они их так, чтобы Николай (который царь) понял, что тут, собственно, происходит и какая от всего этого польза для державы возникает. Умные профессионалы, так что после моих ответов Николай предложил мне и Луганским заводом «заняться». Ну а я, чтобы два раза не бежать, заодно попросил передать мне и «временно взятый под казенное управление» Кыштымский горнозаводской округ. Там-то полная задница наступила, после того как купец Расторгуев довел дела до восстания рабочих и разорился. И хрен бы с ним, но он и заводы на грань банкротства поставил, старовер неумытый…
Вообще-то я про Николая мало чего раньше знал, разве что помнил, что вроде он технологическому прогрессу благоволил. И, похоже, ему понравилось, что я за двенадцать лет буквально с нуля организовал производства, дающие России четверть чугуна и стали. И пообещал, изо всех сил делая честное лицо, за три года увеличить выпуск черных металлов минимум втрое. На самом деле мне это далось с огромным трудом, но я приложил все силы и не засмеялся. Ведь сейчас вся Россия выпускала чугуна и стали меньше двухсот тысяч тонн в год, а в Луганске я запланировал (уже) постройку шести домн, каждая из которых даст минимум пятьдесят тысяч…
Еще у меня в планах появились четыре небольших домны, такие же, как я в Ханино поставил. Только в Ханино их теперь две было, а четыре предстояло поставить аж в Нерченском Заводе: Карнеев выдал мне разрешение на добычу и переработку тамошней железной руды. После довольно долгих уговоров заняться пуском в этом глухом краю нового завода согласился Коля Засыпкин, ну а полсотни профессиональных мужиков из бывших своих крепостных он уже сам уговаривал. То есть как уговаривал: сообщил им, что берет их с собой новый завод ставить — и этим ограничился. А чего рассусоливать-то: крепостной — он крепостной и есть. Я же отправил с ним в Забайкалье еще две сотни молодцев — там же и жилье какое-то выстроить придется, и инфраструктуру наладить. Ну а с мужиками — четырех «управляющих» из бывших прапорщиков.
Причем молодцев я отправил без семей: сказал, что пусть сначала жилье выстроят, а там и семьи приедут. Потому что было у меня смутное подозрение, что в этом Нерченском Заводе избытка гостиниц не ожидается…
Но занимался я не только металлургией, пришлось удариться и в машиностроение. Потому что чугуний — это, конечно, хорошо, но сам по себе он всего лишь черный металл. Из которого можно сделать много чего полезного — но лишь при наличии подходящих станков. Поэтому маленький заводик в Павловке теперь работал круглосуточно, и каждую неделю из ворот заводика выкатывалась новенькая паровая машина. Прямоточный сорокасильник, который ставился отнюдь не на одни лишь паровозы. То есть на паровозы ставилось по две таких машины, но я планировал паровозов делать по три-четыре штуки в год — это чтобы с запасом паровозов у меня было. А в основном эти прямоточники крутили насосы или станки. На которых много чего делалось.
Заводом теперь управлял Ванька, родной брат мелкой заразы и старший сын Авдотьи. За прошедшее время я парня поднатаскал, так что он теперь не просто у станка стоять мог, но и разработать что-то механическое умел. Например, он смог прямоточник облегчить на пару центнеров, сам (правда, после моей подсказки) придумал и воплотил шнековый погрузчик топлива в топку парового котла, ну а чуть позже совместно со мной придумал и разработал еще одну очень нужную Алёне машину.
Наталия Филипповна примерно через год сидения в новом доме в деревне «передумала» и попросила переселить её в Одоев. И там поселилась в доме через улицу от нашего — а когда у нас родилась дочка, она всячески бросилась помогать Алёне. Ну, мелочи всякие — типа постирать или сготовить — все же дворовые девки исполняли, а Сорокина — она Алёну учила всякому. Как себя вести в «обществе», или как крестьян заставить прокормить себя и не только себя. После того, как и наш сын уже своими ногами пошел, Алёна решила всерьез заняться вопросами сельского хозяйства, ведь кормить нам требовалось уже под тридцать тысяч человек. Однако кормить для этого еще и десяток тысяч лошадей ей категорически не хотелось — и мы с Ванькой придумали трактор. Паровой и гусеничный.
Котел на тракторе (как и на паровозах моих, и на фабричных машинах) был водотрубный, а точнее паротрубный. В таком очень быстро пар получался после того, как топку разожгли, но в моей «прошлой истории» на паровозах их не использовали по той простой причине, что при большой мощности небольшой (по площади) топке было крайне трудно в таком котле регулировать давление пара. Но у меня-то было всего сорок «лошадок», топка «достаточная» и кочегар справлялся — а вот расход топлива оказывался гораздо меньшим.
Да, пришлось все же еще и производством пеллет, на которых теперь работал тракторный котел, озаботиться — но хворост на дровяных рынках вообще копейки стоил, так что девайс получился очень экономичным. Ну да, чтобы он в поле работал, еще пару лошадей к нему приставить требовалось, чтобы возить пеллеты и воду. Зато это почти трехтонное чудище за день успевало вспахать до двенадцати десятин, причем с использованием «двухъярусных» плугов, переворачивающих верхние сантиметров двадцать пять почвы и рыхлящих нижние тридцать пять. Вроде бы пустяк, но после такой пахоты урожаи зерновых вырастали на треть, а уж про морковку и говорить было смешно.
Когда-то — мне лет двенадцать было — я прочитал у Витькиной матери книжку «Энциклопедия огородника», причем книжка была переводной английской. Там было много интересного: например, советовалось в начале марта уже картошку сажать. Но мне понравилась идея двойной перекопки земли под грядки: на штык земля с грядки снимается, потом внизу на штык перекапывается, а затем верхняя земля обратно на грядку насыпается. Я попробовал, примерно метра полтора квадратных так вскопал, а потом на этой грядке посеяли морковку. И выросла морковка не круглая, а квадратная: огромные морковины просто сминали друг друга — так интенсивно они на этой грядке росли. Причем эффект сохранялся года три, на этой грядке все росло как бешеное. Вот только лопатой так копать было ну очень тяжело. А трактором, да специальным плугом — почему бы и нет?
Сейчас я раздумывал о том, как бы увеличить мощность Павловского завода, но так, чтобы сам завод не разрастался в размерах. А вот увеличивать производство на заводике в Одоеве я не собирался. На этом заводе делались ружья «новейшей конструкции», причем