мгновение вышло из-под контроля. Ты как?
Ставинский не отвечает. После исчезновения языков пламени он с явным облегчением выдыхает и пытается привстать на локтях, но получается из рук вон плохо. Слабость у него такая сильная, что ли?
Молча наблюдаю за упрямыми попытками Эдгара совладать со своим телом. Наконец, у него получается сесть, выглядит он при этом бледно и откровенно жалко. Он хмуро оглядывает нас троих и цедит сквозь зубы:
— Оставьте меня, все.
Мы не двигаемся с места, растерянно глядя на Эдгара и обмениваясь вопросительными взглядами. Как-то странно пытаться весь день разбудить человека, в потом быстренько убежать от него, будто ничего и не было. Разве ему не нужна помощь?
Судя по выражению лица, Франкур думает о том же. Базилио тоже медлит, и Эдгар гаркает снова, на этот раз громче и увереннее:
— Вышли все вон, я сказал!
Базилио и Франкур в мгновение ока вспакивают на ноги и пытаются меня за собой утащить, но я не двигаюсь с места.
— А тебе что, отдельное приглашение нужно?
— Я никуда не уйду, — говорю я твердо, глядя Эдгару в глаза.
— Но я сказал…
— А я сказала, что никуда не уйду! — неожиданно для самой себя кричу я. — Мне плевать, что тебе стыдно показывать свою слабость! Пока не удостоверюсь, что ты полностью пришел в порядок, с места не сдвинусь, и делай со мной что хочешь!
Кажется мои истошные вопли возымели эффект.
Эдгар смотрит на меня, слегка приоткрыв рот в изумлении. Чуть дрожащей рукой убирает со лба прилипшую прядь волос, дышит тяжело, рвано.
— Ладно, — наконец говорит он. — Франкур, Базилио, оставьте нас наедине.
Они мгновенно скрываются за дверью, и мы с Эдгаром остаемся одни. Сверлим друг друга взглядами. Позы у обоих напряженные, словно готовые вот-вот рвануть в бой. Кажется, даже воздух вокруг звенит, готовый взорваться тысячами искр..
Глава 24. Колыбельная
Не знаю, как долго смогу выдержать эту игру в “гляделки”, но к моему удивлению, первым отводит взгляд Эдгар. Он с заметным трудом поднимается с ковра и медленно идет к шкафчику около камина. Кидает через плечо небрежно:
— Почему не уходишь?
— Хочу убедиться, что с тобой все хорошо.
— Я в порядке, — рявкает Эдгар и тут же хватается за стол, потому что чуть не падает на пол.
— Да, я заметила, — тяжело вздыхаю и с силой усаживаю Эдгара в ближайшее кресло. — Сядь. Да сядь ты, кому говорю! Что тебе нужно дать? Скажи, я сделаю.
Эдгар смотрит на меня исподлобья, хмуро, напряженно. Вцепился в подлокотники кресла так, будто хочет их разорвать в клочья.
— Что ты мне сделаешь? Яд подольёшь?
— Вот ты вроде умный, а местами такой дурак, — вздыхаю я, перебирая разноцветные склянки. — Тебе не приходит в голову, что если бы я хотела тебя убить, то сделала бы это, пока ты тут валялся в полуобморочном состоянии?
— Я спал. Просто спал.
— Ну да, как же. Обычным таким сном, только дышал через раз и не просыпался даже от магии элементаля.
Мученически возвожу глаза к потолку и быстро щелкаю пальцами, чтобы зажечь потухший камин, а то в комнате стало совсем темно, надписи на склянках не разобрать.
— Просто очень глубоко спал. И еще не совсем вернулся в реальность. Еще как очнулся и увидел эти языки пламени вокруг…
Он резко умолкает, и я уточняю:
— А что с ними не так?
Но Эдгар не отвечает, отмахиваясь от меня. Кривится, будто от боли, и прячет лицо в ладонях.
Странно. Чего это его так от моего иллюзорного огня перекосило? Он же безобидный совсем. Может, это как-то связано с его ночным кошмаром?
— Расскажешь, что тебе снится? — спрашиваю осторожно. — Знаешь, если поделиться дурным сном, то на душе становится чуточку легче.
— Мне легче не станет. Сам справлюсь. Мне не нужна помощь. И будет лучше, если ты уйдешь.
— Твоему трупу, определенно, будет лучше, да, — жизнерадостно киваю я, размешивая в стакане ингредиенты для восстанавливающего силы зелья и протягивая снадобье Эдгару.
Он подозрительно принюхивается и брезгливо морщится.
— Что это?
— Тебе нужно это выпить для скорейшего восстановления.
— Это не то, — рычит Эдгар.
Он вырывает стакан из моих рук и швыряет его в стену. Но, кажется, Эдгару даже сил не хватает для нормального броска, потому что стакан не долетает до стены и падает на белоснежный ковер, расплескивая по нему снадобье.
— Хэй, ну что ты творишь! — неодобрительно качаю головой. — Это было отличное восстанавливающее зелье, тебе бы очень помогло. Откуда в тебе столько ненависти?
— Ненавижу огонь, — зло выплевывает Эдгар. — Ненавижу огневиков и все, что с ними связано.
— Нельзя быть столь категоричным, — осторожно говорю я, очищая простеньким заклинанием запачканный ковер. — Огневики… Они, как и представители других стихий, разные бывают. Если кто-то из них причинил тебе боль, это не значит, что…
— Вилховы огневики отняли у меня все! — резко восклицает Эдгар. — Ненавижу их всех!
— Так уж и всё? — хмыкаю я.
— Всё! Всё самое ценное! — гаркает Эдгар так, что я подпрыгиваю на месте.
А потом резко умолкает, отворачивается и добавляет совсем еле слышно, так тихо, что я скорее читаю по губам:
— Даже тебя…
Не знаю, что на это все сказать, так и замираю с осколками разбитого стакана в руках.
Мне хочется поговорить с Эдгаром на тему того, что я узнала от Франкура про родителей Ставинского, но не уверена, что сейчас подходящий для этого момент.
Но Эдгар какой-либо реакции от меня не ждёт, хотя взгляд старательно отводит в сторону. Говорит уже обычным голосом:
— Мне нужен бодрящий элексир. Он на третьей полке слева, красный флакон.
— Тебе сейчас не элексир бодрости нужен.
— Я лучше знаю, что мне нужно. Если не выпью его, то снова засну, а мне сейчас этого делать нельзя.
В тени от пляшущих языков пламени в камине его лицо выглядит особенно уставшим, осунувшимся. Почему-то хочется его пожалеть и успокоить, как маленького ребенка. Что за дурацкое чувство…
— Ты похож на восставшего из могилы покойника. Ты когда нормально спал в последний раз вообще? Без вот этих вот дивных снов?
— Ммм… Несколько лет назад…
Я, как говорится, так и села. Натурально села, на подлокотник кресла, в котором сидел Эдгар.
— Для психики это не особо-то полезно. Мягко говоря.
— Мне выбирать не приходится, знаешь ли.
Эдгар устало потирает виски, и я в каком-то непонятном мне самом порыве провожу рукой по его волосам, слегка массируя затылок и шею. Эдгар замирает и, кажется, даже дыхание задерживает. Складки на лбу медленно разглаживаются, лицо становится более