– Но и ты тоже! – Марк обвинял столь же резко. – Ты ведь точно знал, куда я направился!
Морган затих, его могучие плечи опасно задвигались под темным пиджаком. На них были очень похожие костюмы, и Клодия вдруг ощутила себя мягкой начинкой изысканного сандвича.
– Почему ты не дал знать, что вылетаешь неделей раньше? – без обиняков спросил Морган.
Неделей? Клодия сглотнула. Почему же он не упомянул о неизбежном возвращении Марка, если знал? Пли, как заявил Марк, собирался избавиться от нее раньше?
– Хотел удивить тебя. – Это он пробормотал с крайним сарказмом, от которого у Клодии зашевелились волосы на голове. – А вместо этого сюрприз – и очень большой – сделали мне.
– Я велел тебе убрать руки! – Отрывистые слова прозвучали теперь уже не приказом, а недвусмысленной угрозой.
– Морган, мы просто разговаривали…
– Ах, вот как вы сейчас это называете? – перебил Морган убийственно вкрадчивым тоном, играя на ее блузке пуговицей, которую Марк не успел застегнуть. Клодию пробрал озноб.
– Я… я переодевалась…
– Во что-нибудь поудобнее… для Марка?
– Конечно же, нет! – с отчаяньем возразила она. – Он… я… мы и понятия не имели, что столкнемся здесь…
– Ты заикаешься, Клодия. Нервничаешь?
– Ну, разумеется, нервничает, когда ты стоишь у нее над душой, тиран ты этакий! – взорвался Марк. – Не отойти ли тебе?
– А тебе?
Клодия беспомощно следила, как рука, теребившая ей пуговицу, распласталась перед нею в воздухе, а затем сжалась в чудовищный кулак.
– Нет, Морган, не надо… – она обхватила кулак обеими руками. Не станет она причиной их нового гневного отчуждения!
– Что не надо? Не надо выдать мальчишке, чего он добивается? – грубо спросил он.
– Не делай глупости. Это не то, что ты подумал…
– Стало быть, Марк не целовал и не раздевал тебя на кровати? На моей кровати? На нашей кровати? – Синие глаза раскалились, голос густел все сильнее с каждым яростным слогом.
– Господи! – Клодия почувствовала, как Марк напрягся у нее за спиной, а руки еще крепче вдавились ей в плечи. – Он просто был ко мне добр…
– Черта с два! – Клодия, задыхаясь, ощутила, что он вырвал кулак, но не нанес удар, а вытащил ее у Марка и притянул к себе, отступая, причем вторая рука оставалась свободна – потенциальное орудие. – Черт бы тебя!..
– Нет, Марк, не надо… – Клодия подняла дрожащие руки, останавливая его, пока он шагнул вперед. – Ради Бога, Морган, – умоляла она того, чьей заложницей теперь являлась, – пойми, что ты делаешь…
– Отлично понимаю. Проясняю позицию каждого из нас. Ты можешь с нею дружить, Марк, но все остальное – мое. Она моя.
В подкрепление этих слов свободная рука Моргана двинулась по ее блузке, нащупала и обхватила ей грудь, откровенно и властно.
Протестуя, Клодия откинула голову – и рот ей закрыл душный, всепокоряющий поцелуй, поцелуй открытым ртом, такой же откровенный, как ладонь у нее на груди. Он не спешил, а когда оторвался, она была разгорячена и смущена до ужаса.
Метнув на нее взгляд, полный дикого удовлетворения, Морган снова сосредоточил внимание на сыне.
– Мы любовники вот уже много недель, – отрубил он. – Смирись. Все надежды, которые ты питал насчет нее, пошли насмарку.
От его ревности Клодию охватила волна надежды, вскоре, увы, подавленная сознанием того, что страсть Моргана к ней – только сексуальная.
– Клодия!
Растерянное восклицание Марка заставило тюремщика грубо заключить Клодию в объятья.
– А ну, Герцогиня, – мрачно приказал он, – расскажи-ка ему, до чего тебе приятно заниматься со мной любовью. Расскажи, что соблазн был не односторонним. Расскажи, что на обозримое будущее я – самый важный мужчина в твоей жизни…
В наступившей мертвой тишине Марк, изучающий упрямую враждебность отца, внезапно как будто расслабился.
– Что ты ее не отпустишь? Ты делаешь ей больно.
– Нет, не делаю. Или делаю, Герцогиня? – по-прежнему крепко держа Клодию, Морган рывком повернул ее к себе, так, что она опасливо посмотрела на него снизу вверх. – Я нравлюсь ей именно как агрессивный любовник. – И снова прижал губы к ее губам, на этот раз с демонстративной заботой. Он целовал ее всем своим телом, интимно пристроив ее между ног, и чувственно массировал широко раздвинутыми пальцами ее округлые ягодицы, безразличный к глубоко заинтригованному зрителю.
– Мы все еще разговариваем или мне положено принести извинения и ретироваться?
– Хорошая идея, – глухо произнес Морган, с величайшей неохотой прерывая поцелуй. – Уходя, закрой дверь.
– Морган! – Клодия попыталась выскользнуть из его соблазнительных объятий, но, почувствовав, как знакомая твердость прижимается ей к бедрам, покраснела и покорилась. – Марк… мне очень жаль…
– Чего? Того, что предпочли дряхлого старика молодому и темпераментному человеку? – Он ухмыльнулся. – Ничего, кисонька. Если передумаете, то знаете, где меня разыскать.
В этой ситуации Клодия сочла его дерзость опасно неуместной – но не Морган. Его циничная улыбка, как и наглая улыбка Марка, показывала, что ему забавно, но только была куда более мужественна.
– Держись от нее подальше, сынок, если твоя молодая шкура тебе дорога.
– Ну, знаешь ли, это будет трудновато, – лукаво заметил Марк. – Ведь и я здесь живу, помнишь? А разве не здорово будет – любовь втроем? – Он с ехидством поднес вялую руку Клодии к губам.
– Марк…
Предостережение Клодии осталось без внимания.
– Полно, папа, раньше ты не уклонялся от дележа.
От шока Клодия широко раскрыла глаза, но Морган тотчас пресек злобную выходку.
– Поскольку нам нравятся женщины разного типа, такая мысль ни разу не угрожала моей стареющей мужественности, – подчеркнуто протянул он, – а если бы и так, мне это было до того безразлично, что тревожиться я бы не стал…
– А с Клодией – другое дело?
У Клодии перехватило дух. Она поняла, чего добивается Марк своими неуклюжими попытками: хочет помочь. Но лучше бы ему не набиваться на неприятности…
– Насчет Клодии такой вопрос не встает. Думаю, что даже твой буйный темперамент не заставит тебя взять в любовницы беременную мачеху.
– Беременную? Мачеху? – Для Марка словно бомба разорвалась, и неудивительно!
– Неужели, пока вы так старательно… беседовали, Клодия не сообщила тебе, что собирается завести от меня ребенка?
Клодию тоже потрясло, как далеко он способен зайти, лишь бы устранить сына из ее жизни.
– Вы беременны? – взгляд Марка, опустился на ее плоский живот и затем хмуро метнулся к отцу. – Ты на ней женился, потому что она беременна!
– А вынужденные браки вроде бы входят у меня в привычку, не так ли? – невозмутимо процедил Морган, и его невозмутимость послужила толчком, который вывел ее из летаргии.