Читать интересную книгу Сибирская трагедия - Дмитрий Барчук

Программа предусматривала выработку решения по трем важнейшим в ту пору вопросам: разработке конституции автономной Сибири, ее земельном устройстве и современном экономическом положении.

По первому вопросу вместо Григория Николаевича выступил мой старый товарищ Михаил Шаталов. Его выступление мне даже стенографировать не пришлось, ведь этот доклад я написал заранее под диктовку Потанина.

Отец Бонифаций прочел доклад очень вдохновенно и убедительно, делая театральные паузы в нужных местах, а подчас повышая голос до появления в нем металлических нот.

– Признавая единство Российской республики, мы должны потребовать от Временного правительства автономии для ее частей, как национальной, так и территориальной. Законодательно должны быть обеспечены права национальных меньшинств в местностях со смешанным населением и права наций без территории путем образования экстерриториальных союзов. Сибирь имеет все права на автономию, и в пределах полномочий, определенных центральным парламентом, вся полнота власти в регионе должна принадлежать Сибирской областной думе, избранной на основе всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права с соблюдением начал пропорционального представительства.

Ведению Сибирской областной думы должны подлежать:

– местное бюджетное право;

– народное образование;

– общественная безопасность;

– народное здравие;

– местные пути сообщения;

– почта и телеграф;

– право в установлении тарифов и пошлин;

– распоряжение народным достоянием – землею, недрами и водами;

– дело переселения и расселения;

– изменение конституции Сибири;

– местные предприятия;

– социальное законодательство и развитие общереспубликанских законов.

И вообще – все дела местного характера.

Для обеспечения законности в области внутреннего управления предлагается создать независимый административный суд, обособленный от суда уголовного и гражданского, организованный на выборных началах и имеющий кассационную инстанцию.

– И где, в каком городе будут находиться все эти законодательные и властные органы? Что, на всю Сибирь будет лишь один парламент – в Томске? – выкрикнул кто-то из зала, похоже, иркутянин.

Шаталов был готов к ответу. Потанин его проинструктировал и на этот счет.

– Как автономная единица Сибирь имеет право передать часть принадлежащих ей законодательных полномочий отдельным областям и национальностям, занимающим отдельную территорию, если последние этого потребуют, превращаясь таким образом в федерацию, то есть союз областей и национальностей.

– А где будут проходить границы автономной Сибири? – поинтересовался делегат от Степного края.

– По водоразделу на восток от Урала, с включением всего киргизского края, при свободном на то волеизъявлении занимающего эти пределы населения, – добавил докладчик и продолжил географический экскурс: – До Ледовитого океана на севере, до Тихого – на востоке. На юге – по границам Степного края.

Начались прения по докладу. Выяснилось, что среди делегатов по вопросу автономии Сибири нет единства. Конституционные демократы решительно и однозначно высказались за «единую и неделимую». Один томский кадет великодержавно заявил:

– У нас Россия была великая и единая, и национальности, входящие в состав России, они были с нами и с нами умрут.

Казачий полковник из Омска недвусмысленно предупредил националов:

– Но вы должны помнить, что если вам вздумается отложиться от Российского государства, то вам грозит гибель. Только русский народ, наиболее терпимый ко всем национальностям, сможет дать вам возможность развить и проявить все те дары, какие в вас вложены. Я просил бы не забывать, что сибирское казачество достаточно организованно и крепко. Оно может стать основой для построения дружной сибирской семьи, но при сохранении российского государственного единства.

Иркутский областник Золотев[101] на время примирил спорщиков, выразив общее мнение:

– Утопая в богатствах сибирской природы, наше население даже в мирное время нуждалось в каждом гвозде, куске сахара, аршине сукна или ситца. Богатства Сибири почти даром увозились и увозятся за границу, там перерабатываются и продаются в Сибирь в виде фабричных изделий по высоким ценам. А в условиях хозяйственной разрухи, вызванной войной и революцией, экономическая и финансовая независимость жизненно необходима колонии. Иначе мы просто не выживем в это трудное время!

Иван Иннокентьевич Золотев произвел на меня благоприятное впечатление. Высокий и атлетически сложенный, он сразу расположил к себе своей основательностью и деловитостью. Его короткие седые волосы выглядели как парик и сильно контрастировали с пышными черными усами и густыми бровями, из-под которых смотрели умные серые глаза.

В перерыве я подошел к нему. Представился секретарем Григория Николаевича и от его имени пригласил иркутского областника в гости к Потанину. Золотов очень обрадовался, но сказал, что сможет зайти только вечером, ведь он весь день занят на съезде. Я успокоил его: для Потанина это как раз приемные часы, он никогда не ложится спать раньше полуночи.

Проговорив пару часов, два убежденных областника, встретившиеся впервые, ни слова не произнесли о политике. Потанин выспрашивал гостя о текущей работе Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества, в котором Золотов исполнял обязанности правителя дел, вспоминал о своей прежней деятельности на этом поприще. Говорили о теперешнем состоянии исследовательского дела в Сибири. Григорий Николаевич рассказал несколько занимательных историй из своих путешествий по Центральной Азии, не упустил возможности привести свой излюбленный филологический экскурс относительно происхождения легенды о Христе. А на прощание как бы случайно обмолвился:

– Иркутску снова повезло. Такие замечательные люди уезжают от нас в ваши края! Вот Пётр Афанасьевич с супругой на днях покидают Томск и собираются поселиться в вашем городе. Вы уж там им помогите…

– В Сибирском заводском совещании, где я сейчас служу, вакансии пока нет. Да и жалованье там небольшое, – как бы оправдываясь, произнес Золотов, но тут же оптимистично добавил: – Но у меня есть платное поручение от Национальной думы бурятов и монголов Восточной Сибири – составить обстоятельное описание хозяйственного быта и землепользования этих народов для Всероссийского учредительного собрания. В этом деле мне помощник, владеющий стенографией, оказался бы кстати.

Старик обрадовался.

– Вот и славно, что так быстро все устроилось, – он довольно потер руки. – Пётр Афанасьевич еще в финансах неплохо разбирается. Он в Оксфорде учился. И европейские языки знает.

Потанин с трудом приподнялся с кресла и обнял меня на прощание.

Петроградский октябрьский переворот мы вначале всерьез не приняли. Ведь он произошел накануне выборов во Всероссийское собрание, и для нас не было никакой разницы в том, какая власть передаст ему бразды правления измученной страной: изрядно всем надоевшее правительство Керенского или ленинские Советы рабочих и солдатских депутатов.

Обустройство на новом месте нас с женой занимало куда больше, чем политика. Каморка Полининой матушки для нас была мала, пришлось искать новую квартиру. А временно мы поселились в гостинице «Модерн». Получить здесь номер оказалось непросто, потому что многие иркутяне, опасаясь ночных разбоев и грабежей, предпочитали проживать в гостинице. Близость двух каторг – Иркутской и Забайкальской – после освобождения оттуда их обитателей превратила город в настоящий рассадник преступности.

Здесь нас и нашел Иван Иннокентьевич. Он был одет уже по-зимнему, в драповое пальто и меховую шапку.

С Байкала дул холодный ветер. От чая Золотов отказался, сославшись на большую занятость.

– Молодцы, что поселились в «Модерне», – похвалил он нас. – Это самое безопасное место в городе. Центральная улица, люди кругом. Мы с женой одно время тоже здесь жили. Еще недавно грабежи случались каждую ночь. А пока до новой милиции дозвонишься, бандиты из дома все вынесут. Грабители до такой степени обнаглели, что за ночь пытались вломиться несколько раз. Пришлось отвезти часть имущества на склад, часть раздать знакомым на сохранение, а самим переехать сюда. И, знаете, освободившись от лишних вещей, я стал чувствовать себя спокойней. Добро нажить еще можно, а жизнь – одна. Сейчас я снимаю комнаты в одном доме недалеко от военного училища. Там сравнительно безопасно. Юнкера рядом. Могу переговорить с хозяйкой относительно вас. Она сама живет во флигеле. А весь дом сдает внаем. Кажется, на втором этаже у нее есть еще свободные комнаты. Там не так роскошно, как здесь, в «Модерне», но зато гораздо дешевле.