На следующий день я отозвал Ноха в сторонку и поделился своими соображениями. И мы придумали такой план, что я сам обрадовался, как ребёнок.
Но только нужно было иметь немного золота. А золото у меня имелось – подарок из капитанской каюты. Я рассудил, что могу позволить себе взять его маленькую часть, – или в виде долга, или как комиссионные за спасённое остальное. Монеты из пояса я брать не стал, а вот золотую цепь мы разрубили на звенья.
Забравшись на вершину скалы, мы развели костёр, куда набросали каменного угля из бочки. Температуры этого пламени, как мы надеялись, было достаточно, чтобы золото расплавилось. Мы закрепили над костром тяжёлый тигель с длинной ручкой, и я стал наскоро сработанными мехами раздувать клокочущее между углей пламя. Нох, выбрав ровный камень, процарапал в нём несколько канавок, узких углублений в мизинец длиной. В эти канавки он вылил расплавленное золото. Когда оно застыло, мы получили горсть тяжёленьких прутиков и колдовали над этими прутиками целых два дня. Я мог действовать только одной рукой, поэтому почти всю работу делал Нох. Он обтачивал прутики, шлифовал, доводил до блеска, острил концы и, наконец, загнул в кольца.
И вот настала торжественная минута. В воскресенье утром все, кроме Даниэля (он лежал в своей комнате, его там и кормили), сидели в нашей столовой.
После завтрака я попросил всех остаться за столом. Встав со своего стула, я произнёс:
– Леди и джентльмены! Обращаюсь к вам в связи со знаменательным событием в нашей жизни. Нам довелось пережить два очень тяжёлых дня. Это были ужасные дни. Беда, которую они могли повлечь за собой, – непредставима. Но мы выстояли!
Я перевёл дух и закончил:
– И в эти дни, помимо опасности, открылось нечто прекрасное. Все лучшие качества, какие только можно обнаружить в человеке, я увидел в людях, сидящих сегодня за этим столом. Поэтому мы с мистером Нохом, в меру своего воображения и способностей, решили наградить этих людей.
Нох и Эвелин (мы договорились заранее) встали и подошли ко мне. Нох держал в руках плоскую серебряную шкатулку, Эвелин – блюдце с коричневой настойкой из морских водорослей и пучок острых сосновых палочек.
– Мистер Оллиройс! – торжественно произнёс я. – Подойдите сюда!
Канонир, недоумевая, встал и приблизился. Эвелин быстро протёрла мочку его левого уха коричневой жидкостью и проколола его палочкой. Нох вставил в ранку и протолкнул краешек золотого кольца. Затем он сжал его щипцами.
Оллиройс выпрямился. За столом кто-то изумлённо охнул, все заговорили, завскрикивали, принялись постукивать по столу. Красный, улыбающийся Оллиройс протискивался к своему месту, его теребили, хлопали по плечам.
– Мистер Робертсон! – перекрикнул я общий шум.
Моряк растерянно поднялся, подошёл к Эвелин, затем к Ноху. В его левом ухе уже сидела железная серьга, так что золото украсило правое. За ним свои кольца получили Джоб, Джейк и Бэнсон. (Толстяк чуть не плакал от смущения и гордости.) Мистер Бигль, пожилой джентльмен, стойко перенёс боль и принял награду с серьёзным лицом, с достоинством.
Наконец, дело дошло до главного.
– Мистер Эдд! – возгласил я.
Мальчишка недоверчиво посмотрел на брата, затем на меня, медленно полез из-за стола. Он подошёл, растерянный и счастливый. Когда ему проткнули мочку уха, у него на глазах выступили слёзы, но их вполне можно было принять и за слёзы счастья. Он унёс кольцо, гордо подняв голову.
– Мистер Корвин!
Малыш поспешил к нам и, закусив губу, принял своё кольцо. Они уселись на своих местах, с прямыми спинами, молчаливые, взрослые.
Нох и я утяжелили свои уши последними. И ещё три пары колечек потоньше мы вручили миссис Бигль, Алис и Эвелин. Мы предполагали, что дамы сами решат, носить ли их в ушах или просто оставить как память.
Этот день был самым счастливым из всех проведённых нами на острове.
УГОЛЬНАЯ ПЛАНТАЦИЯ
Медленно потянулось время. В доме был наведён порядок, комната близнецов получила новую стену, у бочек с порохом поднялась свежая кладка.
Провианта было вдоволь, имелась пресная вода, фрукты. Мы не испытывали нужды ни в чём. И вот неизбежно стали привыкать к безделью и сытости. Ах, если бы я знал тогда, к какой это вело опасности, какие беды и потрясения готовило нашему маленькому миру! Но я был беспечен, наивен и юн. Я воображал, что мои матросы, давшие клятву на крови, будут вечно мне преданы, и неизменно совестливы, и непритязательны, и послушны. Сколько раз я видел потом в своей жизни, как вчерашние друзья становились врагами – из ничего, на пустом месте, даже в том случае, если им и нечего было делить и желать. А в нашей компании было чего желать! Да, нас сплотила общая беда, мы сроднились и сблизились, но если бы эта компания поквасилась бы ещё немного в довольстве и благополучии, то скоро, очень скоро в ней проросли бы ядовитые корешки, и в головы пришли бы желания – кушать окорок, а не солонину, и не с медных, а с серебряных блюд, и пить не стаканчик рома, а сколько захочется, и обладать волей и властью разрешать или отказывать в этих желаниях, а ещё – иметь право владеть женщиной, когда их на острове всего две, а мужчин шесть, молодых и здоровых. Да ведь Стив преподал уже мне этот урок, некоторым образом предупредил, но я был склонен идеализировать людей, и заблуждение, что всегда будет так, как мне видится, не покинуло меня, и грёзы не оставили моих мыслей.
Но меня спасли.
Как-то раз Нох отвёл меня в сторонку и, смущаясь и нервничая, стал рассуждать.
– Нужно нашим людям найти какую-нибудь работу, – сказал он. – Если не найти, то придумать. Матросы слоняются без дела, выпрашивают у миссис Бигль ром, курят трубки до одури. Скоро начнут тосковать, потом ссорится. И поверьте, мистер Том, беда уж будет тут как тут.
Он посопел, подёргал плечом и продолжил:
– Мне один семинарист, студент, говорил на латыни учёные слова, которые потом переводил. Так вот, он среди прочего возглашал: “Праздность – мать всех пороков”. Как будто бы про нас, а?
Поразмыслив, я не мог не согласиться с ним. А согласие это подразумевало действие. В тот же день я собрал всех мужчин и произнёс перед ними речь.
Джентльмены! – сказал я. – Самое горячее моё желание, и думается, что и ваше, – покинуть этот остров и вернуться домой, в Англию. Единственный способ сделать это – зажигать каждый день дымный костёр на вершине скалы. Остров мистера Оллиройса отсюда даже не виден, но дым он заметил, потому и приплыл. Так если где-то вдали будет плыть корабль, то, увидев дым, он не пройдёт мимо. Но чтобы поддерживать дым над островом, нужен уголь, а он у нас заканчивается. (На самом же деле это было не так.) Поэтому. Необходимо. Отправиться на Большой остров и заняться там пережиганием деревьев на уголь. Мистеру Ноху знакомо это ремесло, ему лишь нужны помощники. Затем. Скоро у нас выйдет вся мука, и мы останемся без хлеба. Поэтому. Нужна вторая команда людей, предпочитающих работать с землёй. На месте, где деревья будут вырублены и сожжены, нужно вскопать поле и посеять то зерно, которое мы ещё не съели. И ещё. Мы не можем каждый день есть солёное мясо из бочки. Стоит поберечь желудки. Нужна здоровая пища. Так что без свежей рыбы нам не обойтись. Давайте решать, джентльмены.