Выход на роль ныряльщиков ондатры и бобра — это явно местная североамериканская мутация сюжета. Ни в одном евразийском тексте такого нет. Что же до ныряльщиков-птиц, то эти образы должны были быть известны уже в то время, когда заселение североамериканского континента еще не закончилось, то есть 10–12 тысяч лет назад. В дальнейшем в Америке птицы из числа ныряльщиков не были исключены, но героями стандартного сюжета они тоже не стали. Напротив, в Северной Евразии именно «птичий» миф стал основным.
Отдаленная параллель для североевразийского варианта сюжета обнаружена там, где миф о ныряльщике искать не принято — в самом сердце высокогорной Азии, в верховьях Инда, у дардов и буришей. Дарды относятся к индо-иранской ветви индо-европейской семьи и являются, по-видимому, потомками одной из первых групп индо-европейцев, проникших в бассейн Инда. Язык буришей не имеет родственников. Этот народ — последний остаток того древнего населения, которое жило в Центральной Азии до распространения здесь индо-иранцев и тюрков. В мифе буришей и дардов-шина ныряние в подробностях не описано, землю из-под воды достает малоподходящий на эту роль персонаж — мышь. Насыпают же землю на распростертые крылья птицы.
[Шина, буриши] Мир покрыт водой, частью замерзшей. Несколько великанов живут под властью их повелителя Гал Сингха. Боджаре Шал велел привести Мышь, приказал Гал Сингху встать в воду в качестве опоры. На него села живущая в снегах птица Гараи Патан, распростерла крылья, Мышь проделала дыру во льду, достала землю, насыпала на крылья птицы. Когда крылья закрыли воду, Мышь вынесла всю находившуюся под водой землю.
Эта версия сохранилась чудом. На равнинах Центральной Азии архаическая мифология давно сметена многочисленными волнами кочевников и завоевателей, находившихся под влиянием мировых религий. На огромной территории Казахстана космогонических сюжетов не сохранилось, нет их и у киргизов, тувинцев, уйгуров. Имея кашмирскую и восточноиндийские версии, с одной стороны, и североевразийские — с другой, можно полагать, что миф о ныряльщике в тех или иных вариантах был известен и на промежуточных территориях.
Расчлененное тело
Прародители мира
Как уже было сказано, миф о нырянии за землей имеет континентальное распространение. В Евразии его относительно поздние развитые формы представлены прежде всего в Сибири. Миф о космической охоте, образ семи звезд Большой Медведицы как отдельных людей, представления о девочке с ведрами на луне — все это типично для Северной Евразии. Как мы увидим дальше, в континентальной Евразии, от южной Сибири и далее на юг и на юго-запад вплоть до Кавказа и даже Атлантики, распространены мифологические и сказочные сюжеты, героями которых являются в основном молодые мужчины. Параллели всем этим образам и сюжетам есть в Северной Америке, в основном к востоку от Скалистых гор.
Что же касается индо-тихоокеанской части Азии, Меланезии и Южной Америки, то люди современного типа, заселив эти области, стали развивать иную мифологию. Сюжеты, которые в ней господствуют, раскрывают темы порождения существ и объектов в результате сексуальных контактов, описывают разного рода патологии и странности в анатомии и физиологии, необычные брачные связи, конфликты между женщинами и мужчинами. В мифологиях Северной Америки и Полинезии эти темы тоже представлены, но, так сказать, разбавлены героическими сюжетами континентально-евразийского происхождения. В Сибири, особенно в Западной, и на Дальнем Востоке также смешаны темы, характерные для обоих фольклорно-мифологических комплексов, и отражают сложный генезис современных популяций региона. В Меланезии и Южной Америке «мужская» героическая мифология есть, но занимает относительно второстепенное место. Характерно, например, что если в Евразии и Северной Америке герои обычно мстят за гибель отца, то в Амазонии и Гвиане — за гибель матери.
Столь крупномасштабное деление мировой мифологии на два комплекса выглядит упрощенно. Ареалы конкретных мифов действительно никогда в него точно не вписываются. Однако статистическая обработка около полутора тысяч мотивов, содержащихся примерно в 35 тысячах текстов, показывает, что существование двух огромных фольклорно-мифологических провинций мира реально. Одно из возможных объяснений — раннее разделение вышедших из Африки мигрантов на два потока, один из которых пошел от Персидского залива на север, а другой — на восток.
В самой Африке нет или почти нет не только развитой астральной мифологии Северной Евразии, но и «сексуальных» сюжетов, характерных для индо-тихоокеанского региона. Я имею в виду не пикантные подробности, попасть которым на страницы печатных изданий могли, например, помешать миссионеры. Тексты, о которых идет речь, не обязательно должны быть непристойными. Их специфика в проблемах, которые они затрагивают. Нередко, как было сказано, эти проблемы касаются анатомии, физиологии и подобных вопросов.
Начнем с космогонии.
Как уже было сказано, представление о том, что мир создан тем или иным божеством, само по себе трудно назвать мифом — оно неконкретно и бессюжетно. В большинстве традиций у верховного бога есть жена, которая может иметь отношение к акту творения. Часто родителями мира выступают Небо-мужчина и Земля-женщина (обратный вариант редок, хотя тоже встречается). Перечислять подобные рассказы нет необходимости — они есть во многих регионах планеты, в том числе в Африке. Варианты сюжета о порождении существ и объектов божественной парой, которые мы рассмотрим, более специфичны.
Начнем с того, который известен в Японии и на юго-западе Северной Америки. Параллель между этими традициями полвека назад заметила шведская фольклористка А. Роот, однако она была склонна приписать аналогии случайным и поздним трансокеанским контактам. К тому же она не исследовала тексты сколько-нибудь детально.
Самое полное собрание мифов и легенд Древней Японии было создано в 712 году и получило название «Кодзики» («Записки о деяниях древности»). Космогонии посвящены первые шесть глав этой книги. Рассказ открывается перечислением поколений богов и богинь. Сперва это боги-мужчины, затем пары божеств (старший брат — младшая сестра). Настоящая мифическая история начинается с появления последней пары, Идзанаги и Идзанами, которые ступили на радугу и погрузили в воду копье. Упавшая с острия капля стала островом. Брат и сестра сошли на него и завели следующий разговор.
Тут спросил [Идзанаги] богиню Идзанами-но микото, свою младшую сестру: «Как устроено твое тело?»; и когда так спросил — «Мое тело росло-росло, а есть одно место, что так и не выросло», — ответила. Тут бог Идзанаги-но микото произнес: «Мое тело росло-росло, а есть одно место, что слишком выросло. Потому, думаю я, то место, что у меня на теле слишком выросло, вставить в то место, что у тебя на теле не выросло, и родить страну. Ну как, родим?» Когда так произнес, богиня Идзанами-но микото «Это [будет] хорошо!» — ответила.
Далее брат и сестра совершают брачную церемонию: идут вокруг столба навстречу друг другу. Увидев брата, Идзанами восклицает «Поистине, прекрасный юноша», на что Идзанаги отвечает, «Поистине прекрасная девушка!». В результате супруги родили бога-пиявку и убедились, что действовали неверно. Они повторили церемонию снова, причем первым на этот раз произнес свои слова Идзанаги, мужчина. После этого Идзанами стала рожать богов, воплощающих собой острова Японского архипелага, стихии, элементы рельефа, а также объекты, связанные с культурой (Бог Входа в Жилище, Бог Настилания Кровли). Перечисляются эти объекты достаточно беспорядочно. После того как Идзанаги умирает от ожогов, родив бога огня, Идзанаги творит новую серию богов уже в одиночестве. Идзанами становится владычицей царства мертвых.
Мифы южнокалифорнийских луизеньо (ветвь така юто-ацтекской семьи), записанные в начале XX века, во многих отношениях напоминают японский.
[Луизеньо (версия 1)] В начале мир пуст, существует лишь Ке-виш-а-так-виш. Проходит несколько эпох, лишенных событий. Наконец, Ке-виш-а-так-виш создает мужчину-небо и землю-женщину. «Кто ты?» — спросил мужчина. «Я То-маи-и-вит. А ты?» — «Я Тук-мит». — «Тогда ты мой брат». — «Ты моя сестра». Брат и сестра вступают в брак, и женщина производит на свет множество вещей, начиная от священных заостренных кремней для оснащения мечеобразных жезлов вождей и кончая каменными сосудами. Она рожает также людей, деревья, скалы, солнце и пр. [Как и в «Кодзики», перечисляется все это весьма беспорядочно.]
[Луизеньо (версия 2)] Сперва в пустоте находится Кивиш Атаквиш. Затем появляется Уайкут Пиукут и создает два существа, которые узнают друг друга. Некоторые говорят, что это были мужчина и женщина, рожденные из двух яиц. Уайкут Пиукут уходит, а существа спорят, кто из них старше. Мужчина вздохом усыпляет женщину и делает ее матерью. Устыдившись содеянного, он превращается в небо, а она создает землю из кусочка тверди. [Далее, как и в первой версии, она порождает предметы, стихии и существа и ложится, раскинув руки и ноги. Она и есть земля.]