– На голос.
– Командуй.
– Уже?
Я непроизвольно подошел ближе к экрану. По стадиону продолжали носиться люди. Теперь я уже различал три потока в толпе – три команды складывали из своих тел фигуры, пытаясь одновременно помешать противнику, занять необходимое тем место…
– Политические комментарии, – попросил я.
Экран послушался. Возникло изображение зала, в центре вокруг стола сидела группа людей. Среди них…
– Так я и думал! – выпалил Снег. – Укрупни зеленого!
– Укрупнить зеленого, – послушно сказал я. Изображение заскользило, словно оператор кинулся выполнять мою команду.
Лицо у него и впрямь было зеленое. Нежно-салатовый оттенок, не то чтобы неприятный, но заставляющий вспоминать утопленников. Нос приплюснут, рот очень маленький, глаза, наоборот, огромные. Волосы короткие и какие-то очень тонкие, будто шерсть у мелкого животного. Сидел зеленый не на кресле, как остальные, а на высоком деревянном табурете. В официально-строгой обстановке это выглядело нелепо.
Зеленый издал серию писклявых звуков.
– Вот гады, даже на переговорах не хотят говорить по-человечески, – возмутился Снег.
Мгновенно последовал перевод:
– Неполномочный представитель огорчен и возмущен очередным нарушением перемирия. Атака мирного конвоя подрывает сами корни доверия между нашими расами…
– Расами? – спросил я.
– Ага, они себя людьми не считают, – небрежно бросил Снег. – Ты послушай! Это же обо мне говорят!
Он сиял от восторга.
– Жертвы среди мирного населения…
– Видел бы ты этот мирный конвой! – Снег разом и по-настоящему рассвирепел. – Десять танкеров, засевали океан вдоль самой линии фронта! Мало им того, что все тиной заросло… Выключи уродов!
Я неохотно приказал – и экран отключился.
– Сейчас бы поймать этого гада… Пошли, Петр! Покажу кое-что!
Вслед за Снегом я вышел из казармы. Мы прошли по плацу, все в том же безлюдье и тишине. Отборная ругань разносилась, наверное, по всей базе.
– Нет, ты посуди, какие наглецы…
Мне стало неуютно. Рассуждать о театре, затеянном ради меня – неведомого пришельца, было очень удобно. А вот играть роль в пьесе…
– Сюда…
Мы подошли к отдельно стоящему зданию, спустились по лестнице вниз. Несколько дверей – по секундной заминке перед каждой я понял, что Снег открывает их мысленными командами.
– Сейчас полюбуешься, – мрачно пообещал Снег.
За последней дверью оказалась комната, перегороженная посередине мерцающим силовым барьером. Очень уютная комната, кстати, я догадывался, куда мы идем, но увидеть такую роскошную тюрьму не рассчитывал. Окна, конечно, не настоящие, экраны, но неотличимые от обычных. Мебель, ковер на полу, дверь – наверное, в санитарный блок. На столе – поднос, заставленный едой.
А посередине комнаты неподвижно стояла девушка. Абсолютно нагая. Со светло-зеленой кожей. Худая, все ребра видны. В ее позе было напряжение, как у брезгливого человека, оказавшегося по колено в дерьме.
– Рад познакомить тебя, Петр, с пилотом зеленых. Отважная девушка не называет нам своего имени… так что зови ее как хочешь…
Снег подошел к барьеру, помахал девушке рукой.
– Что вы с ней делаете? – тихо спросил я.
– Мы? Ничего.
– Почему она так стоит?
– А ты спроси.
Я тоже приблизился к преграде. Девушка смотрела на меня. Радужная пленка чуть искажала цвета, но вроде бы не мешала звуку.
– Как тебя зовут? – мягко спросил я.
Плотно сжатые губы шевельнулись.
– Не важно.
– О, говорит! – обрадовался Снег. – Соизволила вспомнить язык предков.
– Вы не наши предки.
– Как же…
– Почему ты так стоишь? – спросил я.
– Мертвое. Все вокруг – мертвое, – монотонно, словно в тысячный раз, произнесла девушка. – Не хочу касаться.
– Ей действительно неприятно… – сказал я Снегу. И осекся, встретив злой взгляд:
– Гореть – еще неприятнее!
– Отпустите меня, – сказала девушка. Не попросила, а проинформировала.
– С удовольствием. – Снег кивнул. – Предложение об обмене послано. За последний год на вашей территории исчезло более двухсот наших людей. Тебя сменяют на любого из них.
– Мы не держим пленных.
– Да? А какие тогда претензии?
Снег тихо засмеялся.
– Мертвое. Все вокруг – мертвое. – Девушка закрыла глаза. И будто оцепенела.
– Пошли, больше она ничего не скажет. – Снег повел меня прочь.
Когда мы поднялись вверх, я спросил:
– Так что с ней будет? Обменяют?
– Нет. Они уничтожают пленных. Любой неадаптированный человек наносит вред созданной ими биосфере.
– Тогда она…
– Конечно. Умрет. От голода и жажды. Только какие к нам претензии? Наша пища для нее вовсе не ядовита. Возможно, невкусна, но не более того. От одежды у нее никакого дерматита не случится. И от того, что она сядет на кресло, ее зеленая шкурка не пойдет волдырями.
Ничего личного в словах Снега не было. Даже скорее сожаление. Но и милосердия в них искать не стоило.
Мне пришлось напомнить себе, что это не моя война. А потом, поскольку не помогло, – что это и вовсе не война, а некий специально созданный для меня тест.
– Возьмем машину, – говорил Снег. – Выберемся в город, есть один милый ресторанчик… Морей, как ты понимаешь, на планете уже нет. Только болота, как до колонизации. Но у ресторана есть свои бассейны, там выращивают и рыбку, и крабов, и десяток пищевых водорослей…
Послушно, как автомат, я шел за ним. Из головы не шла зеленокожая девушка, стрункой вытянувшаяся посреди «мертвой» комнаты. Хоть мужик бы оказался, не так гадостно было бы…
У самой ограды базы стояли, небрежно оставленные на воздухе, несколько машин. Металлические, ничем не напоминающие челн, на котором мы прибыли. Открытые кабины, удобные кресла, колес, правда, нет, вместо них – две решетчатые трубы по бокам. То ли гравитационный двигатель, то ли воздушная или силовая подушка.
– А я думал, мы двинемся в лодке, – сказал я.
– Зачем? Это транспорт зеленых. Галис его взял, чтобы меньше на радарах светиться… все-таки приграничная зона. Прилетел бы какой-нибудь мирный транспорт и вывалил на головы десять тонн напалма…
Он запрыгнул в кабину.
– Снег, я, наверное, не поеду.
– Ты что?
– Посижу посмотрю экран. Не хочу ходить, как дурак, ничего не понимать.
Снег думал.
– Сядь на минутку в машину, – попросил он.
Я перебрался через низкий бортик, сел в соседнее кресло. Ничего, машина как машина. И есть пульт, значит, управление не только мысленное. Это хорошо.
– Извини. – Снег расслабился. – Извини, Петр.
– Да что такое?
Он вымученно улыбнулся, на миг показавшись почти мальчишкой.
– Вел ты себя странно. На зеленую так смотрел… в машину не хотел садиться. Они техники нашей боятся… до истерики. Опять же от обеда в ресторане отказываешься…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});