— Володя, ты прошел! — шепнул Генка, услышав знакомую фамилию.
Парень светился от счастья и, кажется, еще до конца не поверил в то, что его назвали. Но переспрашивать было нельзя — Кайрат Айдынович зачитывал имена быстро, без повторений.
Поздравляли друзей коротко, без долгих речей, просто хлопнув по плечу или шепнув «молодец!», никто не хотел за болтовней пропустить и свою фамилию. Я тоже слушал внимательно, радуясь, когда назывались знакомые имена. Взяли Генку, Костю. Через некоторое время назвали Марину, Клима. Еще через десяток фамилий появился Артем. Мне же все не было.
Отобранных уже набиралось порядочно. Радостные, они расслабленно стояли в стороне, гудели, словно улей. На них шикали, просили быть потише, но это действовало не долго.
Чем больше росла компания тех, кто прошел отбор, тем больше взглядов было устремлено на меня. Смотрели на меня с удивлением и некоторым сожалением. Все знали, что мои физические данные позволяли мне с лихвой пройти отбор, но понимали, что ситуация не простая и какие-то странные натянутые отношения с Кайратом Айдыновичем могли повлиять на выбор. Однако никто не мог поверить до конца — неужели из-за этого меня зарубят и не дадут пройти дальше?
И радостный ропот скоро сменился на недоуменное ворчание.
— Что же нам теперь, перед этим Айдыновичем выслуживаться придется? — спросил кто-то. — Чтобы дальше пройти? А если кто-то другой в немилость к нему попадет, он и его отправит домой, не смотря на достижения?
— Вон, Костарев без двух дней неделю ходит на тренировку, а уже прошел. И все потому, что друг этого Айдыновича, — поддержал другой.
— Задницу придется целовать змею этому, чтобы пробиться хоть куда-то, — добавил третий.
По толпе прошелся нехороший шорох. Ситуация становилась напряженной и это чувствовалось всеми. Радость победы была уже не такой приятной.
Кайрат Айдынович даже на мгновение перестал зачитывать фамилии и оглядел зал, пытаясь понять, почему воздух мгновенно наэлектризовался. Несколько десятков злобных взглядов колко встретили его, и он даже на некоторое время растерялся, обратно уткнувшись в бумажку.
— Где Герасимов? — раздался первый грозовой раскат из толпы.
— Кто это там сказал? — мгновенно переменился в лице Кайрат Айдынович и принялся внимательно смотреть на стоящих. — Кто это там сказал, я спрашиваю!
Ему не ответили и спросившего не сдали.
— За себя беспокойтесь, — злобно произнес Кайрат Айдынович. — А то и пересмотреть могу списки, и укоротить — итак слишком много людей вышло.
Это должно было утихомирить людей, но сыграло абсолютно противоположную роль. Толпа заволновалась еще больше. Все вдруг поняли, что положение их и победа — не стоит и выеденного яйца. Они вышли во второй тур лишь потому, что их просто не заметили, и они никому дорогу не перешли.
— А ну успокойтесь! — рявкнул Кайрат Айдынович. — Успокойтесь! Я еще не весь список зачитал.
Эта фраза утихомирила людей, они замолчали, но молчание это было таким, что готово было в одно мгновение перерасти в шторм.
— Герасимов, — с явной неохотой произнес Кайрат Айдынович. — Всё, всех назвал.
Меня он поставил последним, хотя всех зачитывал по алфавиту. Специально, чтобы заставить понервничать.
— Андрюха, молоток! — хлопнул меня по спине Костя.
Со всех концов зала начали выкрикивать:
— Молодец!
— Ура!
— Вот теперь по честному!
Не сразу я понял, что прошел первый этап. Все казалось, что фамилию назвали мою просто так, чтобы что-то сказать или обратиться. Но когда по плечу уже начали хлопать сразу пять рук, понял, что прошел отбор.
— А что со старшей группой? — спросил кто-то из толпы. — Где они?
Старшая группа — та самая, где занималась Леся, — отсутствовала на оглашении результатов полным составом, и вопрос был логичным.
— Это вас не касается, — грубо ответил Кайрат Айдынович. — Теперь о главном. Всех, кого я назвал, отобраны для прохождения двухмесячной подготовки в специальный спортивный лагерь. Два месяца — это не полный срок обучения. Это время, за которое вам нужно будет себя показать. По истечении двух месяцев мы отсеим половину из вас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По залу прошелся удивленный ропот.
— Еще через два месяца — оставшаяся половина подвергнется отсеиванию. И так, пока не останется группа, которой и будет поручено главное задание.
— А школа? — спросил кто-то робко из задних рядов.
— На время обучения в лагере школа отменяется — необходимое распоряжение уже отдано. Вернувшиеся продолжат обучение и им нужно будет догонять сверстников. Те, кто останется… с ними решим отдельно. Для нас не решаемых вопросов не бывает.
Он хищно зыркнул на нас,
— Сейчас же все домой, собираться, — хмуро произнес Кайрат Айдынович. — Завтра ровно в восемь ноль-ноль, отсюда будут отъезжать автобусы в лагерь. Автобус никого ждать не будет, опоздавшие уходят обратно домой. Список вещей, которые необходимо с собой взять, весит на дверях. Ничего не забываем и не опаздываем, автобус ждать не будет. Всё, расходимся.
И широкими шагами покинул зал.
Толпа загудела. Начали обсуждать новости, потом потекли к двери, чтобы прочитать список.
Я же рванул прочь из зала.
До кинотеатра я добежал минут за восемь. Но там Леси не было. Я оббежал все, заглянул в каждый закуток, даже просочился в зал, осторожно осмотрел ряды, но девушку не нашел. Глянул на часы. Опоздал на двадцать две минуты. Не так много, но и не так мало. Не дождалась? Или что-то другое? Почему не было всей ее группы на собрании? Может, в этом кроется ответ? А может быть, вся их группа просто не прошла отбор и поэтому их не вызвали?
В любом случае свидание было сорвано, о чем я сейчас сильно сожалел. Все же нужно было идти сюда — информацию о том, что я прохожу на другой этап, могли сообщить и без моего участия.
Ох, как же глупо и убого я сейчас выгляжу в глазах Леси! Пригласил, а сам не пришел. Придурок. Даже в глаза стыдно будет ей посмотреть.
С этими невеселыми мыслями я двинул домой. Времени на сборы было очень мало, а мать даже не знает еще о том, что мне придется бросить школу и на несколько месяцев уехать из дома.
Но все оказалось куда более серьезней, чем я ожидал.
С порога никто не встретил, что было удивительно — мать обычно выходила в коридор и обменивалась парой фраз. Сейчас свет везде был выключен, и только в кухне горела неярко лампочка.
Я разулся, закрыл дверь. Хотел было пойти к себе в комнату, но чутье подсказало, что нужно заглянуть в комнату, где была мать. Она там оказалась не одна.
— Отец? — удивленно произнес я, видя знакомого человека, сидящим за столом.
Стол накрыт не был, и стоял лишь только стакан с водой.
— Андрей, — произнес отец.
Мать глянула на него, потом повернулась ко мне.
— Андрей, присядь. Нужно поговорить.
Эта фраза мне не понравилась, но я послушно сел на табурет.
— Что случилось? — осторожно поинтересовался я.
— Это мы у тебя хотели узнать, — с нажимом произнесла мать.
— Аня, я сам, — мягко произнес отец.
И повернулся ко мне.
— Андрей, что происходит?
— Вы о чем?
— Давай не будем ломать комедию.
Мне захотелось послать их куда подальше с этими глупыми разговорами, но я взял себя в руки, спросил:
— Может, скажете, все же что происходит, и о чем вы хотите со мной поговорить? Я не экстрасенс, чтобы предугадывать ваши мысли. Если же хотите и дальше делать то, про что сейчас сами говорили, а именно ломать комедию, то пожалуйста. Но уже без меня.
Это возымело действие. Гнев и раздражение родителей прошли.
— Андрей, — уже другим тоном произнес отец. — Ты попал в какие-то неприятности?
— С чего вы так решили?
— С того, что на меня вышли одни очень… важные люди, назовем их так и настойчиво попросили поговорить с тобой.
— И о чем же? — настороженно уточнил я.
— О твоем увлечении. Об альпинизме.
— И что в этом не так?