- Он больше не хочет прислушиваться ко мне, я пыталась. К тому же я стала слабой, а сейчас ему нужна сильная опора. В обиду нас он не даст, но делать всё будет по-своему.
- А как насчёт рассказа, это правда что ты наговорила этой Елизавете больше, чем нужно, о чём кричал барон?
- Да. - Терхенетар отвернулась и посмотрела в окно, на внутренний двор, где перекликались гвардейцы. - Впервые в этом Мире кого-то возненавидели больше чем меня. К тому же есть что-то, что располагает к ней, как к комнатному цветку, за которым не нужен уход. Рядом с ней не ощущаешь ни своего одиночества, ни её присутствия и страха проговориться не чувствуешь, пока не заглянешь в глаза.
- Что с ними, она действительно ведьма?
- Возможно, но дело ни в этом. В её глазах двойное дно, она кажется миловидной пустышкой, пока не вытянет из тебя всего, а когда поворачиваешься к этой простой и глупой девочке, то видишь в её взгляде, что она всё поняла, запомнила и сделала какие-то свои выводы. Молчаливость, терпение и фантастическая обманчивость. Я видела таких раньше, но не общалась с ними, а теперь вот попалась. Илорен прав...
- Терхенетар, все наши невзгоды из-за его самодурства. Ты же сама мне говорила, что не нужны здесь были никакие королевы, пока он не притащил себе невесту. У него нет никакого права оскорблять тебя и уж тем более кричать.
- Я стала старой и не красивой, всем неприятно на меня смотреть.
- Что за глупости одолели тебя? В замке предатель, который подслушивал тебя и передавал сведения барону, а может и кому-нибудь ещё. Что ты рассказала девчонке, может она в сговоре с кем-нибудь?
- У неё просто не было времени, с ней были только Морт и Урсула, да Лорана.
- Морт при смерти...
- Урсула моя любимица и веда, ей нет смысла предавать меня. Лорана полутень, да и тоже смысла нет.
- Но кто-то же предал тебя, кто-то обокрал Башню, получал информацию от этой Лизы.
- Оставь, нет сил даже думать об этом. Я больше не буду бороться, останусь во дворце и буду жить в своей юрте.
- Это правильно, в замке теперь небезопасно, но всё остальное блажь. Может, раньше и не было необходимости вмешиваться в ход событий, но теперь мы от них никуда не уйдём. Мне нужно в ратушу, но завтра я надеюсь услышать от тебя то, о чём ты столько лет умалчивала мне и о чём смогла рассказать первой встречной.
- Не сердись, если ещё ты начнешь точить об меня когти, я совсем расклеюсь.
- Прости, мне слишком дорого всё, что может касаться тебя. Старость не смогла испортить твоих черт или сломить духа. - На этих словах ведьма сощурилась, хмыкнула и второй раз за день обнял её премьер и на ухо прошептал - Терхенетар, твоё имя такое же горькое как пахучие травы, которыми ты вся пропиталась, я зависим от тебя и нет для меня страшнее проклятья, чем наблюдать, как ты оправдываешь вечную неблагодарность Илорена. Первые столетия, глядя на это и сталкиваясь с твоим суеверным недоверием, я думал, что при жизни попал в преисподнюю. Прошу, хоть сейчас, когда вокруг всё рушится, доверься мне, забудь о нём.
Доверие - обоюдоострый камень, вонзающийся в кожу при любой неловкости между людьми, когда смотришь на бывшего друга и понимаешь, что между вами осталось столько связывающих правдивостей, которые не дают разойтись спокойно. Поэтому люди ищут для секретов тех, с кем не смогут поссориться, а лучше тех, с кем и общаться не намерены. Терхенетар не дарила своё доверие Илорену, она его нашла, спасла и с ней он смог жить в своё удовольствие вечно. Она ждала от него постоянной благодарности и восхвалений, как ни от кого другого, тем более что он знал намного больше других и потому восхвалял чистосердечнее. Также она не дарила своего доверия Елизавете, а просто избавлялась от груза воспоминаний, нахлынувших на той волне неприязни, с которой встретили несчастную, да ещё с таким знакомым окриком, которого она не слышала аж с момента смерти. Госпожа Ведьма стояла, обнимая Вёльфа и, прижимаясь переносицей к его плечу, думала: не признаться ли ему в том, что своё доверие она подарила всего однажды, там и оставила, да его, кажется, тогда же и потеряли на шумных улицах города. Она подняла голову и заглянула в глаза, полные грусти по своей слабости к этой женщине, оказавшейся в его объятиях только благодаря таким трагичным обстоятельствам, но даже за такую ущербную ласку от неё он готов был простить любое пренебрежение им прежде.
- Хорошо, Генрих, я расскажу тебе то, что говорила этой девочке.
Вёльф поцеловал её и пошёл в свою ратушу, проклиная про себя миропорядок, который ставит непреодолимые препятствия именно перед тем от чего ты не в состоянии отказаться. Ты готов отдать всё, что имеешь, забыть о собственной безопасности, выставлять себя на посмешище, плюнув на гордость, но всё вокруг будет только посмеиваться над тобой, держа желанное на том же расстоянии, а может и дальше, если твои манипуляции слишком явны и смешны. Вот чем была для него любовь к Госпоже Ведьме, тем же она и осталась, только старость, одиночество и непонятная привязанность короля к новой претендентке толкнули Терхенетар в его истомившиеся объятия. И теперь премьер-министр был счастлив и зол, вспоминая эти монгольские веки, скрывавшие под собой истинные чувства хозяйки.
Перед чёрным ходом, к которому он приближался, собралась толпа людей, желавших склонить кого-нибудь выслушать их вне очереди, охрана не могла совладать с собравшимися и только встречала министров и служащих, помогая им продираться к входу. Когда Вёльфа заметили, началась разноголосица просьб, посулов и нерешительных угроз примкнуть к восставшим. Надменно сморщившись, премьер с помощью гвардейцев решительно шёл, не обращая ни на кого внимания, но перед самой дверью, которую уже предупредительно распахнули перед ним, чья-то рука крепко вцепилась министру в рукав. Следом за своей конечностью появилась растрёпанная герцогиня де Брие и возмущённо заговорила, постепенно повышая тон:
- Я - герцогиня, представительница древнего рода, по какому принципу меня запихнули в очередь вместе со всяким сбродом, да к тому же завтра ночью. Почему премьер-министр постоянно отлучается, хотя ваша обязанность быть в курсе всех событий? Я не собираюсь отчитываться перед какими-то секретарями. Дела в нашем Мире идут всё хуже и хуже, скоро все примут сторону восставших.
Окружающие угрожающе загудели на слове "сброд", так как вокруг были люди преимущественно близкие герцогине по времени приёма. Вёльф галантно улыбнулся, отнял её руку от своего плеча и поцеловал, после чего почтительным голосом произнёс так, чтобы как можно большее количество людей могли его слышать:
- Господа! Министры, к нашему неимоверному сожалению, не могут выслушать всех вас лично, нам тоже нужны минуты отдыха, а чтобы как можно быстрее отпустить каждого из столицы, приём должен идти безостановочно. Но есть более короткий путь для тех, кто, как я тут расслышал, желает присоединиться к реформаторам - Его Величество с удовольствием примет всех вас и выпишет путёвку в лучший мир в попутчики к барону Магору и его окружению. А за вас, прелестная герцогиня, я, сегодня же, лично замолвлю слово.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});