Китти последовала за ней на только что отделанную кухню с васильковым кафелем на полу, белыми стенами, желтой мебелью, бело-голубыми тарелками, семейными фотографиями в рамках и рисунками холмов на стенах среди абстракций Гая.
– Ой, как свежо и здорово! – воскликнула Китти.
– У Гая чертовски хороший вкус, – сказала Джорджия.
Кухня была удивительно опрятной, если не считать огромного полосатого кота с оранжевыми глазами, очень негигиенично растянувшегося, по мнению Китти, поперек большого выскобленного стола. Она вообще боялась животных, особенно охраняющих Раннальдини ротвейлеров и его Князя Тьмы, злобного черного стипль-чезера, который после окончания национального охотничьего сезона бродил по полям, терроризируя любого гулявшего по их землям.
– Как его зовут? – Китти старалась быть вежливой, поскольку кот вытянул пухлую лапу в сторону Джорджии.
– Благотворительность, – ответила та. – Это кот Гая. Он его обожает. А имя выбрала Флора, и мы теперь можем говорить: «Папочка много делает для Благотворительности». И это действительно так. Он уже связался с Комитетом Лучше-Всех-Сохранившейся Деревни, а утром вскочил ни свет ни заря поздороваться со священником. Ему следовало вернуться уже несколько часов назад.
– Как здесь мило, – восхитилась Китти желтыми, как крокусы, стенами холла.
– А я нашла уборщицу, миссис Пигго, – сообщила Джорджия. И, заметив настороженный взгляд Китти, добавила: – Не знаю, насколько она чистоплотная, но по части сплетен просто дока. Уже доложила, что священник немножко выпивает.
Китти с грустью думала о том, как Джорджия привлекательна, несмотря на начинающую пробиваться седину в рыжих волосах, следы вчерашнего макияжа и рваные, оставшиеся от времени хиппи джинсы.
Налив себе большой «Бакарди», а Китти «кока-колу», Джорджия поволокла ее наверх, в просторную с высокими потолками спальню, где даже массивная и еще недоделанная четырехспальная кровать смотрелась почти как детская. Покраснев, Китти отвела взгляд от влажного пятна на простыне. Крупный бассет, стянув на пол пуховое одеяло, разлегся на нем.
– А это Динсдейл, – сказала Джорджия, потрепав собаку по нижней челюсти, посмотрев в ее налитые кровью глаза и поцеловав в нос. – Вот кто по утрам выглядит хуже меня. А теперь давай посмотрим на занавески. Боже милостивый, как ты здорово над ними поработала. Хотя они совсем не для спальни – ситец в цветочек мне не по душе, – давай повесим.
Китти, не мешкая, разулась и, несколько стыдясь полных лодыжек, встала на беспорядочно заваленный туалетный столик Джорджии и осторожно стала навешивать занавески на большой медный карниз.
– Мне утром позвонила одна моя хорошая подруга, – Джорджия с грустью смотрела на длинные белые ветви ив, окружавших озеро, – сообщить, что в Лондоне полно женщин, желающих соблазнить Гая в мое отсутствие. Гай нужен всем! Он просто задавлен людьми, у которых к нему дела. Потом еще предостерегла: «Поменьше пей, в деревне быстро привыкаешь».
Джорджия сделала большой глоток.
– Я немного выпила с Мериголд, – продолжала она, разглядывая «Грандж», прячущийся в глубокой тени. – После того как мы переехали, мне и перемолвиться словом, кроме нескольких ужасных лиловых гладиолусов, не с кем. Ну, а у нее проблемы с Ларри. От Никки отделаться еще труднее, чем бросить курить. Ему бы обратиться к гипнотизеру, а то она все пытается вытащить его в химчистку. Смешно, но Никки постоянно забывала там его костюмы, когда они вместе жили. Теперь звонит, не переставая, оскорбляет Ларри и бросает трубку, когда ее на этом конце снимает Мериголд.
А Лизандер названивает из Чешира (тоже молчит, когда подходит Ларри), предлагая Мериголд побег, и та борется с искушением. На презентации «Рок-Стар» я с ним особенно не общалась, но, по-моему, ничего собой не представляет.
– Нет, он великолепен, – вздохнула Китти, вспомнив, как Лизандер поцеловал ее на прощание. – Я думаю, все будет нормально.
– Выглядит превосходно, – сказала Джорджия, задернув занавески. – Комната погрузилась в такую непроницаемую тьму, что Китти чуть не упала с туалетного столика. – Не глупи. Мы тебе заплатим. Давай-ка выпьем еще, а потом я помою голову.
«Ясно, на ужине мне не разгуляться, хоть он и будет хорош», – подумала Китти. Она так и не смогла соблюсти диету к завтрашнему возвращению Раннальдини.
– Как и ожидал, они ужасно смотрятся, – послышался значительный голос. – И почему я всегда говорю: «Вы молодчина, Китти»?
Гай был так красив, подавая ей теплую сильную руку, а потом целуя в щеку, что у Китти возникло ощущение – лицо во время навешивания занавесок не вспотело, – и она торопливо сунула ноги в свои туфельки на высоких каблучках.
– Что тебя задержало? – ворчала Джорджия, срывая эластичную ленту с волос.
– Кваканье лягушек в пруду, бело-голубые фиалки на берегу, примулы, похожие на только что вылупившихся цыплят. Такой чудесный день для прогулки. Я надеюсь, ты приготовила картошку?
– О черт, забыла, – ответила Джорджия. – Извини, дорогой, просто я сама не проголодалась.
– Зато мы с Китти хотим есть, – заявил Гай. – И потому я принес копченого лосося, паштет и вино, оставшееся в «Яблоне». Это какой-то странный магазин. Я распорядился открыть для нас счет.
– Это значит, Флоре будет где записывать расходы на сигареты и выпивку, – заключила Джорджия.
– Она должна была бросить, – возмутился Гай. – Ты заказывала печеные крестики, поэтому я зашел еще в приличный сельский магазин. Не могу поверить, что через две недели Пасха.
– Ой, я так ее люблю! – воскликнула Китти. – Как не ждать, что Иисус воскреснет и пойдет босиком по росе среди нарциссов...
Тут она покраснела от смущения, потому что Джорджия усмехнулась:
– Динсдейл тоже любит Пасху, ему перепадает шоколад. Ну а как священник? Миссис Пигго говорит, он весельчак.
– Я пил кофе с ним и его женой, – сказал Гай, не любивший сплетен. – Очаровательны.
– А миссис Пигго донесла, что он выпить не дурак, – продолжала Джорджия.
– Лучше следить за собой, – ответил на это Гай, прекращая обсуждение. – После того как она последний раз здесь убиралась, джина убыло на три дюйма.
– Ой, мне надо вымыть голову, – вспомнила Джорджия.
– У тебя уже нет времени, – решительно возразил Гай. – Ведь ты же пригласила на обед Китти. Сейчас три часа, а нам, чтобы занять приличные места, надо до четырех выехать.
– Концерт раньше пяти не откроют.
– Час пик для уезжающих в пятницу в деревню начинается в четыре, а Флора поет соло. Мы не можем опаздывать, Панда.
Джорджия не могла успокоиться. Ведь она же знаменитость, и все будут на нее смотреть. Как же с грязными волосами?