Читать интересную книгу Частный детектив Выпуск 5 - Элистер Маклин

Дверца отворилась; машина еще двигалась, когда я попытался незаметно выбраться наружу. И в этот миг резанула автоматная очередь. Так вот что держал мерзавец, вышедший из–за деревьев! Тяжелые пули впивались в мой “кэд”, со звоном полетели осколки разбитого стекла.

Но я уже вывалился на асфальт и перекувыркнулся, сжимая в руке курносый кольт.

Черный седан по–прежнему перегораживал дорогу: водитель из него выскочил. Верзила побежал ко мне. Автомат моментально умолк.

Вывалившись из машины, я нечаянно зацепил свой плащ, теперь он был возле моих колен. Раз так, надо попробовать его использовать. “Кэд” остановился как раз между мной и автоматчиком. Схватив плащ, я свернул его комком и изо всей силы швырнул за машину. И тотчас выстрелил, но промахнулся.

Верзила — иначе его не назовешь — был ближе всего ко мне; в руке — пистолет. Но на бегу не прицелиться. Я поднялся и еще раз выстрелил в верзилу. Правая рука у него дернулась, а пистолет описал дугу в воздухе и упал на асфальт. Вроде бы. Я позволил верзиле бежать на меня, сам же перенес внимание и кольт влево: автоматная очередь хлестнула мой бедный плащ.

Присев на корточки, я разглядел сквозь разбитые стекла своего кадиллака третьего, с автоматом, который все еще целился в меня.

Я дважды спустил курок. Готов.

Справа от меня забухали сапоги по асфальту. Я быстро повернулся и перебросил кольт с правой руки в левую. Я не стрелял, у меня остался последний патрон, а водитель черного седана тоже приближался, правда без особой спешки. По сравнению с двумя первыми, этот выглядел маленьким и невзрачным.

Верзила был в ярде от меня, бежит с пустыми руками. Значит, выбил пистолет. Я вложился во встречный удар. Мой кулак обрушился на его подбородок так, что у меня взорвались косточки на руке.

Удар не остановил его. Он пробежал по инерции еще пару шагов, увлекая меня за собой. Я свалился на спину и сильно стукнулся затылком об асфальт; верзила же перекатился через меня и распластался на дороге. Я поднялся, шатаясь — и, как сквозь туман, увидел приближающегося ко мне маленького человечка. Пистолет был все еще в моей руке; человечек остановился и выстрелил. Вспышка пламени и удивительно громкий звук, пуля с противным свистом пролетела рядом.

Человек повернулся и бросился бежать. Я прицелился в его узкую спину, но, петляя, как заяц, он побежал к своей машине, и я промазал.

Верзила попытался подняться с асфальта, его рука потянулась к моему пиджаку. Я повернулся, поднял уже пустой кольт и влепил ему по лбу. Верзила тихонечко вздохнул и упал плашмя.

Хлопнули дверцы машины, заработал мотор, взвизгнули покрышки об асфальт; маленький человечек ретировался. Я заметил, что пистолет верзилы лежит в нескольких ярдах и пошел было к нему, затем остановился.

Кроме шума удаляющегося седана, все было тихо. Наверное, так бывает в могиле, куда я каким–то чудом все же не попал.

Через дорогу лежал на животе автоматчик, ноги увязли в грязи на обочине, одной щекой он прижался к асфальту. Не шевелился, а вот верзила опять подавал признаки жизни. Это меня не устраивало; я подобрал его собственный пистолет и стукнул еще раз им.

После этого перешел через дорогу взглянуть на автоматчика. Два красных пятна на белой рубашке слились в одну кособокую восьмерку. Одна из пуль угодила в сердце, вторая — рядом.

Я знал его; знал и верзилу.

Прежде чем попытаться найти объяснение происшедшему, я воспользовался телефоном под приборной доской своего кадиллака, чтобы вызвать полицию.

Потом сел у края дороги и задумался.

Еще до приезда полиции из дивизиона Вэлли, я проверил и временно, и окончательно потерявших сознание молодчиков — и не нашел у них другого оружия или чего–нибудь важного.

Я знал их обоих. Автоматчик — подонок по имени Снэг — у него изо рта торчал безобразный клык, придавая физиономии издевательское выражение.

Второй тоже считал пистолет и кулак незаменимыми в решении жизненных вопросов. Его звали Бубби. Бубби — скотина, тупой зверь, лишенный зачатков разума. А значит, Бубби не мог быть организатором нападения на дороге. Снэг — тоже: типичный подручный и только.

Мне было известно, что Бубби числился условно осужденным, а Снэг только что вышел из Сен—Квентина, отсидел девять месяцев по обвинению в мошенничестве. Освобожден досрочно. Подонкам полагалось еще долго сидеть за крепкой решеткой, а они, благодаря краснобаям–защитникам оказались на свободе и пытались сейчас меня убить. Еще и как старались.

Кто–то тщательно продумал операцию. Поскольку Снэг или Бубби отпадали, возможно, третий? Тот, который так поспешно удрал! Едва ли. Планирующие обычно поручают грязную работу другим, а сами стоят подальше от линии огня. И кажется, что третьего я знаю тоже. Рассмотреть как следует возможности не было; поэтому я был не полностью уверен, но предполагал: это — некий Антонио Ангвинацио, более известный, как Тони Ацгвиш. Если так, мы с ним сталкивались и раньше. Еще важнее то, что я знал, на кого он работал. Жаль пачкать слово “работал”. Тони — киллер, специалист по убийствам, по убийствам простым и замысловатым, искусно устроенным “самоубийствам”, несчастным случаям с фатальным исходом…

Человек, на которого он работал — некий Джо Райс; разумеется, при рождении ему было дано другое имя. Он просто изменил его на американский манер. Джо Райс. Местный босс “Коза Ностра”.

“Мафия. Черт подери!” — подумал я.

Мы с Райсом не знакомы. Но, разумеется, за годы работы в Лос—Анджелесе я дважды участвовал в делах, которые заканчивались тюремным заключением мелкой рыбешки, нанятой Джо Райсом. Но Райса не привлекли к судебной ответственности, поскольку мало знать правду, надо еще иметь юридические доказательства. И я, и полиция знали, что оба раза руководителем был Джо Райс.

Более того. Чтобы осудить такого человека, как Райс, мало располагать непоколебимыми доказательствами. Если останется хоть одна щелочка, многоопытный адвокат превратит ее в удобную лазейку; на худой конец, слушание дела будет отложено, за это время кое–кто из свидетелей получит дырку в черепе, а обвиняемый, выпущенный под залог, внезапно скроется. Да мало ли что произойдет!

Первое из упомянутых мною дел было — об организованном шантаже десятка высокопоставленных лиц в Голливуде, второе — о контрабанде наркотиков. Как я уже сказал, пострадали только пешки. Райс остался в стороне.

Но все это было давно. Что я такое натворил, чтобы Райс взялся за меня сейчас?

Единственное дело, над которым я в данное время работал, было простым, по крайней мере внешне: смерть Чарли Вайта. Я не мог представить, каким образом оно затрагивало босса мафии. Да и мои последние дела тоже не касались Джо Райса.

Ну что же, возможно, когда я потолкую с Джонни Троем, он сможет немного рассеять темноту. Сейчас мне надо выполнить все формальности и постараться остаться в живых, пока полиция будет этим заниматься.

Наконец я услышал сирену.

Глава 6

Около четырех часов полиция все закончила. Собрали тела, патроны и оружие, привели в чувство Бубби. От этого, естественно, не было никакого толку. Он не сказал ничего определенного.

О чем бы его ни спрашивали, он повторял одно и то же: “Я делал только то, что мне велел Снэг. Тони? Он не знает никакого Тони. Тони Ангвиш? Он даже не слышал такого имени Нет, он вовсе не собирался застрелить Скотта, только ударить. Он не выносит парней с такими светлыми волосами”.

Допрос продолжался в таком духе. После этого Снэга отправили в морг, Бубби в отдельную камеру; а я помчался на окраину Лос—Анджелеса и поднялся на четвертый этаж здания полиции.

Центральное управление отдела по расследованию убийств помещалось на четвертом этаже в комнате 314. В дежурке я выпил пару чашек кофе, пока разговаривал с Сэмом.

Сэмом я зову одного из самых толковых офицеров, который работает по ограблениям, наркотикам, мошенничеству, шулерам, убийствам. Он дорос из простых копов до капитана Центрального полицейского дивизиона Л. А. Сэмом называл я его один, для остальных он был Фил Сэмеон.

Сэм — большой, солидный, видавший виды, опытный работник, без крика и шума преданный своему делу. Человек честный и справедливый, он никогда не был груб с подчиненными и с подонками, попавшими к нему в руки, но и не давал им спуску, считая, что за все надо платить сполна. У него на этот счет была совершенно точная формула: “Мошенник должен сидеть в тюрьме. Если человек не хочет сидеть в тюрьме, то не должен быть мошенником”.

Сэм жевал большую черную незажженную сигару. Не закуривает при мне — я не выношу их дыма. Сейчас Фил Сэмеон провел рукой по своим серебристо–серым волосам, передвинул сигару из одного угла рта в другой и сказал:

— Мы ничего не вытянем из Максима, Шелл. Он из тех людей, которые могут переносить лишения неделями, даже не спросят, где находится туалет.