Фредом, подал голос:
– Чтоб мне пусто было! Нашли-таки!
Марго что-то лепетала, но я не стал прислушиваться, а Перселл все бормотал себе под нос. Я посмотрел на наручные часы: стоит отметить точное время, в которое ты отыскал полмиллиона долларов. Без восьми три. Я осторожно поместил ячейки обратно в сундук, опустил крышку и вернулся к Ноэлю, который успел закрыть сумку и тоже совершенно не обращал внимания на лепетание сестры.
– Ладно, – произнес я, – мы уезжаем. Сол, помоги Ноэлю отнести сумку в машину. – Я протянул руку. – Отдай мне револьвер. Я его разряжу и оставлю в кухне на столе. Фред, Орри, проводите Сола и Ноэля. Я побуду на кухне, постерегу телефон, пока вы не заведете мотор и не отъедете. Посигнальте, и я выйду. Мисс Теддер, если вы приехали проверить протекающую крышу, не пренебрегайте этим из-за нашего присутствия. Как сказал мистер Вулф вашему брату сегодня утром, протекающая крыша требует внимания.
Глава 14
Когда в понедельник к вечеру, без пяти шесть, в дверь позвонили, я сидел в кабинете, закинув ноги на стол, и разглядывал заголовок на первой полосе «Газетт»:
ВЫКУП ЗА ВЕЙЛА НАЙДЕН!
500 000 долларов прятали под птичьими яйцами!
Поскольку это уже второй горячий материал из первых рук за три дня, Лон Коэн теперь нам по гроб жизни обязан. Снимок на третьей полосе – открытая сумка с деньгами – сделал я. В статье, которую я перечитал дважды, не было ничего лишнего. Меня хвалили, Вулфа тоже, Сола, Фреда и Орри упомянули по именам. О Марго и дядюшке Ральфе я ничего Лону рассказывать не стал, зато не забыл обмолвиться насчет револьвера Джейка. Вообще револьвер – это украшение любой статьи.
Деньги поместили в банк, но не в тот, из которого их забрали. Ноэль наглядно показал, что он не слюнтяй и не скряга. Когда я поставил сумку на стол в нашем кабинете, он раскрыл ее, и все, кто присутствовал, сполна насладились содержимым, даже Вулф, а затем Ноэль вынул пару пачек сотенных, отсчитал две тысячи и вручил Орри; столько же досталось Фреду и Солу, а мне перепало сразу пять. Потом он спросил Вулфа: «Желаете получить свою долю сейчас?» Вулф ответил, что сначала деньги следует пересчитать, ведь его доля – процент от общей суммы, после чего пошел на кухню извещать Фрица, что за обедом у нас будут четверо гостей. Это было в пять, а всего через два часа Фриц подал пристойную еду – никакой икры шэда, хвала небесам!
Дальнейшие действия определялись двумя обстоятельствами: во-первых, в нашем сейфе не было места для такой суммы, а во-вторых, Ноэль, что вполне объяснимо, не хотел забирать деньги домой. Так что поздним вечером я подыскал ему пижаму и отвел в комнату над той, которую занимал Вулф; выдал полотенце, проверил белье на кровати – и забрал сумку себе. Под подушку она не влезала, поэтому я просто поставил ее в изголовье. Деньги мы не пересчитывали.
Подсчетами занялись в понедельник утром, в крохотном закутке банка «Континенталь» на Лексингтон-авеню, где у Вулфа уже два десятка лет как был открыт счет. Присутствовали заместитель вице-президента банка, два кассира и мы с Ноэлем. Разумеется, мы с ним всего-навсего наблюдали. Процедура началась чуть позже десяти, а в четверть первого банкиры окончательно подтвердили сумму – 489 000 долларов. Ноэль взял двадцать двадцаток на карманные расходы, 100 000 долларов положили на счет Вулфа, а остальные 388 600 долларов легли на счет, открытый банком Ноэлю. Никаких поборов за обслуживание, пообещал Ноэлю заместитель вице-президента и по-банкирски ухмыльнулся собственной шутке. Мы ни слова не сказали о происхождении этих денег, а он вопросов не задавал, ибо Вулф являлся давним и ценимым клиентом банка. Впрочем, думаю, заместитель вице-президента должен был догадаться, если он газеты почитывает. Правда, статья Коэна на тот момент еще не появилась.
Выйдя из банка, мы с Ноэлем обменялись рукопожатием. Он взял такси в центр города. Я не слышал, какой адрес он назвал водителю, но поспорил сам с собой, что он поедет прямиком в дом номер 994 на Пятой авеню. Кругленькая сумма на счете существенно повышает самооценку. Что касается меня, я решил прогуляться и навестить Лона Коэна.
Честно говоря, я ожидал, что с нами захочет пообщаться миссис Вейл или ее адвокат, но весь день нас никто не беспокоил. Кроме того, я ждал, что Вулф устроит свое обычное представление, как он умеет и любит, разъясняя, насколько просто было догадаться, куда спрятали деньги. Однако он не спешил с этим, а я не собирался донимать его расспросами. Домой я вернулся как раз вовремя, чтобы разобраться со скудной утренней корреспонденцией до ланча, а после еды Вулф дочитал одну книжку и взял с полки другую, я же опять взялся перепечатывать заметки об орхидеях с его карточек. С нынешним пополнением нашего баланса в этой картотеке наверняка скоро появятся новые карточки.
Когда в 17:55 прозвенел дверной звонок, я опустил ноги со стола и вышел в прихожую. Пожаловал инспектор Кремер.
Надо же, против всех правил. Он прекрасно знал расписание Вулфа, поэтому ему следовало прийти в 11:01 или в 18:01, но никак не в 17:55. Означает ли это, что он отвел пять минут на беседу со мной? Как выяснилось, нет. Когда я впустил его, то удостоился лишь невнятного бурчания, а в кабинете он бросил шляпу на вешалку и занял красное кожаное кресло – ноги твердо стоят на полу, челюсть выпячена. И по-прежнему ни словечка. Я сел за стол, тоже расставил ноги и выдвинул челюсть вперед. Мы продолжали мериться позами, пока не появился Вулф. Проходя мимо красного кожаного кресла, он хмыкнул, и это был содержательный ответ на то бурчание, каким Кремер одарил меня. Разместив свою тушу в кресле, Вулф снова хмыкнул и поинтересовался:
– Давно вы здесь, инспектор?
Кремер кивнул:
– Давайте браните Гудвина за то, что он ничего вам не рассказывает. Притворяйтесь, что он вас снова подвел. Ну же, не стесняйтесь. Хотя я столько раз видел этот спектакль, что, пожалуй, обойдусь. Вы солгали мне вчера утром. Вы заявили, что предполагаете, где могут быть деньги, а на самом деле точно знали, где они спрятаны. Кстати,