Тур и Лив прибыли на Фату-Хиву в апреле, в прекрасное время. Постоянно светило солнце, на ночном небе сверкали звезды. Иногда с моря приносило тучи, и осадки освежали людей и растения. Но в июле все поменялось. Небо постепенно посерело, тучи чаще стали заслонять солнце и звезды. Потом пошел дождь, сначала умеренный, затем все сильнее и сильнее. Песок и земля превратились в кашу, везде была непролазная грязь. Воздух сделался тяжелым и влажным, одежда прилипала к телу, людей охватила вялость. Только комары чувствовали прилив сил. Они роились у водоемов сильнее, чем когда-либо.
С дождями жизнь на королевской террасе изменилась, но не дожди были тому виной. Война, объявленная отцом Викторином, потрясла Тура и Лив. Они не знали, какую каверзу придумают жители деревни, и не понимали, что им делать. Из-за дождя ходить по джунглям становилось все труднее. В конце концов, они стали покидать свой дом только тогда, когда нужно было что-то найти поесть, но и сидя в четырех стенах не чувствовали себя в безопасности.
Находить пищу было все труднее. Во время дождя ручей вышел из берегов, и вода унесла с собой всех раков; кроме того, закончился сезон плодоношения у хлебного дерева. Стало меньше бананов и апельсинов. Даже кокосовые орехи приходилось искать, и они постоянно задавались вопросом — почему? Однажды случилось так, что им нечего было есть на ужин. Голод пугал их больше всего — это была демонстрация того, что они больше не владеют ситуацией. Добрый Тиоти по-прежнему помогал им, время от времени принося рыбу в подарок.
Однажды рано утром они получили объяснение уменьшению количества фруктов и кокосовых орехов, когда Тур случайно заметил, как гробовщик Иоане с группой женщин и мальчиков пробирается сквозь джунгли. Они были нагружены мешками с кокосовыми орехами и бананами. Оказывается, туземцы собирали урожай на участке, где жили Тур и Лив. Под прикрытием дождя и темноты они совершили много таких походов.
Тур разозлился и побежал за ними. Он заплатил за землю, на которой они живут, в том числе и за растущие здесь орехи и фрукты.
Иоане отверг обвинения. Он сказал, что собирал орехи и фрукты на соседнем участке. Тур ответил ему, что он лжет.
— Мы не можем жить без кокосовых орехов, — в отчаянии крикнул он.
Но поделать он ничего не мог. Он знал, что за этим стоит священник. Следовательно, то обстоятельство, что закон на их стороне, не имеет никакого значения. С горечью ему пришлось признать, что человек, помогавший им строить хижину, сделался их врагом.
Иоане погрузил мешки на стоявших неподалеку лошадей. Прежде чем отправиться вниз, в долину, он высокомерно заметил, что Тур и Лив могут собрать оставшиеся орехи.
«Гоните их с острова!» — говорил в церкви отец Викторин, и Иоане решил, что лучшим способом заставить этих белых уйти будет лишение их пищи. Надо заметить, что гробовщик Иоане был весьма богобоязненным человеком и строгие указания священника воспринимал весьма серьезно.
Расстроенный Тур вернулся в хижину к Лив. Она сидела на кровати и смотрела на свои ноги, покрывшиеся язвами и волдырями. Сначала проявления болезни были незначительными, но дождь и влажность способствовали ухудшению. «Это фе-фе», — сказал Тиоти, когда в очередной раз принес рыбу. Он отправился в лес и набрал там трав, из которых потом сварил кашицу. «Прикладывай ее к волдырям, — сказал он Лив, — и они пройдут через неделю».
Лив все делала, как велел Тиоти, — каждый день она намазывала ноги травяной кашей. Но пользы было мало. Волдыри действительно исчезли, но на их месте остались незаживающие язвы. Тур тоже заболел, но не так сильно, как Лив. У него обошлось без волдырей — сразу появились язвы, и не было болей, как у Лив.
Из-за язв все больше страданий им доставляла другая напасть, на которую они раньше мало обращали внимания, — муравьи и комары. Тур и Лив почти не спали, и однажды ночью, когда Лив стало совсем плохо, они признали, что сражение проиграно. Капитан Брандер был прав: они не смогут жить на острове, им нужно уезжать. Разве не предупреждал старый морской волк о влажном климате, о жалящих насекомых, не говоря уже о слоновой болезни, от которой умирают местные жители? Они ему не поверили, ибо видели, как сияет солнце, дающее жизнь острову, как ветер играет с пальмами. Но это все было раньше; теперь, с началом сезона дождей, они поняли, что капитан не сгущал краски.
С каждым комариным укусом усиливался не только зуд, но и страх — ведь именно через комаров слоновая болезнь передавалась новой жертве. Впрочем, наверняка они знали об этой болезни лишь то, что первым признаком заражения является высокая температура. Заболевшему, по словам Брандера, следовало как можно скорее, пока ноги и руки не начали распухать, сменить климат на более прохладный{163}.
Они решили все бросить и покинуть Фату-Хиву. Но следующий корабль — когда он придет? Никто не знал. Им оставалось только ждать.
Проходили недели и месяцы. Но горизонт оставался чист.
Дела на королевской террасе становились еще хуже. Тур и Лив все сильнее беспокоили ноги. Язвы множились, становились более глубокими. У Лив уже голое мясо «виднелось… <…> как мраморная салями»{164}. Когда они иногда выбирались в деревню, то даже туземцы приходили ужас при виде того, что с ними произошло.
Повязки. Лив пришлось перевязать некоторые особенно сильно инфицированные язвы на ногах. На высокогорье стало лишь немногим легче, в конце концов, ей пришлось ехать на соседний остров за медицинской помощью
В деревне ситуация тоже складывалась не лучшим образом. И здесь люди понемногу начали испытывать недостаток в пище. Капитан Брандер доставил в последний раз товаров значительно меньше, чем обычно. Магазин в подвале Вилли Греле опустел, там больше не было муки, риса и сахара — продуктов, без которых запросто обходились первобытные люди, но, увы, уже не могли обойтись жители Фату-Хивы.
Самым большим страдальцем оказался отец Викторин. Под сутаной падре уже много лет скрывал ужасную тайну — во время своей неутомимой деятельности по спасению язычников и обращения их в католическую веру он заразился слоновой болезнью. Его ноги невероятно распухли. В этом мире не стоит ждать благодарности даже от Бога.
Тур и Лив узнали это, когда однажды вечером решились постучаться в его дверь. Они хотели сказать священнику, что ему нечего бояться. Они — не миссионеры, а всего лишь двое молодых людей из Норвегии, которые хотят жить сами по себе.
Отец Викторин принял Тура и Лив, пригласил сесть. Выслушав их рассказ, он сменил тему и начал рассказывать о себе, о Франции, которую покинул более чем тридцать лет назад, о примитивной жизни среди туземцев, об одиночестве и тоске. У него не было друзей (если не считать самого себя), и он не скрыл зависти к тому, что Тур и Лив прибыли на остров вдвоем. Глядя на больного служителя Господа, молодые норвежцы почувствовали к нему жалость. Впрочем, Тур при этом не мог не обратить внимания на его «колючие глаза, так контрастировавшие с улыбкой и всем обличьем этого человека». Хейердал был уверен, что, несмотря на всю свою вежливость, католический священник их ненавидит{165}.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});