– Не знаю, ваша милость. Я мыслю не так витиевато.
– Понимаю. И это в тебе подкупает. Вполне вероятно, именно поэтому Бронт Донето рекомендовал тебя своему родственнику-патриарху. Ты для него – как острый клинок, который опасен лишь для противника, а не для его владельца.
Хорошо бы так думал и Гордимер Лев.
– Возможно. А еще он уверен, что может крутить мною как захочет.
– Существует и другая возможность, – хмыкнул Делари. – И она кажется мне самой правдоподобной.
– Какая же?
– Не выдумала ли девчонка свою историю, чтобы спастись из того жуткого места? Люди, Пайпер, частенько придумывают себе прошлое.
– Э-э-э… Я спрошу об этом у Пеллы.
– Спроси. Здесь мы не увидим ничего нового – все то же самое, разве что становится все хуже и хуже, и притом весьма быстро. Замерзнет ли вся вода в морях? Падет ли Фиральдия?
Хект подумал, что Фиральдия перво-наперво падет под наплывом беженцев.
Судя по карте, в ближайшем будущем сражение за Кларенцу им не грозило. Перевалы, через которые можно было добраться туда из центра Граальской Империи, были перекрыты. Разве что гонец добрался бы в обход до места назначения, но вот войска на несколько месяцев были отрезаны.
– Нам известно, где сейчас Лотарь и его сестры? – спросил Хект.
Йоханнес Черные Сапоги предпочитал жить поближе к Фиральдии, любимым его городом считалась Племенца: оттуда в случае чего можно было быстро натянуть нос Безупречному.
– Лотарь в Хоквассере. Городок такой, название дословно означает «высокая вода», но можно перевести и как «наводнение». Слово восходит еще к древности, правда, тогда оно звучало по-другому, но означало то же самое.
Для своей легенды Хект уже кое-что разузнал о Хоквассере. Ведь он должен был проходить через него во время своего вымышленного путешествия из Дуарнены. Город военных. Был таким со времен Древней Империи. Теперь там располагалась ставка личных телохранителей Граальского императора – браунскнехтов.
Даже такая маленькая постоянная армия очень не нравилась имперским дворянам, ведь чем сильнее становился император, тем больше ослабевала знать.
– Катрин либо с ним, либо в Грюмбраге, – продолжал Делари. – Про Элспет точно неизвестно. Пусть это, – принципат махнул рукой в сторону карты, – не слишком тебя обнадеживает. Реши вдруг Лотарь нам насолить – у него и тут есть нужные люди. Пойдем.
Они спустились с балкона и прошли мимо занятых работой монахов и монахинь. Одна из женщин вроде бы была на сносях.
Принципат Делари остановился возле окованной железом деревянной двери. Эта тяжелая старинная дверь, казалось, не поддалась бы под натиском ни варваров, ни созданий Ночи. Справа от нее на каменной полке стояло несколько старомодных медных фонарей – такими когда-то пользовались имперские ночные гонцы. На шторках, с помощью которых регулировалась яркость фонарей, можно было даже разглядеть рельефную императорскую печать. Делари взял один фонарь, проверил, сколько там горючей жидкости, и зажег фитиль от стоявшей тут же на полке свечи. Судя по сальным пятнам, свеча горела тут постоянно.
– Пайпер, открывай.
Дверь оказалось незапертой, на ней не было ни замка, ни засова. Хект просто потянул, и она открылась.
На них дохнуло промозглой влажностью, нечистотами и застарелым запахом смерти.
– Это вход в катакомбы?
– Он самый, – кивнул Делари. – Катакомбы действительно существуют. Возьми себе фонарь. Никогда не спускайся туда без фонаря.
– Я предпочел бы туда вообще не спускаться. Если даже только половина из того, что рассказывают, правда.
– Неправда. Но реальность зачастую страшнее вымысла. Свет этих фонарей отпугивает создания Ночи.
Хект осмотрел полку – все светильники казались полностью заправленными. Он выбрал самый тяжелый, чтобы уж точно долго не погас, зажег и приготовился. Раз надо, так надо.
Делари усмехнулся:
– Запомни, там внизу, как и здесь, в верхнем мире, самые ужасные чудовища разгуливают на двух ногах, и обычно у них имеются любящие мамочки.
– Зачем нам-то туда соваться?
Принципат словно ждал этого вопроса и приготовил ответ заранее:
– Иногда приходится перемещаться так, чтобы тебя никто не заметил. А какой была твоя мать?
Они уже успели пройти немного по туннелю – камень тут клали без раствора, старинным способом, которым пользовались еще в Древней Империи. Вопрос застал Хекта врасплох.
– Что, ваша милость?
– Мне любопытно, какая у тебя была мать.
Пайпер решил потянуть время, а сам судорожно вспоминал, что и кому он рассказывал о своей матери.
– Думаю, она ничем не отличалась от других матерей. Пайпер – хороший мальчик, не хотел ничего дурного, такого он точно не мог натворить, и все в том же духе. Но я плохо ее знал. Она умерла, когда я был совсем юным. От родильной горячки.
– А отец?
– Был достойным чалдарянином. А в Дуарнене достойные чалдаряне рано отправляются на небеса. Его я совсем не помню. Говорили, он и дома-то бывал редко – успевал лишь маму обрюхатить.
Казалось, Делари его рассказ позабавил, но расспрашивать дальше он не стал.
– Здешние катакомбы принадлежат нам, – сказал он вместо этого, не объяснив, впрочем, кто такие эти «мы». – Здесь безопасно. В основном. Есть патрули, наблюдатели, мало кому удается проскочить. Но, несмотря на все это, постоянно надо быть начеку. И никогда не забывай брать с собой фонарь.
Под ногами захлюпало. Когда-то на стенах явно была штукатурка, но теперь она обвалилась и превратилась в размякшую жижу на полу.
– Мы рядом с Терагаем, но глубже, – пояснил принципат. – Отсюда можно добраться до Кастеллы или Кройса. Или пройти на северный берег. Но как это сделать, тебе пока знать не надо.
– Здесь действительно настоящее Безмолвное Королевство, – пробормотал Хект.
На пути им не встретилось ничего живого – ни пауков, ни крыс, ни других вредителей.
– Боишься?
– Не люблю тесноту. Тем более под землей.
Делари снова усмехнулся. Сегодня, по всей видимости, его веселило все подряд.
– Где же крысы и другие твари? – поинтересовался Хект.
– Здесь бродят жестокие создания. Им все равно, чем поживиться, – тобой и мной они тоже не погнушались бы, если б сумели поймать.
– Не слишком обнадеживает.
И снова Делари хихикнул:
– Пайпер, ты в подземном мире. Вспомни древние мифы.
– Буду смотреть в оба – вдруг да повстречаю слепого паромщика на черной реке.
– Его бы тут мигом отделали и отобрали бы деньги, которые он насобирал за переправу.
– Умеете вы успокоить. Куда мы направляемся?
– Да особенно никуда. На меня сегодня напала охота раскрывать секреты коллегии.
Они свернули влево, в пересекающий их путь туннель, и вышли в огромный зал. В свете фонарей дальние стены были почти не видны, слабый луч выхватывал лишь бесконечные ряды уходящих во мрак древних колонн. Казалось, будто они попали посреди ночи в какой-то заброшенный собор, причем заброшенный давным-давно. Повсюду валялся мусор. Пламя фонарей стало голубоватым, и повсюду легли синевато-серые тени. Кругом висела паутина, а на полу толстым слоем лежала пыль.
И еще кости – маленькие и большие кости устилали пол. Были среди них и очень странные, даже пугающие. Возможно, не человеческие. Тленом почти не пахло.
– Плоть не успевает здесь разложиться, – сказал Делари.
Кости побольше кто-то разломал – вполне вероятно, пытаясь высосать мозг.
– Еще одно безмолвное королевство.
– Не всегда. Хотя теперь так оно и есть. Порой здесь селятся летучие мыши, но ненадолго. Иногда язычники справляют тут свои зловещие обряды. Забавно, ведь когда-то в этих подземельях собирались самые первые чалдаряне, чтобы поклониться своему богу и похоронить умерших. А теперь дальним краем катакомб пользуются демонопоклонники. Временами они вламываются в склепы и похищают оттуда трупы для своих гнусных целей.
– Да? А для каких?
– В смысле?
– Что они делают с трупами? В детстве я услышал одну сказку, вернее, не услышал, а подслушал, да и то не целиком. Все думали, что я сплю. Рассказчик утверждал, что все это истинная правда и произошло на Великих Болотах. Очень запоминающаяся история. Он успел добраться до того места, когда трое братьев, главные герои, возвращаются домой с мумиями каких-то древних колдунов. И тут я расчихался. Меня выдрали и отправили спать. Так я и не узнал, зачем им понадобились те мумии.