знает, чего он так боится?
Ну да, гражданин Баранов чего-то сильно боялся. По хулиганке обыск ни в его доме, ни в доме или на даче родителей, никто проводить не станет. Но все-таки, человек решил подстраховаться. Зачем? Или — почему? Определенно, он прятал нечто такое, что даже перекрывает вредные последствия побега. Тогда объясняется и явка, как повод сбежать и устранить улики, и район дач, где он будто бы совершил кражу.
— Ну, чего тут думать? Ехать надо, дачку родительскую проверить, — подвел итог нашему короткому мозговому штурму Титан. Вздохнул. — Я бы и сам съездил, но у меня встреча назначена с одним человечком…
— Лех, поедешь? — поинтересовался Джексон.
Меня можно было не спрашивать. Вон, Джексон копытом бьет, как рыцарский конь в предвкушении турнира, а это, скажем так, не просто заразительно, но и заразно. И дела, вроде бы, свои есть, но всех дел все равно не переделать. А вдруг там упрятано что-то такое? Ну, этакое.
— А на чем поедем? — задал я резонный вопрос, снимая с вешалки куртку.
Вопрос был не праздный. Дежурную машину нам никто не даст, а чтобы взять нашу, так это придется идти к начальству, просить и объяснять. Пока просишь, туда-сюда, время уйдет.
— А мы сейчас СИЗО попросим, — хмыкнул Джексон. Сняв трубку, покрутил диск, сказал: — Миш, привет… Ага, и тебе того же… Миш, машина нужна… Понимаю, что трудно, а ты попроси. Скажи — Митрофанов очень просил… Скажи еще, что по тому же делу, что у Баранова. Если что найдем — вам пряник будет… — Евгений замолчал, потом покосился на нас и пояснил: — Пошел к начальству.
Верно, кабинет начальника был недалеко от кабинета оперативника, потому что вскоре Митрофанов заговорил в трубку:
— Ага… Вот и ладушки… На два часа? Не-а, два часа мало. Худым концом — часа три-четыре. Ага, и тебе того же.
Джексон повесил трубку и сообщил с довольным видом:
— Вишь, машина у нас есть. Подъедет сюда минут через десять. Так что, потихоньку собираемся и выходим, пока начальство не припахало.
Неожиданно Титан подлил ложку дегтя в нашу бочку меда.
— Если на самой даче спрятано — еще ничего, — изрек он. — А ежели на участке? Когда родители этого Баранова картошку выкопали?
Мы с Джексоном только переглянулись. На участке что-то искать — и впрямь, замучаешься. Сказать точно — когда копают картошку очень сложно. Тут и от погоды зависит, и от картошки — созрела или не созрела? И от того, когда ее посадили. Если картошку копали в августе, то ладно, земля уже осела и свежий «схрон» станет заметен. А если недавно?
— На месте разберемся, — бодренько махнул я рукой.
— У меня дед с гражданской войны пулемет приволок, — пустился вдруг в воспоминания Титан. — Сховал его на огороде, а соседи увидели, в ЧК сообщили. Чекисты приехали, весь огород перекопали. К счастью, ничего не нашли, с тем и отбыли. А нашли, так худо бы деду пришлось. Могли бы и расстрелять. А расстреляли бы, так и батьки моего бы на свете не было, и меня[19].
Мы с Джексоном уже были на ногах и направлялись к двери, но заслышав такие интересные вещи остановились, чтобы дослушать.
— И что с пулеметом? — не удержался от вопроса Джексон. — Может, так в огороде и лежит?
— Не, не лежит, — отмахнулся Титан. — Мы с братом лет пять назад заброшенный колодец чистили, так на дне пулемет и отыскали. Проржавел весь, почти рассыпался, так его на помойку и выкинули. Дед-то уже умер, а бабуля призналась — как увидела, что муж пулемет прячет, перепугалась, потом выкопала да в старом колодце и утопила, от греха подальше.
— Мудрая у тебя бабуля, — хмыкнул Митрофанов, вежливо открывая передо мной дверь.
На дачи, хотя они находятся в черте города, порядочные дачники ездят не на автобусе, а на «калоше» — теплоходике «МО», в просторечии — «москвич озерный». Ходит это плавсредство один раз в час. Но есть и грунтовая дорога. Жуткая, по ней только на танке ехать, но редкие дачники, имеющие собственные автомобили, как-то умудряются ездить. Вот и «москвич», переданный нам в аренду СИЗО, тоже как-то доехал.
Глядя на утлые домишки (ничего капитального возводить не полагалось) и на участки, полностью занятые под полезные дела — ни клочка земли пустого, я вспомнил другие дачи, на которых в дальнейшей жизни мне довелось бывать. Лисий Нос, Финский залив, конец семидесятых. Дома — терема, на участках корабельные сосны, иначе не назвать, клумбы с цветочками и никаких грядок. Гамаки, шезлонги и кресла-качалки. Всё для отдыха умеющих жить людей. Вот то были дачи. А это? — Что угодно, только не дачи. Да и по документам это называлось совсем по-другому — садоводческие товарищества, а участки предназначались для того, чтобы нарастить себе всего, чем государство тебя обеспечить в желаемом объеме не может. Зато к концу восьмидесятых, когда полки магазинов станут пустеть, а некоторые продукты начнут распределяться по карточкам, собственные огороды будут призваны спасать население от голодной смерти. Как раз в те годы на экраны телевидения вышел сериал «Рабыня Изаура» и дачники стали именовать свои сотки с сарайками «фазендами».
Пока до голодных лет ещё не дошло, но как показывает практика — если ты начинаешь садить цветы, а потом редиску и лук (типа — свеженькое сорвать, с грядки), огурчики (свои! Сама солила!), то все это заканчивается высадкой картошки, в количестве, ограниченном только размерами участка, а следом начнется головная боль — не то кессон заводить, не то овощехранилище строить (а это, как гаражный кооператив!), потому что сгниет картошечка-то — кормилица наша!
А если прикинуть — сколько денег уходит на дачу: провизию с собой вести, вкладываться в покупку инструментов, ремонты, а автомобилистам еще и расходы на бензин, то дешевле купить картошку на рынке.
В той жизни меня тоже не миновало «дачное увлечение», хотя имелся и родительский дом, а там не шесть соток — а сорок, но до «малой родины» добираться долго, даже если имеешь собственный автомобиль. Но машину я смог купить тогда, когда уже и погоны «отяжелели», и зарплата стала приличной. Так что, пришлось записываться (не без труда), в такое товарищество, а потом долго вырубать деревья на своем участке и выкорчевывать корни, чтобы можно было что-то посадить и, чтобы было где поставить домик.