за кирика такая.
– Карики, – поправил парень с добродушной улыбкой, а потом начал обзываться, – карики – это ты.
– Я не карики, – нахмурилась я тут же, перебив его.
Никогда ещё меня непонятными словами не обзывали. Было странно, но всё равно обидно. А ещё немного волнительно.
Теперь уже Дарак вздохнул, не скрывая раздражения, и нетерпеливо разъяснил:
– Карики – это любимая в переводе с древнего эранийского. Ты теперь любимая Андора. Подозреваю, и так была, но наш тугодум осознал это лишь в тот момент, когда увидел на твоём пальчике родовое кольцо. А дальше случилось закономерное: бунт гормонов, расшалившиеся нервишки и взбесившийся дракон, который слишком давно не видел свободы. Знаешь, я думал, что хоть ваши отношения будут нормальными, но, видимо, в этой семье ничего не бывает нормальным.
В последних его словах слышалась откровенная насмешка.
Мне же было столь же откровенно жутко. Я нормально и с достоинством перенесла появление отца, собственное сжигание в камине, новый для меня волшебный мир, в котором я, оказывается, родилась, его странных существ… Я даже с достоинством выдержала известие о том, что с самого рождения я была помолвлена с императором-драконом, и всё остальное я тоже выдержала.
Но последнее… На последних словах Дарака мои нервы дали сбой.
Медленно отойдя от него, я, наплевав на всё, уселась прямо на светлый подоконник, потрясенно уставившись невидимым взором куда-то перед собой и просто пытаясь всё это переварить.
Итак, что мы имеем.
Мама у отца и я пока не знаю, как с ней связаться. Нужно обязательно озаботиться данным вопросом, вот прямо сразу после своего… пусть будет пробуждения.
Я не знаю, чего ожидать от отца. Это плохо, но… хотелось бы сказать «но не смертельно», но я одёрнула саму себя. Потому что не знала, что от него ожидать, да, а это значит, что ожидать можно всего.
Ещё мы имеем Андора. Звучит несколько неоднозначно, но тут уж ничего не поделаешь. Император драконов, с самого начала чётко обозначивший все свои планы на меня, меня в целом устраивал… Если не брать в расчёт последние события. Гореть в его объятьях мне совершенно не понравилось, как и слова Дарака о том, что они там сейчас пытаются меня к жизни вернуть. Данным вопросом также следуют заняться в обязательном порядке, но это может немного подождать.
Сначала – мама.
– Эй, Эжен, – молодой дракон осторожно тронул моё плечо, вопросительно заглядывая в мои же глаза.
– Когда возвращаемся? – сразу задала я наиболее волнующий вопрос.
Дарак очень странно на меня посмотрел. Недовольство и какое-то непонимание очень отчётливо читались на его лице. Но он всё же ответил, и звучало это довольно жутко:
– Будет… неприятно.
Но ничего не произошло. Мы всё также продолжали сидеть. Точнее, сидеть продолжала я, Дарак же стоял непозволительно близко и продолжал держать свою горячую ладонь на моём плечике, непонимающе заглядывая в мои глаза, будто пытаясь там что-то найти.
– Я готова, – решительно заявила я и задумалась, кого именно из нас двоих пыталась в этом убедить.
Парень посмотрел на меня ещё несколько томительных мгновений, после чего мрачно кивнул, отступил на шаг и медленно развёл в стороны руки.
А в следующее мгновение его белоснежный вымышленный замок затопило непроглядной тьмой, поглотившей всё вокруг.
* * *
Пробуждение было… неприятным.
Такое ощущение, будто я без перерыва бежала несколько километров, не имея возможности остановиться. И теперь у меня ломило всё тело, суставы буквально тянуло куда-то вниз, мышцы выворачивало, хотя я и не шевелилась практически. Голова бессердечно болела. В смысле, болела она сильно, явно меня не жалея, потому и бессердечно.
С трудом подняв непослушные руки, я прижала неожиданно горячие пальцы к болезненно пульсирующим вискам, сжала их, зажмурившись сильнее. Полежала так несколько мгновений, с недовольством отмечая, что фокус не удался и действо не возымело положительного результата.
– Т-ш-ш, – раздался вдруг чей-то мягкий голос, похожий на шепот трав, а затем моей головы коснулись чьи-то уверенные, но осторожные и нежные ладони, а сама я услышала негромкий голос Андора, – потерпи немного, любимая.
Я не знаю, что мне надо было чувствовать в тот момент, когда его руки мягко, но непреклонно убрали мои собственные, а затем ловкие пальцы пробежались по моей откровенно страдающей черепушке, оставляя после себя лёгкую прохладу и отсутствие боли.
Наверно, мне надо было вспомнить всё то, что происходило в зале, и очень сильно испугаться. Закричать, заплакать в конце концов, потребовать что-то вроде «Не приближайся ко мне!», убежать куда-нибудь и спрятаться, позвать мамочку… было много вариантов того, что я могла бы сделать.
Но достаточно было вспомнить о забавном свойстве данного мира понижать ночами температуру до смертельного уровня, или о том, что я всё же просто девушка без средств к существованию, или о том, что я в незнакомом мире, или… В общем, самым благоразумным для меня сейчас было спокойно лежать и позволять Андору забрать мою боль.
Так я и делала, мысленно отслеживая каждое его касание и задумчиво перебирая варианты того, с чего именно начать разговор. Выбирать долго не пришлось, лорд Ракердон сделал это сам.
– Я очень сильно виноват перед тобой, – произнёс он негромко, но в пустой комнате я очень хорошо расслышала его слова, – Мне невообразимо жаль, что всё произошло именно так, и я хотел бы всё исправить, но не могу. Уже не могу. Сейчас я буду говорить, а ты постарайся не нервничать и внимательно меня слушать, хорошо?
И он замолчал, явно ожидая моего ответа. Отвечать было страшно. Меня очень сильно пугала эта неизвестность, и этот его осторожный тон, и всё то, что мне до этого Дарак наговорил, тоже не внушало спокойствия.
Но я всё же кивнула, соглашаясь, потому что сейчас это был самый разумный вариант. Я же разумная, да? Я не истеричка, я не спущусь до того, чтобы биться в припадке где-нибудь на полу, отчаянно сожалея о том, чего уже нельзя изменить. Нет, я не стану этого делать. Я лучше, леденея от ужаса, выслушаю, что конкретно там произошло такого, чего теперь изменить нельзя.
Кровать рядом со мной ощутимо прогнулась. Чуть приоткрыв глаза, я из-под опущенных ресничек взглянула на серьёзное выражение лица севшего рядом дракона. Рук своих от моей головы он всё также не убирал, продолжая осторожно поглаживать теперь уже по волосам.
– Теперь ты – моя карики, – прозвучало немного пафосно и с откровенной гордостью, которой лично я не разделяла пока, и император, заметив это, продолжил уже куда спокойнее, – Это означает любимая, но… это