Читать интересную книгу Резерв высоты - Николай Скоморохов

Фадеев пожал плечами.

— Ладно, не переживай, Фадеев, все утрясется. Твой друг покажет себя с лучшей стороны, если возьмется за голову.

Фадеев вышел из землянки. Глеб, ожидавший неподалеку, бросился к нему:

— Ну что?

— Все в порядке. Иди, спи спокойно. Будешь летать, так сказал комиссар.

— Спасибо, Толя! Спасибо! — загремел Глеб. — Тихо ты, труба ржавая! — прикрикнул Фадеев, но часовой уже окликнул их:

— Стой, кто идет?

— Свои — Фадеев и Конечный.

— Проходите.

Анатолий вернулся в землянку, лег на постель, но долго не мог заснуть, мысленно перечитывал письмо Нины.

Утром, выспавшись, он почувствовал себя намного лучше. После завтрака пошел к врачу. Тот внимательно осмотрел его, но летать пока не разрешил: «Состояние здоровья хорошее, дня три отдохни, потом посмотрим».

Располагая в эти дни свободным временем, Фадеев постоянно думал о минувших боях, успехах и неудачах летчиков. Словно чувствуя его желание высказаться, Богданов как-то вечером завел в эскадрилье разговор о наболевшем.

— Тактика у нас еще слаба, — сказал заместитель командира эскадрильи, запас тактических приемов невелик, но и имеющиеся необходимо пересмотреть. И что самое главное, товарищ командир, нам надо отказаться от безынициативных, оборонительных действий. Поднимите сейчас эскадрилью в воздух, и вы убедитесь: многие будут ждать, что предпримет противник. Сколько уже вылетов сделали, и все одно и то же: сначала немцы нас бьют, мы начинаем отбиваться, потом нас разозлят, кое-кого собьют, и только тогда мы с яростью набрасываемся на врага. Нельзя ли на земле готовиться к наступательным воздушным боям, а после взлета со знанием дела первыми нападать на врага? Ведь самолет — наступательное оружие!

— Ты, безусловно, прав, — ответил своему заму Богданов.

— Если прав, давайте готовиться сейчас. Да-да, прямо сейчас. Возьмем бумагу, карандаш и начнем фантазировать, рисовать…

Летчики зашумели, некоторые стали доказывать, что на нашем ЛаГГе не очень-то разгонишься…

— Верно, но я знаю и другое, — не унимался замкомэска, — ЛаГГи можно расставить так, что и немец в капкан попадет. Мы до сих пор гуськом ходим, друг другу под крыло лезем, как птенцы к клуше. Пусть каждый проанализирует свое поведение в бою. Благо дело, что командир у нас с опытом и выводит эскадрилью из-под удара.

— Правильно говоришь, Владимир Иванович. Давайте займемся воздушными боями на земле!

Замкомэска быстро нарисовал несколько самолетов наших и немецких, достал из планшета ножницы и начал вырезать силуэты, очень похожие на настоящие ЛаГГи, «мессеры», «юнкерсы».

Кутейников, проходя мимо, бросил небрежно:

— У вас что — швейная мастерская открылась?

— Учимся, как лучше немцев бить, — ответили ему.

— Этому не на бумаге нужно учиться, а в воздухе, — усмехнулся Кутейников и пошел дальше:

«Война» на бумаге велась в эскадрилье Богданова несколько дней. Вначале летчикам не очень это нравилось. Потом, когда каждый стал вносить свои предложения и они тут же завершались оригинальным решением, у всех появился интерес. К исходу недели в арсенале каждого летчика было более десятка новых тактических приемов. И вот настал день их проверки в воздухе.

Взлетела четверка. Первая пара — Богданов с Овечкиным, вторая — Фадеев с Гончаровым. Вышли в район барражирования. Выдерживали боевой порядок в любом элементе полета, как разработали на земле.

Все шло нормально. Летчики с нетерпением ждали встречи с немецкими истребителями, именно на них хотели проверить свою науку побеждать — как назвал кипу различных схем и расчетов Богданов.

Вылетевший на боевое задание впервые после длительного перерыва, Анатолий немного волновался. Обладая отличным зрением и хорошо умея находить врага, он обследовал каждый сектор воздушного пространства. Противник пока не появлялся.

Истекло время полета, самолеты направились обратно на аэродром. Еже при заходе на посадку Анатолий увидел, что с бреющего полета к Овечкину подбирается пара «мессеров». Что делать? Отбить атаку он не сможет, потому что находится впереди и в стороне от истребителей противника. Выход один прикрыть собой Овечкина. С криком: «Овечкин, сзади „мессеры“»! — Фадеев резко перевел самолет в левый крен. Его машина устремилась к земле наперерез врагу и появилась перед носом ведущего «мессера» прежде, чем враг сумел открыть огонь. Фашист во избежание столкновения круто взмыл вверх, его ведомый отвернул влево. Фадеев прекратил скольжение, мгновенно дал очередь по стервятнику. Самолет врага задымил и со снижением пошел на запад.

Анатолий не стал его преследовать, помня о своем месте в боевом порядке. После приземления пары Богданова он сел вместе с Гончаровым, выбрался из кабины и пошел к командиру эскадрильи. Богданов прервал его рапорт словами благодарности:

— Спасибо, Фадеев, за выручку! Наверное, всем нам еще учиться да учиться надо! Все как будто делали правильно, но об осмотрительности над аэродромом забыли!

Подбежал замкомэска.

— Товарищ командир, то, что сделал Фадеев, — лучший маневр!

Великолепная у тебя реакция, Толя! Как ты смог ЛаГГ-3 удержать в таком положении?

— При максимальном левом крене и почти полностью отклоненном руле поворота вправо я немного отдал ручку от себя, — объяснил Анатолий.

Богданов прервал их диалог.

— Ну и вояки мы! Я или мой ведомый должны были раньше Фадеева увидеть «мессеров», — отметил он с досадой.

— Я думаю иначе, — стоял на своем Анатолий.

— Запомни, Фадеев, — сказал ему Богданов, — во всех ошибках, которые допускает подчиненный, в первую очередь виноват командир. Если подчиненный что-нибудь недоделал, значит, его не научил командир, если его подчиненный не пожелал сделать, значит, командир его плохо воспитал. Командир должен сам себя судить объективно и строго.

— А подчиненный — прятаться за широкую спину командира? — улыбаясь, спросил Фадеев.

— Нет, он должен принципиально оценивать свои поступки, делать правильные выводы и не допускать впредь ошибок. Подчиненный виноват только в том, что он сам не доделал, командир — в своих грехах и в грехах подчиненных.

— Между прочим, только что Кутейников прилетел и доложил, что Базаров его тоже спас от верной гибели, — сказал подошедший комиссар.

— Как это произошло?

— Атаковали «раму», — начал рассказывать комиссар. — Самолет задымил, они на радостях и раскудахтались, пляску учинили вокруг подбитого самолета, каждый хотел стрельнуть по нему, вместо того чтобы добить с одной атаки. В это время фашистский истребитель сверху чуть не снял самого Кутейникова. Да вот он идет, еще один герой дня. Поздравляю с самоотверженным поступком и очередной победой. Сегодня отличились вы с Фадеевым, — сказал комиссар, пожимая руку Базарова.

— Мы работаем, как всегда, — ответил Базаров комиссару, после чего протянул руку Фадееву: — Поздравляю, Толя!

— Надо собрать людей и рассказать об этом. Побеседовать. Но Базаров перебил:

— Эх, товарищ батальонный комиссар! Говорим-то мы много, беседы проводим, собрания, заседания, а нужно совсем другое. Некоторые болтуны вместо того, чтобы на земле готовиться по-настоящему к боям, лишь сказки рассказывают, какие они «храбрые».

Удивительный человек Базаров, подумал Анатолий. На земле медлителен, но в воздухе — виртуоз! Смел, умен, стремителен, стреляет как сибирский охотник — навскидку! В полку имеет больше всех сбитых самолетов. Прям и конкретен. В воздухе за командира жизни не пожалеет, а на земле — за бахвальство готов ему физиономию набить.

Видимо, слова Базарова задели комиссара за живое, и он сказал; в задумчивости:

— Ты, пожалуй, прав. Надо это дело обмозговать.

— Пора бы! — заключил разговор Базаров и зашлепал в направлении своей эскадрильи, где Кутейников за что-то распекал летчиков.

Анатолий с ведомыми направился в свою землянку. Здесь они закончили разбор последнего вылета.

— Товарищ командир, вы соскучились по боевым полетам и воздушному бою? — спросил его Гончаров.

— Еще как, Ваня! — усмехнувшись, ответил Фадеев.

— Я это заметил. Вы так энергично бросали самолет, что я еле успевал за вами.

— Ас нашелся! — бросил насмешливо Овечкин. — Нам с тобой еще учиться да учиться.

— Вася, не об этом я, — попытался оправдаться Гончаров. Анатолий смотрел на ведомых и радовался: растут люди!

Хорошими летчиками станут…

Глава X

1

После тяжелых изнурительных боев под Ростовом-на-Дону полк Давыдова перебросили в район Старобельска, который находился за несколько десятков километров от линии фронта.

Наступила весна сорок второго года. Первая военная весна. Летное поле раскисло, на задание летали редко. Воспользовавшись кратковременной передышкой, давыдовцы развили кипучую деятельность по восстановлению связей с родными и близкими. На их письма начали поступать ответы, но вести, приходившие с соседних фронтов и из была, часто были безрадостными: гибли родные, близкие, дорогие сердцу люди. Война несла горе в каждый дом, в каждую семью.