Читать интересную книгу Золото мистера Дауна - Валерий Смирнов

Бармилон регулярно приносил «Гиппократу» такие доходы, что на совете учредителей было решено пустить часть прибыли в качестве именных стипендий для студентов-медиков.

Проводивший совещание главврач «Гиппократа» Слава Моргунов, пристально посмотрев на заведующую отделением интенсивной терапии Майю Пилипчук, внес предложение:

— Надеюсь, никто не встанет на дыбы, когда эти мансы будут называться стипендией имени доктора Вонга.

— Я не против, — откровенно призналась Пилипчук.

Доктор Вонг сидел с каменным выражением на морде, словно подчеркивая непоколебимость тибетских гор, с которых он спустился, лишь бы спасать больных от неминуемых смертей.

— Профессор, — обратился до подельника Моргунов, — осталось услышать ваше золотое слово, и мы можем идти до других вопросов производства.

— Ладно, Слава, я ни разу не против, — заметил доктор Вонг, — чего не заделаешь ради пользы людей? Тем более нашей смены среди медицины. Это во мне говорит гражданский голос ученого и доктора психических — астрофизических… Слушайте сюда, Слава, я в последнее время слегка утомился, раздавая научные знания, несмотря на свой авторитет… По ученой части. И меня чересчур достали эти ваши подчиненные астропсихи и фрейдерасты…

— Поехали дальше, — не обратил внимание на демарш доктора наук главврач. — Если наш сенсей согласный, как теперь, Майка, что у тебя творится? Опять ненужные базары…

— Славчик, не выступай, — улыбнулась заведующая отделением интенсивной терапии.

— Я не выступаю, — более миролюбивым тоном заметил главврач, — а веду производственное совещание… Доктор Вонг! Или работайте или спите… Капон, я до вас говорю! С добрым утром! Значит так, если вас не интересуют коллективные дела, так вы хоть борзейте в меру среди совещания. Выймите свой вставной таз и держите перед собой, чтобы я видел, как вы не спите…

— Слава, чего вы прихарились до пожилого человека? — спокойно ответил доктор наук. — Я же говорю, как переутомился среди трудовых подвигов на благо фирмы. Так кроме всего, еще и стипендию назвали имени меня. С понтом я и без этого не заваленный работой. Это же мозгами можно двинуться, я сам себе бармилон пропишу, чтоб он стух вместе с этими фраерами…

— Доктор Вонг, никто не принижает ваших заслуг, — успокоил соучредителя «Гиппократа» Моргунов. — Но Майка таки да стала нарываться на комплименты…

— Слава, не гони пену! — ответила на оценку руководителя заведующая отделением интенсивной терапии.

— Пену? Да за твой День Донора уже весь город потухает… Доктор Вонг! Ладно, пускай спит. Майка, я тебе категорически рассказываю — желание больных не всегда закон для хирурга.

— Я пошла навстречу пожеланиям выздоравливающих, чтоб не травмировать их самочувствия, — отрезала Майка. — А что тут плохого, если эти бугаи уже не знали, как стебаться дальше. Захотели День Донора — нате вам День Донора. А что такое, когда люди платят…

— Когда люди платят, так это главное в нашей медицине, — согласился Моргунов. — Но реклама за этот День бесплатно пошла по городу. Это же надо придумать, чтоб десяток ваших больных выдоили из себя полбочки мочи. Ну, когда с понтом на анализы, так я не против… Но День Донора, а главное плакат на бочке «Ударный труд — Родине!» Им что, больше нечего делать? Водки — валом, медсестер — тоже, концерты опять же и всякие другие развлечения…

— Они хотят помогать больным! — отрезала Майка. — Сейчас это модно. Вот и придумали… Так и орали: станем донорами для лечения неимущих больных мочой. То есть уринотерапией.

— Значит так, Майка. Лечение таким на голову больных — приоритет государственной медицины. Как и всего остального, а мы — частное предприятие… Наверняка Мирзояна работа, за этот год уже четвертый раз у нас лечится…

— Ну и что? Наш долг помогать людям. Лишь бы они платили.

— По мне пусть хоть год из койки не вылазит, — охотно согласился Моргунов. — Но он стал чересчур капризным и вводит нас в дополнительные расходы по его лечению. Так что сделай Мирзояну грамотный эпикриз и предупреди — если хочет и дальше выздоравливаться нетрадиционными методами, так будет доплачивать. Ко мне, между прочим, по личным вопросам твоя медсестра обращалась. С производственными претензиями.

— Жанна? — утвердительным тоном спросила Майка.

— Вот, сама знаешь…

— Чего я знаю? Просто догадалась. Раз ты стал бухтеть за Мирзояна — это нетрудно. Больной предпочитает медсестер в очках. А кроме Жанны, их не носит ни одна сестра милосердия…

— Ну, раз ты такая грамотная, то считай консилиум по Мирзояну закончен. Сделаешь ему медзаключение: когда захочет пользоваться очкастыми сестрами милосердия, пускай, кроме своих продуктовых магазинов, приобретет «Оптику». И снабжает Жанну каждый раз новыми очками. Майка, я тебе категорически рассказываю — все для блага больных, но Жанна кое в чем права. Мирзоян торчит кончать на ее очки. Хрен с ним, у каждого своя манера улучшения здоровья. Но ты, как не только заведующая, но и наш профсоюзный лидер, обязана заботиться за персонал. А Жанна уже воет, чтобы ей на очки присобачили такие дворники, как на автомобиле… Ты меня поняла?

Майка не стала спорить со своим непосредственным руководителем, несмотря на то, что доктор Вонг захрапел еще сильнее.

— В общем, так. Мы добились результатов. Больные меньше пердят, что сказывается на самочувствии врачей. Опять же бармилон. Вот суки! Но все равно зарабатываем неплохо, хотя я сильно сомневаюсь, что этот бармилон помогает для импотенции. Это по поводу твоих рассказов за увеличение стояния лежащих пациентов. Значит, так, Майка. Эти «Парацельсы» не дождутся, чтобы мы брали у них еще что-то, кроме бармилона. Облезут, фраера…

— Ты уверен, что они фраера? — ошарашилась Майка. — Дела ведут с размахом. Явно моют бабки от другой деятельности.

— Какая нам разница, лишь бы больным было хорошо, — философски заметил Моргунов. — Но я их вставил, как тех лохов… Прямо на фирме снял клиента.

— Ну ты даешь, Слава, — улыбнулась заведующая отделением интенсивной терапии.

— Ха, тоже еще событие. Я заметил ему, что у нас в Одессе куца больше испанцев, чем в той Москве, и в три секунды разбудил на этом Гарсие национального самосознания. Тем более он работает с этим… Как он, ну те, что примазались до фирмы с известным названием? Вспомнил «Голден Стар»… Да, так вот, он через этого старого Гольдмана кидает здесь детские игрушки ихней фирмы «Кико». Нет, Майка, ты прикидываешь: из-за этого старого афериста Гольдмана фирма «Голден Стар» поменяла название…

— Ничего себе, — удивилась заведующая отделением интенсивной терапии.

— А как бы ты хотела, чтоб Гольдман фамилию сменил? Сейчас такая фамилия на вес чистого золота.[12] Даже если не иметь в виду крупным планом тот «Стар», продающий телевизоры под новой кличкой. Потому что Гольдман торгует игрушки от испанской «Кики». И они идут на ура. А мы, что… Ладно, пусть игрушки нам не надо, зато препарат от нестояния Гарсиа согласился поставлять нам по тому же прайсу, как «Парацельсу». Только потребовал, чтобы мы еще товарились и этими игрушками… Хрен с ним, будем считать нагрузкой… Спустим их в подарок для детских домов. Или дадим нашим престарелым — у них мозгов ни разу не больше. В общем, пока я буду заниматься рекламой и всем остальным для здоровья, этой апробацией-менструацией и прочими медицинскими мансами, ты, Майка, на пару дней подменишь меня среди здесь… Доктор Вонг! Сенсей! Капон, на поверку постройся! С добрым утром! Кстати, доктор Вонг, совещание закончено.

Ровно через две недели после этого производственного совещания фармакологический посланец солнечной Испании прибыл в Одессу с бородой наперевес для заключения договора с «Гиппократом».

Испанский загар и бородку а-ля отец Михаил его давний приятель капитан Немо приобрел в течение десяти дней, проведенных в Засрундии перед возвращением в Москву.

Глава двадцатая

Верховный жрец Засрундии Таран лично инспектировал работу перепрофилированного металлургического комбината имени товарища Ы-Гаго, где варились бабки, составлявшие основу процветания независимой социалистической страны, которая назло Американскому Империализму не свернула с избранного народом пути.

Таран лично убедился, как пролетариат тщательно помешивает палками неоднородную массу в чумазых котлах, где варилась самая настоящая валюта под названием «бармилон».

Фармацевтическая мысль ученых не ограничивалась созданием лекарства, пользующегося повышенным спросом далеко от очередной родины Тарана По такому поводу в котлах, неподалеку от тех, где варили бармилон, вовсю булькала будущая основа новейшего снадобья, делающего окончательно и бесповоротно счастливой исключительно сильную половину человечества.