чем себе не буду отказывать!
Чего я только не делала в этот день… Но все время мыслями возвращалась к одному и тому же — к Калипсо.
Подумала — что ж, если мне осталось жить от силы еще пару-тройку лет, то я должна, обязана хотя бы раз в жизни добраться до своего персонального запретного плода.
Я знала, что Калипсо отправится в Рауф-Пул в день летнего солнцестояния, до меня ранее доносились обрывки разговоров братьев ди Верн-Родингеров, что они отправятся туда развлекаться вместе. Найти Калипсо в этом клубе было так же сложно, как откопать иголку в стоге сена, но я всё-таки справилась с поставленной задачей. К тому моменту голова моя была облегчена парой бокалов огненного пунша, я отбросила всякое стеснение и сама внаглую полезла к Калипсо.
«Сова. Сегодня я буду твоей совой!»
«Что ж, тогда я сегодня буду твоим белым кроликом, раз ты меня поймала…»
Я рассмеялась, уводя его на танцпол и думая о том, что Калипсо даже не догадывается, насколько он попал в точку, и что сегодня я действительно своего рода сова, поймавшая своего кролика.
Он танцевал богично… Его руки недвусмысленно скользили по моим бедрам, а его глаза прожигали насквозь. О-о-о, эти его глаза!.. Вот тогда они наконец-то смотрели на меня не как на «просто друга», а как на соблазнительную девушку. Как на свою добычу… Которой я была очень даже не против побыть. Впрочем, в тот вечер добычей всё-таки был Калипсо. Думаю, он наверняка ошалел от моего напора… Хотя ему-то совершенно точно нравилось.
Наедине он был… именно такой, каким я себе его представляла. Даже лучше, намного лучше. Эдакий пылающий костер страсти и чувственности, который в ту ночь достался мне одной. Как он целовал меня, боже… Эти его крышесносные поцелуи я буду помнить всю свою оставшуюся, пусть и недолгую, жизнь.
Вряд ли Калипсо подозревал, что я подарила ему свой первый поцелуй… Но мое отсутствие опыта с лихвой возмещала активность, наглость, девичья влюблённость и дикое желание утонуть в пучине удовольствия и дарить, дарить много ласки и нежности… О, я была щедра на эмоции. Я твердо была намерена получить всё что хочу от этой ночи и не испытывать потом сожалений по этому поводу.
Наверняка Калипсо также ошалел от моей невинности и при этом — абсолютного бесстрашия… Впрочем, виду он особо не подал и быстро справился со своими эмоциями. Он был такой чуткий… и сделал все для того, чтобы мне было хорошо.
Я не испытывала угрызений совести из-за того, что мне пришлось вмешаться в память Калипсо, чтобы стереть его воспоминания о моей персоне. Зачем стерла? Испугалась… Его неизвестной реакции, и вообще… Не нужно было ему обо мне ничего помнить. Ни к чему это. У нас была только эта ночь, и не было никакого общего будущего, и жалеть тут не о чем, я свое получила, и мне лучше уйти — так я рассуждала, когда покидала Рауф-Пул, оставив Калипсо связанным в номере.
Потом правда эмоциональный откат прошел, и я долго корила себя с мысленными воплями «Что я вообще наделала?!!». Но это было потом, когда я успокоилась, осознала всё произошедшее и признала, что связывать Калипсо и стирать ему память было так себе идеей. Мягко говоря. И что если моя тайна раскроется, мне прилетит от него по полной программе. Тоже мягко говоря.
Но на тот момент я просто была по-своему счастлива и шла куда ноги бредут, наслаждаясь нежно-розовым рассветом…
Родители нашли меня позже на набережной, когда мои маскировочные чары стали терять свое действие. Нет, родители меня не ругали за такой вот молчаливый побег. Отнеслись с пониманием и много говорили о том, как я им дорога, что они сделают всё для моего исцеления… Но я их слушала краем уха, если честно. Слушала и улыбалась своим воспоминаниям о лучшем Дне рождении в жизни, жаркие воспоминания о котором я собиралась оставить при себе и не делиться ими ни с кем.
Мое сокровище, никому не отдам.
* * *
На очередном лестничном пролете по дороге в свою спальню я столкнулась со своим старшим братом Эриком. Он шагал мне навстречу, лицо его посветлело при виде меня. Эрик чаще улыбался глазами, нежели губами, как сейчас, но эта его «улыбка глазами» считывалась безошибочно.
— Ты как? — он приобнял меня, оглядел с головы до ног и одобрительно кивнул, явно просканировав мою ауру и убедившись в ее цельности.
— В норме, — улыбнулась я. — Пойду отдыхать, завтра с утра экзамен по телепортации, мне нужно быть в форме.
— М-м-м, Лора, ты знаешь, у тебя не получится завтра сдать экзамен, — покачал головой Эрик. — Твой куратор отозвал твою заявку.
— Что? — опешила я, и улыбка моя мигом слетела с лица. — В смысле? Что значит — отозвал? Когда отозвал?
— Час назад, судя по журналу, — сказал Эрик, сверяясь с блокнотом в руках.
— Но как так? — продолжала недоумевать я, сердце мое билось возмущенной птицей в клетке. — С чего бы? Ничего не понимаю… Это какая-то ошибка! С чего бы Калипсо отзывать заявку на мой экзамен? Мне еще сам Наставник сегодня говорил о том, что мне завтра утром следует отправиться на экзамен по телепортации!
— Наставник Наставником, но твой персональный куратор в данном контексте имеет бо́льший вес, — ровным голосом произнес Эрик. — И без его одобрения ты к экзамену допущена не будешь.
Он с сочувствием посмотрел на меня и добавил:
— Я не знаю причины, но ты можешь спросить об этом самого Калипсо. Он вроде у себя в кабинете сейчас, тебе не составит труда его найти и расспросить на эту тему.
— О, я расспрошу. Я его сейчас так расспрошу, что ему мало не покажется, — зло прорычала я, сжав руки в кулаки и чувствуя, что от злости в них начала наэлектризовываться магия. — Где этот его чертов кабинет находится, не подскажешь?
Эрик сказал, куда идти, и я развернулась в обратном направлении, намереваясь обрушиться злобной фурией на Калипсо.
Во мне стремительно закипала ярость, да и огненный пунш все еще давал о себе знать, подзадоривая, распаляя мое возмущение. Приближаясь к кабинету, я уже сама не замечала, что мои руки начали натурально искриться молниями, и нужная дверь распахнулась передо мной сама по себе, от энергетической вспышки.
Не знаю, что там себе вообразил Калипсо, но он от меня получит сейчас по полной программе.
* * *
Кабинет представлял собой вытянутое помещение, большую часть которого занимал очень длинный стол. Видимо, кабинет был как запасной переговорный, но сейчас почти весь стол был завален чертежами, каким-то схемами со сложными вычислениями, а пол был чуть ли не устлан скомканными и порванными бумажками и даже разбитой чашкой с блюдцем. Создавалось