Читать интересную книгу Давай попробуем любить - Sofie Montero

Мужчины же травили шутки, смеялись и строили из себя саму беззаботность. Но я знала, что это происходит лишь днём, а ночью они разбиваются на пары и рыскают по всей Долине в поисках тех уродцев, что посреди белого дня ограбили ещё один обоз.

Сидя за одним столом в компании этих мужчин, аккуратно отпустив голову на плечо Садэра, черпая спокойствие от его мощного тела, я на миг растворялась во времени, для полного удовлетворения не хватало разве что сестёр и самой мысли, что с ними всё будет хорошо.

Если в начале я могла поклясться, что крылатый воин хочет лишь моего тела, то только сейчас понимаю, как сильно он возжелает мою плоть. Так сильно, что знай я всю глубину его желания в начале, наверное, сбежала сломя голову. Но моя привязанность к нему крепнет с каждым днём, проведённым с ним вместе, замечая не единожды, каких усилий ему стоит сдерживать свои желания и не обидеть меня.

Видят духи, что иногда наши поцелуи кружили голову покруче любого дурмана. Я и не знала, что на вид невинное прикосновение к губам так коварны. Но Садэр знал, как целоваться, он это умел и очень быстро научил и меня. Не хотелось думать, сколько девушек побывали на моем месте раньше, но со стыдом стоило признаться самой себе, что Бельяр был прав. Если бы шаада интересовало только моё тело, он бы добился его своими умелыми ласками.

Порой это была короткой вспышкой, как молния, которой и не назовёшь поцелуем. А в другие разы это длилось тягуче-медленно, стекая как мёд с ложки, и я терялась в этом чудесном сне, уплывала на волнах удовольствия и огня, что бушевал внутри. Как правило, именно тогда мои пальцы первые отпускались на его грудь в попытках отыскать пуговицы. Я нервно фыркала и кусала его сочные губы, когда тугие петельки не поддавались. И даже не чувствовала, что лёгкие горят от недостачи кислорода. Вся красная и тяжело дыша, я с трудом выплывала из омута страсти, ощущая его сильные пальцы, что перехватили мои пальцы, которые безнадёжно пытались добраться до его голой кожи.

Всякий раз я не знала, что делать, когда глаза, одурманенные новыми эмоциями, встречались с его синими океанами. И я отпускала взгляд, не зная, отчего плакать: от того, что остановил, или от того, что сама поддалась. Тогда он опускался у моего плеча и шептал почти шёпотом, с лёгкой хрипотцой:

— Не искушай меня, куколка.

И столько предвкушения звучало в бархате его слов, что я ещё сильнее смущалась. Но внутри ликовала от этого нежного послевкусия от мягкого «куколка».

А в другие разы эта фраза покидала его уста с тихим рыком, отчего его грудь вибрировала, и он прикрывал глаза, пытаясь утихомирить своё желание. Его пальцы до боли сжимали мои запястья, а я безмолвной куклой стояла перед ним на ватных ногах, внутри понимая, что сейчас достаточно одного прикосновения, чтобы он дошёл до конца. Но тут же приходил страх. А вдруг будет больно? Не понравится? И тогда мой испуганный лепет его точно не остановит.

Поэтому я тихонько стояла на месте и молчала, изучая черты лица, что постепенно становились всё безмятежнее. Когда он раскрывал глаза, они мерцали, обнажая усталость мужчины. И я смотрела на него невинными глазами, пытаясь показать ему, как я растеряна.

И он обнимал меня.

Крепко-крепко.

Садился у камина или в огромное кресло в его комнате, прижимал к себе и гладил по спине, по бедрам, ногам и стопам. Отпускал щеку на мою макушку и гладил. А я засыпала как младенец, беззаботным, спокойным сном. Просыпалась наутро в его кровати, укрытая тяжёлым одеялом. Я знала, что он не спал на второй половине кровати. Однажды он сказал, что для него трудно быть ко мне так близко и так далеко одновременно, из-за слоя одежды и недоверия между нами.

Но я знала, что он был рядом всё это время. Или на ветке у раскрытого окна, спал в коконе своих крыльев или в неудобном кресле.

Но он был рядом.

Сейчас, отпускаясь в общий зал, я перед этим заплела аккуратную косу, похожую на рыбий хвост. И надела не новую блузу тёмного оттенка и юбку из плотной ткани, правда, накинула на плечи свою бледно-розовую кофточку. Теперь мне хотелось быть красивой для него.

Правда, иногда я замечала странный злобный взгляд обслуги этой таверны.

Ещё ненавистнее становилось лицо хозяйки постоялого двора при наших мимолетных встречах. Правда, больше нагиня ко мне с разборками не лезла, а лишь ограничивалась ядовитыми взглядами, стоило шааду уместить свою сильную руку на моё плечо.

Я ещё никогда не проживала моменты жизни до дна.

Не испытывала каждое мгновение на своём теле, ощущая, как неумолимо уходит время. Раньше я всегда прогоняла дни, месяцы, годы. Пытаясь достичь неизведанных вершин, дойти до тех времён, когда будет «счастливо» и «хорошо». Тем самым совсем не ценила свою жизнь и каждый проиденный день. Или, может быть, это потому, что Садэра раньше не было рядом?

Спроси я сама себя на чистоту, отчего я молчу об амулетах, быть может, стыдясь своей совести, я бы призналась, что безумно боюсь того, что практика закончится. И тогда…

Он уйдёт.

Я уйду.

И эти трусливые мысли не покидали меня. Будь я вольной птицей, может, и умчалась за ним на край света. Но я не была таковой.

У меня на попечение были сёстры. И я поклялась матери, что позабочусь о них. Мои девочки были совсем бедными и беззащитными.

Я не могла их бросить на произвол судьбы. Такой мысли и в голове не было, не то чтобы я об этом размышляла, оттого на сердце и щемило.

Теперь я осознала, что так сильно боялась, что шаад попользуеться мною и разобьет мне сердце, как не заметила, что сама причинила себе боль.

Ведь если позовёт, я не смогу уйть с ним.

Но он пока не звал, и я так и не разобралась, спокойно мне от этого или обидно?

— Чего печалишься, молодая госпожа?

Фыркнула хозяйка дома, поставив передо мной чашку с