супругой во все дни своего пребывания в Таганроге выстаивали в монастыре на долгих ежедневных службах. Набожности императорской четы все удивлялись. Среди записок медика императора есть такая:
«На ногах его величества образовались обширные затвердения, оставшиеся у него вплоть до смерти». Эти затвердения на коленях – от многочасовых каждодневных коленопреклоненных молитв.
В этом монастыре Александра и отпевали – в закрытом гробу. Показывать тело народу было запрещено. «Всю жизнь свою провел в дороге, простыл и умер в Таганроге», – написал тогда Пушкин.
В эти же дни в Таганрог приходит дворянин Павел – 10 лет назад, будучи 25-летним юношей, он у себя на родине, на востоке Украины, раздал все свое наследство нищим, освободил 300 душ крестьян и отправился в долгое странничество по святым местам. В Таганроге Павлу не удается войти в монастырь, где, как говорят, стоит гроб с телом самодержца. Он поселяется на одной из таганрогских улиц, скрывая свое дворянское происхождение, работает в местном порту, ежедневно простым прихожанином ходит в местную церковь и с годами становится известен на всю округу как святой жизни старец с особыми Божиими дарами пророчества и исцеления. Рядом с ним поселяются послушники: старики, юноши, вдовы и девицы – Павел держит их очень строго, в посту, в непрестанной молитве…
Вчитываясь в описание жизни и в дивную полуукраинскую-полурусскую речь этого человека, со смешными причитаниями («Лыхо твоему батькови»), слышишь само дыхание той ушедшей России, истоптанной странниками. Ощущаешь неповторимый дух родины, пропитанной запахом ладана, утешенной свежестью тихого закатного вечера и обнятой молитвой. Чувствуешь вкус этих баранок, которыми Павел всех щедро одаривал, и тихую-тихую молитовку, которая лилась из маленьких окошечек квартир, в которых жил святой старец, – лилась и прорезала небо.
Поскольку странник появился в городе в те же дни, когда здесь отпевали императора, потекли слухи о том, что самодержец не умер. Многих местных это заставило думать, что император Александр и Павел Таганрогский – один и тот же человек.
Когда в июне 1999 года святого Павла Таганрогского канонизировали и мощи торжественно переносили с кладбища в собор, в ясном летнем небе вокруг солнца над Свято-Никольским храмом образовалась радуга! О чуде написали все местные СМИ. Явление продолжалось около часа. Позднее в небе над храмом образовался крест из облаков. Обычно жесткая и не очень вкусная таганрогская вода, которую предлагали входящим в храм, сделалась вдруг удивительно сладкой.
Старец Федор Томский – царь Александр I?
Как-то очень странно и долго тело императора шло из Таганрога в Петербург. Траурный кортеж фактически выехал в начале 1826 года. Вскрытие гроба с прахом императора в Петербурге – тоже сплошь загадка. Из Петропавловского собора, говорят, удалили даже духовенство – остались только четверо самых близких Александру людей. И потом еще десятилетиями были такие священники, которые не служили на могиле императора панихиду, вплоть до 1864 года – до смерти старца Федора Кузьмича.
Доктор медицинских наук, судмедэксперт Евгений Черносвитов исследовал посмертную маску Александра и утверждает, что она была сделана при жизни! Изучив тысячи мертвых лиц и снятых с них посмертных масок, он сделал выводы, что со смертью человека на его лице происходит изменение: всегда несимметричные половинки лица у трупа обязательно становятся симметричны, исключений нет. На маске императора половинки лица несимметричны. Специалист уверен: с таким лицом человеку жить еще лет сорок. Старец Федор Томский скончался через 39 лет.
После того как в начале осени 1836 года в пермском Красноуфимске над бродягой Федором Кузьмичом состоялся суд, старец, как мы помним, получил 20 ударов плетью и ссылку на поселение в Сибирь – поскольку к тяжелым каторжным работам он был непригоден по возрасту. Той же осенью с очередной партией арестантов он был этапирован в Томскую губернию. Вначале его поселили при Краснореченском винокуренном заводе – сейчас там село Спиртзавод, еще называемое Красным Заводом. На винокуренном производстве в те века вовсю использовали труд каторжан, бунтовщиков, неплательщиков податей. Были и уголовники – из этого места побег был затруднен горами и дикой тайгой, а на противоположной стороне стоял кордон с вооруженными караулами.
Федор прожил при заводе несколько лет, не принуждаемый к работам в силу возраста, а после местом приписки для него определили деревню Зерцалы Боготольской волости Ачинского уезда (в наши дни она сохранилась под тем же именем и стоит в Томской области).
Зерцалы – это старый сибирский тракт, на который старец выходил каждую субботу, встречал там партию пересыльных арестантов и щедро наделял их милостыней, отдавая все то, что приносили ему гости.
Келью для него здесь построили крестьяне из старого овечьего хлева: комнатка с крохотным оконцем и сени. Спал Федор Кузьмич на голой доске, подушку ему заменял деревянный тесаный чурбан. Одевался он в одно и то же: летом ходил в белой длинной рубашке из деревенского холста. Вставал очень рано, молился. Только после смерти обнаружилось, что колени старца были покрыты толстыми мозолями. Обедал он обычно черным хлебом или сухарями, вымоченными в простой воде. Сосуд из березовой коры и деревянная ложка – вот все имущество старца.
Он учил крестьянских детей грамоте, знакомил их со Священным Писанием, с географией и историей. Его часто спрашивали о его прошлом. Он отвечал: «Почему вы обыкновенно думаете, что мое положение теперь хуже, чем когда-то прежде? В настоящее время я свободен, независим, а главное – покоен. Прежде мое спокойствие и счастье зависели от множества условий: нужно было заботиться о том, чтобы мои близкие пользовались таким же счастьем, как и я, чтобы друзья мои меня не обманывали. Теперь у меня нет никакого горя и разочарований, потому что я не завишу ни от чего земного, ни от чего, что не находится в моей власти. Вы не понимаете, какое счастье в этой свободе духа, в этой неземной радости».
Больше всего он любил ходить здесь в гости к двум старушкам – Марии и Марфе. Они раньше жили около Печерского монастыря в Новгородской губернии, между Изборском и Псковом, и занимались огородничеством. Обе были сосланы в Сибирь своими господами за какую-то провинность и пришли со старцем в одной партии арестантов. Он гостил у них по всем праздникам и обязательно – в День святого Александра Невского! А ведь это святой покровитель Александра I!
В этот день у Марфы и Марии пеклись для старца пироги, оладьи. Федор проводил у них все послеобеденное время и вспоминал: «Какие торжества были в этот день в Петербурге… Стреляли из пушек, развешивали ковры, вечером по всему городу было освещение, и общая радость наполняла сердца человеческие».
Старец хорошо помнил все события истории