— Но… — попыталась возразить она.
Он покачал головой и поднял руку, приказывая ей замолчать.
— Впредь никогда не перебивайте меня, Эрин. Вы должны усвоить, что я требую уважения от всех в этом доме. От моих слуг и…
— Ну нет! С меня довольно! Подождите теперь вы. И послушайте, черт возьми! — Эрин вскочила с дивана и швырнула бокал об пол, не обращая внимания на вино, выплеснувшееся на нежно-розовое платье. Она буквально пролетела через всю комнату и вцепилась руками в письменный стол. — Я не нанимаюсь к вам в служанки, Райан Янгблад! Я — ваша будущая жена. А это означает, что я тоже требую уважения. Мне не нравится, как вы разговариваете. Развалились, как… господин, и диктуете свои условия. А я должна сидеть и безропотно слушать. Вы, видите ли, без меня все решили и расписали до мелочей — кого пригласить, что и как преподносить вашим гостям и прочее.
Он смотрел на нее прищурившись и ждал, когда она закончит свою обличительную речь. Выдержав паузу, он спокойно продолжил с того места, где остановился, словно никто его и не прерывал:
— Вы получите все права, полагающиеся моей супруге. Вам будут прислуживать, как положено, мои слуги. Но вам придется служить мне так же, как это делают они. Вы будете доставлять мне телесное удовольствие и рожать детей.
— О, детей я вам нарожаю, — поспешила согласиться она, — потому что и сама их хочу. А что касается удовольствия, то я думаю, вы сможете получать его у любовниц. Ведь до недавнего времени это входило в ваши планы.
Он насмешливо приподнял брови.
— От любовниц? Моя дорогая, мне кажется, вы меня не поняли. Вы невнимательно слушали мою последнюю фразу. Мне не понадобится любовница. Вам придется служить мне в двух ипостасях. Будете услаждать меня и служить делу продолжения рода.
Она взорвалась:
— Вы сумасшедший!
— Нет, — возразил он с ехидной улыбкой. — Скорее, вы не в своем уме, Эрин. Думаете, что, придя в этот дом, вы будете выдвигать мне свои требования? И ждать от меня их исполнения? Ошибаетесь. Давайте сразу внесем ясность. — Он встал и перегнулся через стол. Теперь их разделяло лишь несколько дюймов. — По-моему, вы неправильно представляете себе мотивы моего решения. Наверное, вы считаете, что я просто уступаю напору вашей матери? Согласился срочно жениться, а то, не дай Бог, она станет вопить на всю Виргинию, что я пытался соблазнить ее непорочную дочь! Неужели вы настолько наивны? Да будет вам известно, я не придаю никакого значения тому, что она говорит. Когда вы узнаете меня лучше, вы убедитесь, что я презираю слухи и сплетни. — Резким движением он приблизился к ней. — Я иду на это потому, — сказал он, бешено раздувая ноздри и глядя ей прямо в глаза, — что вы разбудили во мне безумное желание. И женитьба, как выяснилось, единственный способ заполучить вас. Но когда это свершится, уж поверьте мне, дорогая, вы будете принадлежать мне безраздельно. Я буду наслаждаться вами, когда захочу. И где захочу! И чем скорее вы это поймете и смиритесь, тем будет лучше для вас.
Воцарилась тишина.
Пробуждение от жестокого откровения было почти мгновенным.
Она влепила ему пощечину.
От души.
Плоть столкнулась с плотью. Отголосок звонкого удара нарушил безмолвие ожидания.
Несколько секунд он оставался неподвижен. Затем, захватив оба ее запястья, грубо протащил через стол и заключил в объятия. Бумаги, перья, книги — все падало на пол, когда он тянул ее к себе. Она упиралась и молотила его кулаками.
— Мерзавец! — Она визжала и брыкалась, но он продолжал держать ее руки за спиной. Затем, резко перекатив на спину и плотно прижав к столу одной рукой, другую просунул между ее бедрами. Мягко поглаживая ее медленными круговыми движениями, он исподтишка следил за ее реакцией. По мере того как ею овладевало возбуждение, она медленно разжимала ноги. Когда, несмотря на все усилия, она не смогла сдержать сдавленного стона, его пальцы стали двигаться настойчивее и энергичнее.
Ее уже испепеляло желание. И чем острее она чувствовала насилие, тем больше сознавала, что бессильна сопротивляться этому человеку. У нее больше не было сил бороться с предательски податливым телом. Лежа с запрокинутой головой и зажатыми руками, она мысленно благодарила его за то, что он все еще удерживал ее в плену. Иначе бы ей пришлось испытать еще большее унижение, ведь она могла бы сама обхватить его шею и прильнуть к нему. Она прикрыла глаза, сердце ее неистово колотилось. Он видел, как часто вздымается ее грудь, чувствовал ее разгоряченное дыхание. Под тонкой тканью лифа заметно проступили напряженные налитые соски. На ней не было ни корсета, ни других поддержек. Для ее идеального тела они были излишними.
Он нетерпеливо облизнул губы.
Терзания, которым он ее подвергал, бумерангом возвращались к нему, вызывая почти запредельное желание. Боже, как он хотел ее! Но он понимал, что обязан обуздать себя и не поддаться искушению овладеть ею прямо здесь и сейчас. Садистски продлевая ее муку, он хотел, чтобы она запомнила раз и навсегда его слова. Она должна понять, что он действительно ее властелин, а она для него не более чем любимая игрушка, рабыня.
Да, капитуляция была близка. Помимо собственной воли она начала шевелить бедрами, презирая и коря себя за непростительную слабость. Захлестываемый безумной жаждой, он по крупицам собирал все свое самообладание и наконец резко отпрянул. Поднял ее со стола и, поставив на ноги, легонько шлепнул по ягодицам.
— Хе-хе, — насмешливо протянул он, делая серьезное лицо, — чуть не забыл. Ведь мы должны блюсти вашу драгоценную честь, мисс Стерлинг. Но знайте, — с легкой издевкой закончил он, — к этому всегда можно вернуться, если вас вдруг подведет память. На свою я до сих пор не обижался. Итак, запомните, если вы снова изволите вести себя неразумно, станете забывать свое место и выходить из рамок, я тотчас вспомню, что нужно сделать, чтобы вас урезонить.
Она резко отвернулась от него, смущенная, униженная, ненавидящая. Все эмоции слились в едином порыве, в бешеном стуке сердца. Молча оправляя юбку, она пыталась успокоиться, принять достойный вид. Боже, как ей хотелось в этот момент выплеснуть ему в лицо все свое негодование, наговорить кучу гадостей, испепелить потоком обвинений и угроз. Но ей удалось справиться с собой; подняв голову, она стремительно пошла к двери, не обронив ни слова.
Забавно было смотреть, как она изо всех сил старалась снова не сорваться, не впасть в истерику.
— Правильно, — громко сказал он, — сейчас вам лучше уйти. — И пока она шла к двери, он продолжал говорить ей вдогонку: — Не беспокойтесь, я пришлю Эбнера за вашими чемоданами. Через две недели, считая от воскресенья. И к этому сроку черкну записку вашей матушке, сообщу, на какое время назначена свадьба. А потом мы встретимся… моя прелесть.