Читать интересную книгу Согнутая петля - Джон Карр

Он развел руками.

– Замечательная летучая мышь! – с сарказмом произнес Барроуз. – И еще более замечательный теннисный мяч!

– Что-то очень похожее на теннисный мяч, – серьезно согласился доктор Фелл, – хотя, конечно, намного меньше. Гораздо меньше. К этому мы еще вернемся. Пойдем дальше и обсудим природу ран на шее покойного. Мы уже слышали много потрясающего и душещипательного об этих ранах. Мистер Марри утверждал, что они походили на следы клыков или когтей; он считает, что их нельзя было нанести окровавленным складным ножом, найденным в изгороди. Даже Патрик Гор, если вы мне правильно его процитировали, сделал очень похожее замечание. И что же он сказал? «Я никогда не видел ничего подобного до тех пор, пока Барни Пул, лучший дрессировщик запада Миссисипи, не был убит леопардом». Этот мотив о когтях мы слышали не раз. А еще мы находим много любопытного в потрясающих, наводящих на размышления медицинских показаниях доктора Кинга на дознании. У меня есть записи этих показаний. Черт! Ха! Дайте взглянуть. «У него было три неглубокие раны», – сказал доктор. – Тут доктор Фелл очень сурово посмотрел на собравшихся. – «Три неглубокие раны, начинающиеся на левой стороне горла и заканчивающиеся под правой челюстью, направленные чуть вверх». И, наконец, еще более убийственный вывод: «Ткани сильно разорваны». Ткани разорваны, а? Конечно, это странно, господа, если оружием был тот острый (даже с зарубками) нож, который инспектор Эллиот сейчас вам показывает.

Разрыв горла бывает… Что ж, посмотрим. Вернемся к версии следов когтей и рассмотрим ее. Каковы основные черты ран, нанесенных когтями? Как это вписывается в картину смерти сэра Джона Фарнли? Основные характеристики следов от когтей следующие. Первая: они неглубокие. Вторая: они нанесены острыми концами, которые скорее рвут и царапают, нежели режут. Третья: это не отдельные порезы, они нанесены одновременно. Мы считаем, что каждое из этих качеств соответствует характеру ран на шее Фарнли. Я обращаю ваше внимание на несколько странные показания, данные доктором Кингом на дознании. Он не говорит откровенной не правды; но он явно действует так, чтобы представить смерть Фарнли как самоубийство! Зачем? Заметьте – он тоже, как и Ноулз, любил маленькую Молли Фарнли, дочь своего старого друга, которая называет его «дядей Недом» и черты характера которой, вероятно, ему знакомы. Но, в отличие от Ноулза, он защищает ее; он не хочет, чтобы ее шея сломалась пополам на конце веревки.

Ноулз протянул руки, словно в мольбе. Лоб его покрылся потом; но он по-прежнему молчал.

Доктор Фелл продолжил:

– Мистер Марри некоторое время назад намекнул нам, что тоже видит суть нашего дела, когда говорил о чем-то летящем в воздухе и спросил, почему нож не бросили в пруд, если он действительно был оружием. Так что мы сейчас имеем? Мы имеем нечто, брошенное в Фарнли в сумерках, и этот предмет был меньше теннисного мяча. Это было что-то, обладающее когтями или остриями, которые могут оставить следы, похожие на раны от когтей…

Натаниэль Барроуз хихикнул.

– История с летающими когтями, – усмехнулся он. – Браво, доктор! И вы можете сказать, что это были за летающие когти?

– Я сделаю лучше, невозмутимо произнес доктор Фелл. – Я вам их покажу. Вы их вчера видели.

Из вместительного бокового кармана он извлек что-то завернутое в большой красный носовой платок. Разворачивая осторожно, чтобы тонкие, как иголки, лезвия не задели носового платка, он достал предмет, который Пейдж узнал и от чего пришел в состояние шока. Это был один из тех предметов, которые доктор Фелл извлек из деревянной коробочки, припрятанной в чулане. На ладони доктора Фелла лежал тяжелый свинцовый шар с четырьмя большими крючками, похожими на те, которые используются для ловли глубоководной рыбы.

– Вы интересовались назначением этой своеобразной вещицы? – дружелюбно спросил доктор. – Вы интересовались, как это можно использовать? Центральноевропейскими цыганами – именно цыганами, я повторяю, – это опасное оружие использовалось очень эффективно. Я возьму моего Гросса, не возражаете, инспектор?

Эллиот открыл портфель и достал оттуда большую плоскую книгу в серой обложке.

– Вот, – продолжил доктор Фелл, поигрывая книгой, – это самый полный из когда-либо написанных учебников для судей, полицейских и адвокатов. Я вчера вечером послал за ним в город, чтобы навести справки. Здесь на страницах двести сорок – двести пятьдесят вы найдете полное описание этого свинцового шара. Цыгане использовали его как метательное оружие, а также для осуществления сложных, почти фантастических краж. К шару прикреплена длинная, очень легкая и очень крепкая леска. Когда шар бросают, крючки легко цепляются за все, что попадается, как якорь судна. Свинцовый шар дает необходимый для броска вес, а леска позволяет возвратить его назад с добычей. Послушайте, что пишет об этом Гросс: «В бросках цыгане, особенно дети, необычайно искусны. Дети всех народов развлекаются, бросая камешки, преследуя цель бросить их как можно дальше. Но не таков юный цыганенок; он собирает груду камешков величиной примерно с орех и выбирает цель, такую, например, как небольшой камень, маленькая дощечка или старая тряпка, отходит от нее на расстояние от десяти до двадцати шагов и начинает бросать свои камешки… Он тренируется часами и вскоре добивается такого мастерства, что никогда не промахивается, целясь в предмет не больше своей руки. Когда он достигает этой стадии, ему дают метательный шар с крючком… Юный цыганенок считается готовым к работе, когда он способен, бросив шар, снять кусок тряпки, подвешенный на ветку дерева». Дерева, заметьте! Вот так он с потрясающей ловкостью может похищать белье, одежду и тому подобное – и ни загороженные окна, ни прочие преграды ему не препятствие. Можно представить, насколько эффективно это невероятное метательное оружие! Оно может разорвать человеку горло и вернуться…

Марри застонал. Барроуз продолжал молчать.

– Гм-м… да. Итак, нам известно о жутком и поразительном умении Молли Фарнли бросать камни, которое она приобрела, когда в детстве общалась с цыганами. Мисс Дейн нам об этом говорила. Нам известны ее неожиданные суждения, которые подчас поражают. Так где же была Молли Фарнли во время убийства? Вряд ли вам надо об этом напоминать: она была на балконе своей спальни, выходящем на пруд. Вот так, прямо над прудом; а ее спальня, как нам известно, находится над столовой. Как и Уэлкин в нижней комнате, она стояла менее чем в двадцати футах от пруда, но наверху. Очень высоко? Вовсе нет. Как сказал Ноулз, бесценный в своих поговорках, обеспечивающих ей путь на виселицу, это новое крыло «немного смахивает на кукольный домик», а балкон находится всего в восьми-девяти футах над садом. Итак, в сумерках она следит сверху за своим мужем, стоя достаточно высоко, чтобы цель была как на ладони. В комнате за ней, как она призналась, темно. Горничная находится в соседней комнате. Что привело ее к столь неожиданному решению? Может быть, она что-то шепнула, чтобы ее муж посмотрел вверх? Или он уже смотрел на звезду, задрав вверх свою длинную шею?

Маделин с ужасом в глазах повторила:

– Смотрел на звезду?

– Вашу звезду, мисс Дейн, – мрачно пояснил доктор Фелл. – Расследуя это дело, я много беседовал с самыми разными людьми; и, полагаю, это была ваша звезда.

Память вернулась к Пейджу. Он сам думал о «звезде Маделин», когда бродил по саду за прудом в вечер убийства. Это восточная звезда, которой он дал поэтичное название и которую видно от пруда, если вытянуть шею и посмотреть в сторону дальних труб нового крыла.

– Да, она вас ненавидела. Виной тому было внимание к вам ее мужа. Может быть, она решилась на убийство, именно увидев, как он смотрит на вашу звезду. А ведь ее он не замечал. Держа в одной руке леску, а в другой свинцовый шар, она размахнулась и метнула его! Господа, я обращаю ваше внимание на странное поведение этого бедняги, оказавшегося на крючке! Борьба, хрипы, удушье, подергивание тела, прежде чем оно упало в пруд, – что это вам напоминает? Поняли? Все становится ясно, правда? Крючки не проникли глубоко – она об этом позаботилась. Тело было сильно покалечено, о чем свидетельствуют все. Направление ран, как было установлено, шло слева направо и вверх. Он потерял равновесие и упал в пруд (помните?), слегка повернув голову к новому крылу дома. Когда он упал в воду, она дернула оружие к себе.

С тяжелым, мрачным выражением лица доктор Фелл поднял свинцовый шар.

– Вот эта маленькая красавица! Конечно, когда вытащили тело, не осталось ни кровавых, ни каких-либо других следов. Оно упало в пруд, и кровь смылась. Вы помните, что вода в пруду была настолько взбаламучена (естественно, из-за ее попыток выдернуть шар), что залила песок на расстоянии нескольких футов. Но шар следов не оставил – он, видимо, упал в кустарник. Теперь подумайте! Кто был тем единственным человеком, который слышал какое-то любопытное шуршание? Единственный человек – Уэлкин, находившийся в столовой внизу, достаточно близко, чтобы слышать его! Это шуршание его заинтриговало. Очевидно, оно было произведено не человеком. Вы поймете, что я имею в виду, если попытаетесь в качестве эксперимента пролезть сквозь тисовый кустарник, густой, как широкая ширма, как заметил сержант Бертон, когда позже нашел нож с отпечатками пальцев покойного, «вонзенный» в заросли. Я избавлю вас от подробностей. Но в общих чертах именно так она осуществила одно из самых безнравственных убийств, с которыми мне приходилось сталкиваться. Оно было спровоцировано вспышкой ненависти и увенчалось успехом. Она всегда ловила мужчин и теперь поймала свою жертву. Разумеется, она не уйдет от возмездия. Ее схватит первый же полицейский, встретившийся по дороге. Затем ее повесят. Это будет справедливо. А все из-за счастливого побуждения Ноулза рассказать нам о полете теннисного мяча в сумерках!