Читать интересную книгу Маска времени - Мариус Габриэль

Но кроме неприязни в их отношениях было и еще что-то. Кейт не раз замечала, как Дэвид смотрит на ее тело, когда она плавает в морс или лежит на песке, и его взгляд волновал девушку, внушая страх и интерес одновременно. Кейт вдруг подумала: этот человек когда-то так же глядел и на ее мать?

Ощутив вдруг чье-то постороннее присутствие, девушка словно очнулась и резко обернулась. Среди камней был мужчина, жадно следивший за ней. Сердце Кейт забилось в груди. Затем она узнала Сантино, юношу, который подарил ей как-то рыбу. По песку он направился прямо к ней. Девушка тут же подумала о платье, которое следовало сейчас же накинуть на плечи. Но такой жест показался Кейт слишком банальным и пошлым, тем более что стыда она не испытывала никакого.

Как и раньше, юноша был обнажен до пояса, и его великолепный торс казался темно-синим в солнечных лучах. Сантино остановился, не доходя нескольких шагов. Его черные глаза жадно изучали наготу Кейт. Девушка видела, как поднялся и опустился его кадык. Не говоря ни слова, Кейт улыбнулась юноше…

— Вам не следует приходить сюда одной, — твердо сказал он. — Тем более без одежды.

Кейт понравился его властный повелительный тон.

— Почему? — спросила она в ответ.

— Люди, — проговорил юноша, подавляя дрожь.

— Ты хочешь сказать, что своим видом я могу их оскорбить?

— Нет. Они могут это сделать.

— Но здесь нет людей.

— Есть, — коротко заметил юноша. Его взгляд был прикован к лицу Катарины, словно ему вдруг стало стыдно. — Вы… Вы очень красивы.

— И ты тоже, — улыбнулась девушка. Лицо юноши тут же вспыхнуло. В один миг оно перестало быть властным и стало застенчивым. Катарина увидела, как напряглись мускулы живота юноши. — Но если ты хочешь, чтобы я оделась, то я обязательно оденусь.

Она нагнулась и взяла платье. Парень сделал шаг вперед, как раз когда Катарина выпрямилась. Лицо его словно застыло.

— Что? Что случилось? — спросила девушка.

— Я люблю вас, — выпалил парень.

Она замерла на месте. Ей вдруг захотелось улыбнуться, но не потому, что ее тронуло неожиданное признание, а, скорее, из-за наивности юноши. Катарина старалась сдержать улыбку, зная, как она может обидеть его.

— Спасибо, — серьезно произнесла девушка, прижав платье к груди.

— Я бываю здесь каждый день с тех пор, как вы появились.

— Ты что, — Катарина хотела было добавить: «шпионил за мной?», но вовремя осеклась, произнеся вслух, — действительно каждый день был здесь?

Парень кивнул в ответ:

— Вы самая красивая девушка из всех, что я видел. Вы похожи на богиню.

Они смотрели в глаза друг другу. Юноша был того же роста, что и Катарина, но тело его выглядело очень сильным от каждодневной физической работы. Руки юноши были грубыми и мозолистыми, а лицо удивительно тонким, напоминающим классические черты древнегреческой статуи. Он начал вдруг тяжело дышать.

— Хочешь заняться любовью?

Кейт отрицательно покачала головой, почувствовав неожиданное беспокойство:

— Нет.

— Я умею это, — не унимался парень, краснея с каждым словом.

— Уверена, что умеешь. — Кейт быстро надела платье.

— Ты девственница? — спросил он. Бровь Кейт неожиданно выгнулась: — Это не твое дело.

— Девственница. Я вижу.

Кейт ничего не ответила на это. Платье облепило еще влажное тело.

Теперь, когда она оделась, глаза парня без всякого стеснения жадно разглядывали ее тело:

— Боишься, что отец изобьет тебя?

— Я совсем не боюсь его, — сказала Кейт и прошла прямо по песку мимо парня.

— Я буду ждать тебя здесь каждый день, Катарина. Каждый день.

Но она не обернулась и начала карабкаться по камням, словно горная коза, спеша назад, к вилле.

Дневник исчез.

Кейт почувствовала, как сжимается ее сердце. Она всегда закрывала дневник в тумбочке у постели, надеясь, что никто не найдет ключ. Какой же глупой она была, надеясь, что они не решатся обыскать здесь все.

И теперь они взяли ключ, и ее самые сокровенные мысли станут всеобщим достоянием. От ненависти все мускулы ее тела напряглись.

Кейт выбежала из комнаты. Кто? Кто из них взял дневник? Эвелин? Дэвид? Кто-то из детей Коттерелл?

Она раскрыла дверь, ведущую в спальню Дэвида и Эвелин, и вошла. Отец сидел за письменным столом, а дневник лежал перед ним. Он взглянул на Кейт, когда она входила в комнату. Глаза его ничего не выражали, только странная гримаса исказила лицо. Дэвид перевернул страницу и прочитал вслух: «Мы рождены в стыде, мы незаконнорожденные, нежеланные дети. Но почему стыд не распространяется на тех, кто зачал нас? Кто же тогда больший грешник, мы или наши родители?»

— Как ты осмелился читать это! — Кейт чувствовала, как гнев сжимает горло.

— А как ты осмелилась писать такое? — спросил Дэвид сухим твердым голосом. А затем продолжал: «Я не перенесу эту необходимость все время быть с ним рядом. Когда я думаю о том, что он разрушил наши жизни, то не могу даже дышать от гнева». — У Дэвида побелели даже костяшки пальцев, когда он прочитал все это. — Надо полагать, что все сказанное имеет непосредственное отношение ко мне.

— Ты не имел права заглядывать в мой дневник.

— Ответь мне.

— Не буду.

— Ответь! — закричал Дэвид, и его щеки вспыхнули от гнева. — Ответь, девчонка! Это все обо мне?

Кейт физически ощутила приступ его гнева. И вдруг ей захотелось рассмеяться ему прямо в лицо, а потом разрыдаться. Она захотела наорать на него, но в горле будто застряло что-то.

— Я специально писала по-английски, чтобы в один прекрасный момент ты все смог понять сам. Но сейчас мне не хотелось бы, чтобы ты это читал. Дневник еще не окончен.

Дэвид ударил кулаком по тетради в кожаном переплете:

— Что ты хотела сказать, когда писала, что я уничтожил чьи-то жизни?

— Тебе лучше знать. Ведь ты убийца. Это ты убил мою мать.

Дэвид уставился на Кейт. Девушка даже заметила, как появились красные прожилки вокруг голубых зрачков отца. Затем он бросил дневник в лицо Кейт.

Все произошло так быстро, что девушка даже не успела поднять руки, чтобы загородить лицо, — из глаз словно посыпались искры.

Дэвид посмотрел на дочь сверху вниз.

— Ты и больше никто. Только ты убила свою мать. Такого Кейт никак не ожидала.

— Нет! Нет!

— Ты убила ее! Ты! Не я. Она истекла кровью во время родов.

Кейт зарыдала:

— Это была только твоя ошибка и больше ничья.

— Ложь. Все это не имеет ко мне никакого отношения. Я был в Германии, в лагере для военнопленных. И только ты убила свою мать, находясь еще в утробе. Ты разорвала ее тело на части.

Кейт в ужасе зажала уши:

— Нет. Это ты бросил мою мать. Ты оставил ее умирать.

— Как ты смеешь бросать мне в лицо подобные обвинения? Что ты знаешь обо всем этом?

— Знаю. Ты оставил мать, а потом и меня.

Кейт показалось, что отец вновь собирается ударить ее.

— Я заботился о тебе, маленькая неблагодарная замарашка, совесть моя чиста.

— Слишком дешево ты ценишь свою совесть, если ее можно успокоить, выплачивая десять фунтов в месяц.

Дэвид тяжело дышал, его безупречно красивое лицо исказил гнев:

— Вполне достаточно для той, которая решила даже имя у меня украсть.

— Я не крала ничьего имени.

Дэвид расхохотался, грубо, цинично:

— Еще неизвестно, мой ли ты ребенок.

— Твой. Мать не была шлюхой.

Дети хозяйки собрались у открытой двери и внимательно следили за происходящим. Джун Коттерелл протиснулась сквозь них, пылая от гнева и смущения:

— Ради Бога, что происходит?

— Кто была твоя мать, мне лучше известно, — выпалил Дэвид. — И если она и была шлюхой, то все равно она была такой женщиной, какой тебе никогда не стать.

Джун не выдержала и закричала:

— Дэвид, Бога ради, прекрати!

— Я ненавижу тебя, — выпалила Кейт, словно бросая каждое слово в отца. — Все равно ты виноват, виноват. Я ненавижу тебя. Ты оставил мать умирать. Ты отвернулся от меня! — При этих словах в комнату вбежала Эвелин. Кейт бросилась к ней на грудь. — Зачем? Зачем меня привезли в Англию? Зачем забрали из Италии? Я не хотела ехать! Мне не нужна ваша жалость. Не нужны мне ваши деньги и тряпки. Он не хочет, чтобы я была здесь. Он никогда не хотел. Это ошибка! Ужасная ошибка!

Кейт обессилела и не могла даже идти. Она плакала навзрыд, и слезы текли по щекам. Дети смотрели на плачущую девушку, раскрыв от удивления и страха рты.

Дэвид продолжал тяжело дышать:

— Ну, ты добилась того, чего хотела, Эвелин.

— Дэвид, пожалуйста.

— Посмотри на нее, Эвелин. Почитай ее дневник. А потом скажи еще раз, что это чудовище — действительно моя дочь.