Читать интересную книгу Хитон погибшего на кресте - Геннадий Михайлович Левицкий

что груз стал легче, идти станет вольготнее. Он ограничивался несколькими глотками, но делал их довольно часто. Пил потому, что хотелось пить; потому, что пересыхало во рту; потому, что было жарко; потому, что очень хотелось есть, и легат пытался обмануть свой организм, заменив еду водой; пил потому, что впадал то в апатию, то в отчаяние, и ничего не оставалось, кроме воды, что могло бы вывести из губительного для организма состояния.

Бурдюк опустел значительно раньше, чем рассчитывал Марк Клавдий. На дне его оказалась земля и песок, попавшие с водой. Легат пытался выжать в рот немного капель из этого мусора, что осел на дне бурдюка, но получил не удовольствие, а только неприятности в виде попавшего в рот и горло песка. Пришлось отплевываться, удаляя из организма воду, которой и так катастрофически не хватало.

Все медленнее и медленнее двигался обычно неутомимый Марк Клавдий, все тяжелее ему идти. Но пустой бурдюк он не выбросил, так как надеялся найти еще что-нибудь наподобие оазиса, где сможет разжиться водой.

Железный легат обрадовался словно ребенок, когда на горизонте замаячили строения, а поднимающиеся вверх струйки дыма свидетельствовали о том, что в пустынном селении есть жизнь.

Близость спасения придала Клавдию сил. С большим усилием переставляя собственные ноги, шатаясь и оставляя после себя зигзагообразный след, он даже ускорил шаг.

Пришелец был давно замечен, и на окраине селения его ждало десятка два мужчин, а позади галдела ребятня – любопытная, как и везде в мире.

– Кто у вас главный? – утомленным, но командным голосом спросил Клавдий и приказал: – Позовите его сюда!

Мужчины напряженно молчали, пока один из них не произнес вслед за легатом пару фраз на языке, который Клавдий, в силу презрения к изъяснявшемуся на нем народу, так и не удосужился выучить. Все стоявшие после этого нахмурились, их прежде вопросительные взгляды, устремленные на Клавдия, теперь выражали презрение и злобу.

– Ты точно так же требуешь к себе римского императора, когда приближаешься к Вечному городу? – спросил переводчик.

Клавдий понял, что совершил ошибку. Он попытался ее исправить и одновременно сохранить свое достоинство среди этого нищего сброда. Получилось неуклюже:

– Проводите римского легата к человеку, которому вы подчиняетесь.

Иудеи некоторое время переговаривались между собой, и наконец переводчик изрек:

– Мы подчиняемся Богу, а он принимает каждого, когда будет Ему угодно.

– Есть в этом селении старейшина? – повысил голос терявший терпение Клавдий. – Я желаю его видеть.

– Это невозможно. Глава нашей общины отдыхает.

– Это как понимать? Назначенный римским императором легат Марк Клавдий должен ждать, когда изволит проснуться иудей?

Лучше бы ему не называть своего имени. Переводчик еще не приступил к своим обязанностям, а глаза иудеев наполнились злобой. Затем последовал и словесный ответ:

– Ты чужак, Марк Клавдий. Чужие люди не могут войти в селение. Таков закон.

– Мерзавцы, сейчас вы испытаете силу римского меча, если не понимаете слов! – Разгневанный легат поднял оружие, показавшееся ему невероятно тяжелым.

В ответ мужчины распахнули полы своих одежд, и на ярком солнце заиграл отполированный металл. Впрочем, обнажать клинки им не понадобилось; Клавдий, обессилевший от усталости и обиды, опустил меч, а затем и сам осунулся на землю.

– Тебе еще что-нибудь нужно? – наконец проявил гостеприимство переводчик-иудей.

– Воды… – устало промолвил Клавдий и протянул пересохший бурдюк.

– Ты получишь ее, – пообещал иудей. – Господь велит нам поддерживать бедного, нищего и всякого пришедшего.

Иудеи принесли воду и две ячменных лепешки; все было молча сложено подле сидящего римлянина. Не утруждая себя словами благодарности, Клавдий жадно припал к горлышку бурдюка и пил не отрываясь холодную родниковую воду, пока не почувствовал, что в его организме больше нет места. Остатки вылил на голову, умыл лицо и протянул опустошенный бурдюк иудею, изъяснявшемуся на латыни:

– Еще…

Обитатель пустыни взял посудину, но по лицу было видно, что добрые дела для легата он совершал с большой неохотой.

Бурдюк вскоре вернулся вновь наполненный водой. Принимая его, Клавдий услышал:

– Больше мы ничего не сможем для тебя сделать. Тебе, римлянин, необходимо немедленно покинуть нашу землю.

– Эта земля – собственность римского императора, – пытался возмутиться Клавдий, хотя в последние дни он только и думал, как поднять мятеж против законной римской власти.

– Не заблуждайся, римлянин, – насмешливо произнес иудей. – И прошу тебя поторопиться, иначе нам придется использовать силу. Чужаки не должны находиться в селении с наступлением темноты.

Сидеть в песке на окраине странной деревни и ждать неприятностей не имело смысла. Клавдий сложил в бедуинский мешок воду и лепешки. Опираясь на меч, он поднялся, развернулся спиной к негостеприимному селению и двинулся в путь. Идти было тяжело, легат чувствовал, как выпитая без всякой меры вода урчит и переливается в животе. Через десятка два шагов вода, которой он еще недавно так жаждал, хлынула из рта и носа.

Слало немного легче, но во рту появился горький противный привкус желудочного сока. Пришлось вновь запить водой неприятные ощущения. Злоба и бессилие вдруг нахлынули на Клавдия.

«Проклятые иудеи. Я вернусь с войском и всех уничтожу. Сожгу ваши жалкие хижины, а землю посыплю солью», – скрежетал зубами Клавдий, примеряя в мечтах плащ покорителя Карфагена Сципиона Африканского.

Ненависть немного утихла, когда он перевалил за небольшую горку и селение скрылось из вида. На смену ярости пришло чувство голода, а чувство смертельной усталости его давно не покидало. Он присел на одиноком бархане и развязал мешок. Проглоченная мгновенно лепешка его отнюдь не насытила. Легат с жадностью посмотрел на вторую, но разум говорил, что это последняя еда и ее нужно приберечь.

Чувство голода долго и упорно боролось со здравым смыслом. Схватка закончилась сомнительным компромиссом.

«Отломлю только маленький кусочек, остальное спрячу в мешок и завяжу», – решил Клавдий. Но вслед за первым куском последовал второй, третий… Когда осталась половина хлеба, он со злостью завязал мешок самым сложным узлом.

Начало темнеть. Идти дальше не хотелось, да и не было сил. Клавдий положил мешок под голову и погрузился в сон.

Проснулся он среди ночи от жуткого холода. Легат встал и начал двигать всеми конечностями, прыгать на месте, пытаясь согреться. Между этими усилиями Марк Клавдий напряженно вглядывался в темень, надеясь хотя бы вдали узреть огонек. Но ничего не указывало на близость человеческого жилища.

Чтобы отогнать грустные мысли, Клавдий про себя решил, что пришло время завтракать. Завязанный со злостью узел не желал поддаваться. Римлянин долго и безрезультатно мучился. После второго сломанного ногтя он в сердцах схватил меч и, следуя примеру Александра Македонского, одним взмахом уничтожил препятствие.

Однако… В ночной тьме Клавдий немного переусердствовал. Он отрубил