Майлз беспомощно посмотрел на Джорджиану и улыбнулся:
— У меня есть кое-что для тебя. — Он подмигнул и посмотрел на цветы.
Она против воли заволновалась. Никто никогда не дарил ей букетов. Однако времени на размышления не осталось — Куинн решил дать сигнал к старту сам. Он крикнул:
— Бегите!
Джорджиана мягко прижала Фэрли к своему бедру и начала считать: «левой-правой, левой-правой». Они почти достигли финиша, несмотря на боль в колене. Но уже возле финишной линии Фэрли стало невозможно сдержать, и они обе неловко упали, не добежав нескольких шагов.
Джорджиана, смеясь, поднялась и увидела полное ужаса лицо Фэрли. Девочка смотрела на обнажившиеся ноги Джорджианы. Прежде чем она успела их прикрыть, зрители подбежали ближе, и по толпе побежал шепот.
Она быстро поправила юбку и снова подняла взгляд, только чтобы увидеть ошеломленное лицо Майлза и побледневшую Розамунду. Кто-то резко поднял Джорджиану на ноги.
— Мадам, похоже, вас и мою дочь с большим отрывом победили Том Пейн и его партнер, — произнес Куинн. — Мастер Пейн, если вы будете продолжать выигрывать все гонки, я готов поставить на то, что вы станете богатейшим мальчиком Корнуолла. Грейс, не будешь ли ты так любезна раздать призы?
Он усмехнулся, и напряжение рассеялось. Все внимание собравшихся сосредоточилось на подготовке к следующему соревнованию.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — тихо спросил Куинн, когда толпа рассеялась.
— Да. — Она умрет, прежде чем признается, как ей больно. — Прекрасно.
Майлз подался вперед. В его карих глазах была жалость.
— Джорджиана… тебя отнести обратно в Пенроуз?
— Боже мой, конечно, нет. Но спасибо за предложение.
— Я не знал, что… Я хочу сказать — ты уверена, вдруг я могу… Нет, я могу понять… — Он вдруг замолчал. — Это для тебя, — Продолжил он и протянул ей букет.
Джорджиана взглянула на Розамунду, покачавшую в ответ головой и рассмеявшуюся:
— Я тут ни при чем. Ну, или почти ни при чем.
— Почему-то все думают, что только моя сестра знает язык цветов, — гордо произнес Майлз с умным выражением лица.
— Изумительно, — ответила Джорджиана и зарылась носом в прелестную композицию.
— Сейчас поясню, — продолжил Майлз со смешком. — Белый жасмин символизирует твою доброту к окружающим, глоксиния — твой гордый дух, меркуриева трава — твое великодушие, а пурпурная броваллия — символ моего восхищения.
— А лютик? — спросила счастливая Джорджиана.
Розамунда вздохнула:
— От тебя ничего не укроется, милая.
— Я рад, что ты спросила, — ответил Майлз Джорджиане. — Он символизирует грядущие радости.
— А колокольчик? — тихо спросила Грейс Шеффи.
Майлз на мгновение замолчал.
— Этого я не могу тебе сказать.
— Почему? — спросила Джорджиана.
— Сестра в последний момент настояла на том, чтобы я его добавил.
Все четверо выжидающе повернулись к Розамунде.
— О Господи, — пробормотала Розамунда. — Это дело моего брата и Джорджианы. Дайте им поговорить наедине.
Куинн предпочел спокойно ответить на вопрос:
— Насколько я помню, колокольчик символизирует естественную красоту.
Джорджиана встретилась взглядом с Куинном, и где-то в глубине ее души шевельнулась грусть.
— Спасибо, Майлз. И тебе спасибо, Розамунда. Цветы очень красивые. Я навсегда запомню этот момент и, наверное, засушу несколько бутонов. Мне никогда раньше не дарили цветов. — Лучше бы она не говорила последней фразы — она прозвучала слишком жалко. Но чувства взяли над ней верх.
— Всегда пожалуйста, — ответил Майлз, наконец расплывшись в улыбке. — Возможно, мне стоит приносить тебе цветы каждый день, чтобы исправить эту вопиющую несправедливость.
Джорджиана улыбнулась:
— Ни в коем случае. Всем известно: слишком много цветов — и леди превращается в избалованное существо, пользующееся любой возможностью, чтобы покомандовать людьми.
— Вероятно, — Майлз предложил ей руку, — ты и права. Тогда изменения в поведении моей сестры легко объяснимы. С тех пор как Розамунда вышла замуж за Люка и получила доступ к его цветникам, она стала невыносимо властолюбивой.
— Майлз! — Розамунда рассмеялась и ткнула брата локтем. — Кстати, мне кажется, или ты набрал вес? Думаю, тебе стоит отказаться от сосисок.
— Что?! — возмутился он.
Пока брат с сестрой обменивались колкостями, Джорджиана наконец осмелилась бросить взгляд на Куинна.
И увидела перед собой гранитную стену. Смотря на его резко очерченные губы, она вспоминала прикосновение его грубой щеки к груди прошлой ночью. Джорджиана заставила себя отвернуться.
К ним, размахивая носовым платком, приближалась Ата:
— Джорджиана, Куинн, скорее. Один из жеребцов вырвался, и никто не может поймать его. И еще домоправительница попросила меня передать, что Фэрли уже приступила к дегустации сладостей.
Джорджиана быстро повернулась и поняла — Фэрли действительно куда-то исчезла.
Грейс мелодично рассмеялась:
— Пойдем, Куинн, освежим в памяти твоей дочери необходимость действовать по расписанию. И думаю, будет честно, если мы позволим Джорджиане достойно поблагодарить Майлза. — Грейс подмигнула ей.
Ата широко распахнула глаза:
— Да, конечно, пойдемте. Люк и мистер Браун отлично справятся с конем под чутким руководством мистера Уайлда.
— Моя помощь, уверена, пригодится в детской комнате, — улыбнулась Розамунда.
Все они сговорились, чтобы оставить Джорджиану наедине с Майлзом. Куинн молчал. Когда он ушел под руку с Грейс, на его лице не отразилось ни тени эмоций.
Майлз почесал затылок.
Джорджиана заставила себя улыбнуться:
— Есть ли кто-то, кто может привести человека в чрезвычайное смущение, лучше добрых друзей и семьи?
— Нет, — со смешком ответил Майлз, — и сестры, несомненно, хуже всех остальных — вечно пытаются управлять и приводить в порядок твою жизнь.
— Мне стыдно говорить это, но мой брат, пожалуй, согласился бы с тобой. Как-то раз он сказал мне, что ушел в королевский флот, устав получать приказы от… от меня, — рассмеялась она. — Однако сама я не возражала бы против сестры.
— Хм… — Майлз предложил ей руку. — Мне всегда казалось, что тебе гораздо проще общаться с джентльменами. Энтони и Куинн были твоими вечными товарищами в детстве, и я никогда не видел тебя ни с одной из соседских девочек.
— Думаю, тут дело скорее в моем положении. Моя мать не разрешала мне играть с детьми арендаторов, а никому из девочек высокого происхождения не разрешали играть со мной. К счастью, покойного маркиза редко волновало, чем занимаются его сын и племянник.