Есть отказывается.
— В смысле кровь пить?
— Совсем, — покачал головой Райн.
Я разлила отвар по кружкам и на какое-то время задумалась.
— А каково это, становиться вампиром? Расскажи мне. Пожалуйста.
— Зачем? — насторожился Райнкард.
— Хочу понять, что с ними сейчас происходит. Особенно с Вельдом. Это ведь я его привела, он не хотел.
— Суть инициации заключается в том, что мы делимся частью своей сущности. Ритуал на время отключает сознание реципиента и элемент сущности срастается с организмом, начиная менять его. Базовое изменение занимает от двух до пяти дней, в этот период новообращенный много ест и спит. На последней стадии уже обязательно нужна кровь, если птенец ее не получит, то начнется распад.
— Распад чего?
— Всего. Видела там больных незадолго до смерти, когда от них куски отваливаются? Примерно то же самое будет.
— Значит, Вельда так и не удалось спасти, — в носу у меня предательски защипало, глаза едва заметно увлажнились, но я удержалась и не заплакала.
— Распад еще не начался, но он очень слаб. Тело, перестраиваясь, буквально сжигает себя, не получая энергии извне. Может ты с ним поговорить попробуешь? Я буду рядом и не позволю причинить тебе вред.
— Конечно поговорю. И если он настолько слаб, то в любом случае ничего не сможет мне сделать, я же в абсолютнике.
— Да уж, в таком состоянии ты с ним и без магии, пожалуй, справишься. Не зря же я тебя столько тренировал.
— Не зря, — заверила его я. — Сам видел, я на сборах даже Альвира победила. До сих пор горжусь.
— Я тоже, — с улыбкой признался Райн. — Ну что, идем?
Первым делом мы отнесли на замковую кухню очередные корзины с провизией. Одного-то Райна деревенские прокормить вполне могли, тем более что за продукты он всегда расплачивался или добычей или деньгами, с которыми здесь было непросто, но не целую ораву голодных новообращенных. Да и запретил им вампир вблизи замка появляться, пока тут птенцы со своей новой сущностью совладать пытаются, дабы не пришлось потом родственникам соболезнования приносить.
Когда отправились к Вельду в качестве еды нацедили ему кружку горячего наваристого бульона. После нескольких дней голодания сразу переходить на полноценное питание было нельзя. Оставайся он обычным человеком, ему только сок и можно было бы дать, да и то немного, но человеком он уже не был.
Парень сидел на какой-то тряпичной подстилке, совсем не похожей на магические лежаки, что были на сборах, и выглядел изможденным. Он сильно похудел за эти дни, щеки и глаза запали, да и сама его поза наглядно демонстрировала упадок сил и слабость, которые он сейчас испытывал.
— Привет. Ты как? — первой заговорила я.
Парень поднял на меня тусклый, измученный взгляд и отвернулся к окну.
— Вельд, тебе нужно поесть. Иначе ты скоро умрешь.
— Хорошо.
— Да, конечно, бульончик горячий — это самое то, — преждевременно обрадовалась я.
— Хорошо, что умру, — не поворачиваясь в нам, тихо произнес он.
— Почему?
— Разве это жизнь?
— А разве нет?
Вельд покосился на меня и устало прикрыл глаза.
— Посмотри на Райна, он живет полноценной жизнью, служит короне, у него даже замок свой есть.
Насчет полноценной жизни я немного лукавила, но и повода сводить с ней счеты не видела.
— А если я не хочу убивать? Я всю жизнь, сколько себя помню, мечтал быть врачом, спасать людей, помогать им. А когда это было действительно нужно, я ничего не смог, даже отца с сестренкой не уберег. Теперь же я и вовсе непойми что, тварь, живущая за счет чужой крови, которую все боятся и презирают. Ты ведь сейчас в абсолютнике, так? Ты боишься меня даже такого, что уж говорить о полноценных вампирах. Или ты его боишься? — глянул он на стоящего рядом со мной Райнкарда.
— Меня ей бояться нечего, — буркнул вампир. — У меня, в отличии от некоторых, с головой все в порядке.
— Райн, оставь нас, пожалуйста, — попросила я.
— Не вижу смысла.
— Пожалуйста. Не съем я твое птенца.
— Думаю, он опасается, что это я тебя съем, — усмехнулся Вельд.
— Думать еще уметь нужно, — холодно заметила я. — Райн?
— Ладно. Если что, я близко.
Дождавшись, когда дверь за вампиром закроется, я подошла к Вельду и присела рядом с ним на корточки, предусмотрительно оставив кружку с бульоном у противоположной стены. Иногда для того, чтобы вытащить кого-то из апатии, нужно его хорошенько встряхнуть. Именно это я и собиралась сделать, хотя полной уверенности в том, что действую правильно, у меня не было.
— Значит говоришь, я тебя боюсь, поэтому сейчас в абсолютнике? — поинтересовалась я, задумчиво разглядывая пока едва заметные над губой острые кончики клыков.
Ответить парень не успел. Я резко протянула руку вперед, проводя большим пальцем вверх по его губам. Крови на клыке не осталось, она просто не успела так быстро выступить, зато стала растекаться по пальцу. Глубоковато порезала. Первая вспышка боли прошла и теперь палец чувствительно саднил. Но это ненадолго, ведь я восстановила благословение Окама на себе, как только Тэль разрешил колдовать, и ранка заживет за пару минут. Главное сейчас не пропустить начало атаки.
Я была уверена, что после такой провокации Вельд на меня бросится, и, возможно, это поможет мне вытянуть его из болота самоуничижения. Но он не бросился. Парень скорчился на своей подстилке и его ломало будто заядлого наркомана без дозы.
— Хочешь крови, возьми. Я дам.
— Нет! — сквозь сжатые зубы процедил он.
— Вот видишь. Какая же ты тварь? Ты человек, — заключила я, облизывая палец и тщательно вытирая его платком. — Просто немного необычный.
— Который должен пить кровь, чтобы не сдохнуть.
— Да. А у вас разве не было больных, жизнь которых зависела от постоянного приема лекарств?
— Нет. Лекарства только во время болезни принимают. Потом-то они зачем?
— В моем мире были болезни, от которых нельзя вылечиться, но с ними можно жить, если каждый день принимать лекарства.
— В твоем мире?
— Ах да, ты же не знаешь. Я как бы совсем не местная. Меня пару лет назад заклинанием сюда призвали, а теперь я учусь в магической академии. В прежнем мире остался дорогой мне человек — мама, которую я люблю и буду любить всегда. Я не смогу вернуться, да, честно говоря, и не хочу. Ведь именно здесь я обрела то, о чем всегда мечтала — возможность быть магом.
— Вот именно, что обрела, а я потерял. Я все потерял, понимаешь? Семью, учителя, возможность быть врачом!
— Твоего учителя и семью не вернуть, я соболезную, но помочь тут ничем нельзя. А вот врачом стать тебе никто