Читать интересную книгу Иди сквозь огонь - Евгений Филимонов

– Так что же дальше-то? Что у него за приступы, как их лечить? Пелагея, он ведь неживой, когда…

– Ох, Мария, Мария… Да скажу я сейчас, скажу. Ведь и начала уже, о том и говорю сейчас. Так вот, Виссарион малыш ещё, пусть и необычный, но всё равно младенчик неразумный. Не может он пока всё это видеть и понимать, но ощущать-то – ощущает. И лезет в канал по неразумию, и тогда его уносит в далёкий океан мирового знания. Вот и плавает, как головастик лягушиный – туда ткнётся, сюда. Там отщипнёт, там потрогает. А так как маленький ещё, то весь и уходит, в теле лишь дух остаётся. Но вы не бойтесь. Он у вас из настоящих, ничего с ним не случится. Я бы – сгорела, а он там свой.

Пелагея прервалась. Виссарион поворочался и сыто чмокнул губами, уже во сне. Он лежал у неё на руках и спал, маленький и такой беззащитный.

И улыбался чему-то во сне. Не улыбнуться в ответ было выше всяких сил.

– Я ему могу помочь чуть-чуть, всё-таки я гостья старая в этом мире. Он перестанет после этого уходить, но изредка будет спать, как убитый. Да, просто всё станет происходить во сне. Смотрите сами. Оно, как бы, и так ничего страшного с ним не происходит, просто неприятно видеть такое, я понимаю.

Пелагея смотрела на Марию и Игоря, ожидая их решение. Они переглянулись, словно ища ответ в глазах друг у друга. И Мария сделала выбор.

– Сделайте, как говорите… это ведь не во вред?

Хозяйка улыбнулась и неуверенно двинула плечом:

– Не во вред, но и не на пользу. Просто станет чуть по-другому. И запомните, это никак не повлияет на его будущее. Да и будущее это целиком зависит от вас и от него самого. Он не мессия какой, не стоит так думать. Ни в коем случае не думайте так. Он вообще может остаться обычным. А может стать кем угодно, хоть Богом. Но это каждому доступно, на самом-то деле. В общем, давайте – выходите из комнаты и посидите там, пока мы тут с ним побеседуем, он как раз спит.

– Побеседуете? С ним? К-как?

Мария вдруг испугалась. Всё происходило слишком быстро и необычно, и не давало расклеиться именно из-за скорости событий и мощного потока информации, перегрузивших сознание и блокирующих здравомыслие. Ей стало страшно оставлять сына наедине с этой загадочной старухой, которая наговорила сейчас столько необычного, что любой сказочник рыдал бы, выпрашивая возможность использовать сюжет. Она живо представила, как в полутьме комнаты лежит её сын, а старуха, заперев дверь, достаёт откуда-то огромный чёрный нож и заносит над маленьким тельцем…

– Ай-ай, – Пелагея усмехнулась. – Вот так вот человеческое и одолевает нас. Приехали ведь, значит верили. А тут, раз – и испугалась, да ещё и мерзость удумала. Гони такие мысли прочь, не место им здесь.

Мария очнулась от внутреннего созерцания сцены из какого-то дешевого ужастика и виновато улыбнулась. А потом взяла за руку Игоря, и встала, увлекая мужа за собой.

– Это… это долго? – нерешительно спросила она уже на пороге комнаты.

– Нет, недолго. Только, вот что – не вздумайте дверь отпирать или стучаться, пока я сама с сыном вашим не выйду. Нельзя. Что бы вам ни привиделось, что бы вам ни послышалось – нельзя и всё.

И дверь захлопнулась.

Минуты тягучим сиропом ползли одна за другой. Казалось, что проходят часы и года. Снова подступили страшные фантазии, и Мария сидела теперь, как до этого сидела в машине – раненой птицей, готовой броситься в атаку для защиты своего ребёнка. Её трясло, она бы плюнула на запрет, в конце концов, и рванулась в истерике на ставшую невыносимо ненавистной дверь. Но рядом дышал теплом Игорь, который в этот момент стал невероятно чутким, сам удивляясь открывшимся ему мелочам. Он крепко обнимал жену, и шептал что-то на ухо, ласковое и тёплое, вытаскивая из затягивающего безумия ожидания. Неожиданно для обоих, эти минуты ещё сильнее скрепили их единство, сцементировав уже иной, зачарованной силой. И каждая минута была тягостно сладка своей болью.

Игорь был скептиком, но сейчас он решил, что лучшей помощью станет выполнение всего, что сказано Пелагеей. Слишком уж потрясла картина парящего в синеве ребенка с лицом Будды. И обещанное облегчение состояния Виссариона, пусть и несущее в себе ничего лечебного – обнадёживало. Он с надеждой смотрел на дверь, за которой сейчас ковалось их будущее.

Вопреки обещанию Пелагеи, прошло уже несколько часов. Игорь уже и сам находился на грани, но уговаривал себя и Марию, выискивая всё новые слова, способные хоть как-то поддержать и помочь им. Он уже пару раз подходил к двери, пытаясь услышать хоть что-то из происходящего за ней. Но старая древесина намертво блокировала все звуки. И становилось страшно.

И вдруг дверь отворилась, беззвучно и величаво. В комнату вышла Пелагея с Виссарионом на руках. Малыш озорно хихикал и снова играл с тяжёлой косой, уже не закрученной на голове, а распустившейся тяжёлым полозом на груди пожилой женщины. Ведунья выглядела необычно – словно и постарела и помолодела одновременно. Как это могло быть – Игорь не понимал, но ощущалось именно так. В глазах Пелагеи появилась иная глубина, а вокруг глаз и губ выметнулись новые суровые складки. И вместе с тем, в осанке появилась новая, молодая струнка.

– Ох, и задал он мне жару, – устало, но весело, выговорила ведунья. – Вечереет уже, а мне – как минуты прошли. Поспорили мы с ним чуточку. А потом не я, а он меня по миру провёл. Не понимая ни капельки, просто взял меня за руку и потащил. Веселится он так, понимаете ли. Полетали, да назад, а там и получилось всё. Так что, как я вам и обещала – не будет он больше баловать неразумно. Ему теперь сны подвластны, в них и поразвлекается, разум свой в путешествия отпуская. И будет вам счастье.

Она широко улыбнулась.

– Я тоже теперь слегка изменилась, в другой уровень перекинулась, горизонты иные он мне открыл, сын ваш. Омыл такими водами, что как заново родилась, да только знаний прибавилось столько, что пригибает с непривычки. Но ничего, я сильная. Принимай сына, мать.

Мария приняла Виссариона на руки и, уложив на стол, начала одевать. Малыш озорничал, не давая руки и ножки, но она сноровисто управилась с разыгравшимся неслухом. И вот он уже снова одет в городское, лишь скомканное белое полотнище на столе напоминает о недавнем.

– Вот ещё что, – Пелагея привлекла их внимание. – Не знаю, как вам это понравится, но это очень полезно, а в чём-то и необходимо.

– Что? – испуганно спросила Мария, прижимая Виссариона к себе.

– Да не пугайся ты, всё уже. Ничего больше не надо делать с ним. Просто я вам хотела посоветовать кота завести. Кошки – они во всех мирах сразу живут, хоть в этом, хоть в каком другом. Сейчас здесь, а за угол зашёл – совсем в другом месте вышел. И зло они всякое видят, и не-зло. Тут уж сказки не врут. Будет он сыну вашему проводником во снах, да защитником в жизни, пока малыш растёт ещё.

Мария неуверенно посмотрела на Игоря. Заводить кошек дома они никогда не думали, хоть там и просторно, но… Эта шерсть. И когти. Она вздохнула… А Игорь широко улыбнулся и сказал вдруг:

– А и заведём. Я старый кошатник, в душе.

Пелагея погрозила пальцем.

– Ты не ухмыляйся, кот тоже не всякий пригож. А то возьмёте охальника, почище сыночка. Будет вам в доме кавардак тогда.

– А как выбирать-то? Присоветуйте уж.

– А я вам и советовать не буду ничего, лучше предложу сразу, пригожего да умного. У меня Мурка недавно окотилась, удачный помёт. Возьмёте?

Игорь коротко кивнул. Пелагея подошла к выходу и, отворив дверь, позвала протяжно:

– Мурка-а-а-а.

Раздался недовольный мяв, а затем в комнату впрыгнула крупная кошка. Длинная чёрная шерсть стояла на спине гребнем, отчего она походила на маленького пушистого динозавра. Большие зелёные глаза кошки внимательно обшарили комнату, ища причину по которой её посмели оторвать от котят, и остановились на Виссарионе.

Прижав уши, кошка присела, а потом завалилась на бок, перекатилась на спину и закувыркалась на месте, словно ловя невидимую бабочку. А Висс протянул руку к ней и вдруг мяукнул котёнком, отчего кошка снова уселась и уставилась ему в глаза.

– Вот и хорошо… Мурлыся, это Виссарион, ему бы спутника. Понимаешь, милая?

Пелагея присела около кошки и погладила её. Та недовольно дёрнула спиной и обернулась к хозяйке.

– Ну, Мурлыша, ты ведь понимаешь всё… – Пелагея ещё раз погладила кошку, и та разжавшейся пружиной метнулась к выходу.

Спустя несколько минут кошка вернулась, сжимая зубами загривок котёнка. Точно такого же, как она – чёрного и пушистого, уже с раскрывшимися глазами, полными голубого огня. Она прошла прямо к ногам Марии и там отпустила мяукающее чадо на пол, требовательно мявкнув и царапнув лапой половицу.

Машина неслась вперёд, мягко покачиваясь на неровностях дороги. Они могли бы ехать быстрее, но не торопились, ведь нужда спешить уже отпала. Обновлённая семья возвращалась домой.

В кресле ровно посапывал спящий Виссарион, и в ногах у него, свернувшись комком, дремал маленький чёрный котёнок.