из Европы вернулся Родригес, Боливар назначил его министром просвещения и сказал: «Открывайте школы, воспитывайте новое поколение – ему предстоит закончить начатое нами дело». Новым поколениям предстояло защищать независимость и свободу Америки. А это было непросто в условиях мощного давления Великобритании и США.[148] Герои справились с задачей.

Боливар как никто иной понимал связь прогресса с образованием. В колониальную эпоху, по мнению современных ученых, просвещение в Венесуэле практически отсутствовало (М. Фермин). На территории страны не было крупных культурных центров (как в Мексике). Первая начальная школа возникла в 1560 г., а первый колледж открылся в 1696 г. (в 1721 г. он преобразован в университет). К концу XVIII в. сформировалась и своя интеллигенция. Боливар выдвинул знаменитый революционный тезис – «Образование для освобождения». Он прилагал огромные усилия для приобщения масс к знаниям, говоря: «Нации продвигаются к вершинам своего влияния в той мере, в какой им сопутствует образование. Они устремляются вперед, если вперед движется образование, пятятся назад, если оно деградирует, низвергаются в бездну и исчезают в небытие, когда ниспровергается основа образования или оно приходит в полный упадок». Другой же столп – нравственность. Это душа истории, без которой не бывает свершений и побед.