Жасмин
Когда стою в оранжерееУ роз и лавров я один,Из всех цветущих мне милееПрохладой дышащий жасмин.
Зелёный куст, и цвет столь снежный,И запах сладкий, чуть живой,Зовут к мечте моей мятежнойЗабытых слов певучий строй.
Очарованьем ранним вея,Как непорочный цвет, бела,Томяся в чарах вешних, феяКо мне невестою сошла.
Всё, что погибло без возврата,Мечта, и радость, и любовь,Так успокоено и святоВ душе владычествует вновь.
Часы бегут. В оранжерееЯ с белой девою один,И тихо смотрит в очи фееПрохладно-дышащий жасмин.
«Вечереет. Смотри…»
Вечереет. Смотри:Там, на серых домах,Алый отблеск зари,Там, на белых стенах,Нашей церкви, как чистНежно-алый отлив!Воздух тих и душист,И горит каждый листУ берёз и у ив!Светло-розовый блескПо реке разлился,А в воде что за плескУ ребят поднялся!За рекою песокЖёлтой лентой лежит,И сосновый лесокЯсным светом облит.Укрываяся в теньОт вечерних лучей,Едет русская леньНа тележке своей.Пыльный столб за рекойПо дороге ямскойСизой тучкой встаётИ за клячею в лесСвой летучий навес,Колыхаясь, несёт.
Свечерело. Смотри,Как с последним лучомДогоревшей зариВсё бледнеет кругом.
«На могилу милой…»
На могилу милойВ день её поминокЯ пришёл, унылый,Посадить барвинок.
И цветки синеют,Глазок милой просинь,Листья не желтеютИ в глухую осень.
Буду вспоминать яГолубые глазки,Нежные объятья,Радостные ласки.
«С врагом сойдясь для боя злого…»
С врагом сойдясь для боя злого,Свой меч я тяжко опустил.Казалось мне, врага ночногоЯ пополам перерубил.
Но вдоль согнувшегося телаБезвредно сталь моя прошлаИ, раздробившись, зазвенела,Как отлитая из стекла.
Тогда последнего удараЯ равнодушно ожидал,Но мой противник, злая мара,Вдруг побледнел и задрожал,
Холодным тягостным туманомОбоих нас он окружил,И, трепеща скользящим станом,Он, как змея, меня обвил.
Глаза туманит, грудь мне давит,По капле кровь мою сосёт.Мне душно! Кто меня избавит?Кто этот призрак рассечёт?
«Росою весь обрызган двор…»
Росою весь обрызган двор,Как звёздами крупными и яркими.И блуждает, любуется подаркамиВесёлого солнца мой взор.
Любуется каждою росинкою,На каждый дивится листок.Вот блестит зелёною спинкою,В траве притаился жучок.
Вот у забора чернокудренникПрижался весь в слезах.«О чём ты плачешь?» — «УтренникТакой был холодный, что страх».
«Словно лепится сурепица…»
Словно лепится сурепица,На обрушенный забор, —Жизни сонная безлепицаОтуманила мой взор.
Словно мальчик, быстро пчёламиВесь облепленный, кричит, —Стонет сердце под уколамиЗлых и мелочных обид.
«Ризой бледно-голубою…»
Ризой бледно-голубоюМочь ложится над землёю,Звёзды трепетно мерцают,Тучи бледною толпою,Точно призраки, мелькают,В бледной мгле почили дали, —И на всём печать печали.
«Сердце жаждет любви. В двери жизни немой…»
Сердце жаждет любви. В двери жизни немой Рой мечтаний томительно бьётся.Так на берег пустынный волна за волной С негодующим плачем несётся.
Но опененный ряд прибережных камней Не исчезнет в объятиях моря.Грёзы бурные! С жизни унылой моей Не стряхнуть вам прильнувшего горя.
«Сумерки, серые тени…»
Сумерки, серые тени,Вестники ночи и сна.Вялость тоскующей лени.Скучная вкруг тишина.
Зорька потухла. БелеетСнег, пооттаявший днём.Что-то маячит и реетТам, наверху, за окном.
Крыльями быстро махая,Чайки ль уносятся вдаль?Молча сижу я, вздыхая,В душу закралась печаль.
Что это? Боже мой! Слёзы.Вот чем в душе облитыГрёзы, лазурные грёзыИ золотые мечты!
«Что жалеть о разбитом бокале!..»
Что жалеть о разбитом бокале!Пролитое вино пожалей.Не об юности пылкой твоей,О забытом тоскуй идеале.
Пусть трудами измучена грудь,И неправдами сердце разбито, —Лишь была бы любовь не забыта,В дикой мгле указавшая путь,
Та любовь, что предстала так раноПред тобой, оробелым от зла,И завесу немого туманаНад твоею душой подняла,
И, как солнечный луч, озарилаБездну зла и неправды людской,И не раз на решительный бойЗа собою тебя выводила.
Но любовь позабыта; разлитДрагоценный нектар идеала;Если сердце порой и горит,Так душа отзываться устала.
Счастье
Счастье, словно тучка в небе голубом.Пролилась на землю радостным дождёмНад страной далёкой, пышной и красивой,Не над нашей бедной выжженною нивой.
Счастье, словно зрелый, сочный виноград.Вкус его приятен, сладок аромат.Ягоды ногами дружно мы топтали,Вин же ароматных мы и в рот не брали.
Счастье, словно поле вешнею поройС пёстрыми цветами, с сочною травой,Где смеются дети, где щебечут птицы…Мы на них дивимся из окна темницы.
«Склонилась плакучая ива…»
Склонилась плакучая иваНад тихой рекойИ, ветви качая лениво,В воде любовалась собой.
Упругие, светлые струиЧуть слышно плескались у ног.Смеялся на их поцелуиЛенивый и влажный песок.
На небе вечерние краскиТонули в серебряной мгле,И звёзд безмятежные глазкиСияли приветом земле.
Безмолвно стоял я под ивойИ вновь о нездешнем мечтал,И вновь над душой горделивойСмиряющий ангел сиял.
«И дымят, и свистят пароходы…»
И дымят, и свистят пароходы;Сотни барок тяжёлых и гонок,Долговязых плотов и лодчонокБороздят оживлённые воды.
Здесь весёлые резвые дети,Словно чайки, снуют над рекою,Там идут бурлаки бечевою,Там разложены мокрые сети.
Опрокинута старая лодкаПеред чьею-то ветхой избою,И полощет умелой рукоюЧьи-то тряпки босая молодка.
Как мятежное, вольное море,Воздух яркими звуками стонет,В их разливе стремительно тонетПесня личного мелкого горя.
Отойдёшь от реки, — на погостеВсё так тихо, так сладко-покойно!Надмогильные насыпи стройноПрикрывают истлевшие кости.
Обомшали седые каменья,И накрестные надписи кратки,Как неясного смысла загадкиИли цепи разорванной звенья.
Лишь ворона порой над крестамиПролетит, лишь кукушка кукует.Тихо ветер порою подуетИ качнёт молодыми кустами.
Здесь, в приюте забытом, угрюмомПесня скорбная, горькая зреетИ, что свечка в тиши, пламенеет,Негасима движеньем и шумом.
«Он поэтом рождён. В колыбельку ему…»