о чём трепались любители хоккея – это то, что Чернышёва и Тарасова хотят снять с управления сборной СССР, а взамен назначить Боброва. Второе она с гордостью сообщила, что про Борю все говорят – это новый Мальцев или Харламов. А про Ивана шептались, что он на данный момент лучший центральный нападающий в стране, и что в следующем сезоне он вместе с тренером Бобровым переходи в московское «Динамо».
- И откуда люди всё это сочиняют? – Поморщился Боря. – Может и меня, куда в следующем сезоне они отправили?
- По тебе мнения расходятся, - затараторила девушка. – Кто-то слышал, что тебя заберёт «Спартак», кто-то что ЦСКА, но есть и такое мнение, что ты так же переберёшься в «Динамо» следом за Иваном и Севой Боровым.
«Малыш» посмотрел на меня с немым вопросом, так это или нет? Я же в ответ просто пожал плечами, а сам подумал: «Как быстро разлетаются слухи, словно вирус какой-то, ну кто мог узнать о беседе меня, Боброва и председателя КГБ Юрия Андропова? Фантастика!»
А в фойе гостиницы меня ожидал очень приятный фантастический сюрприз. Как только наша троица с баулами и клюшками пересекла стеклянные двери «Юности» на меня быстрее, чем лучшие защитники страны в сегодняшней игре, бросилась одетая в белую шубку Ирина Понаровская. Еле-еле её поймал своими огромными руками.
- Я хотела в гостиницу устроиться, а тут говорят, что мест нет, соскучилась по тебе страшно, и ещё я с «Поющими гитарами» поссорилась. - Сразу все новости Ирина вывалила на мою светлую голову.
- В гостиницу заселю, петь пристрою в наш горьковский ансамбль, и я тоже скучал, - в доказательство чего я заключил девушку в свои объятья, и мы прямо при всех, слились в долгом и чувственном поцелуе.
- У нас в общественных местах целоваться запрещено, - заворчал выждав полминуты работающий на дверях швейцар, мужчина лет шестидесяти.
- Вы мне товарищ шестидесятник прекратите разводить тут буржуазную пропаганду, - сказал я, оторвавшись от сладких губ Ирины. – Вы ещё нашего дорого Леонида Ильича обвините за поцелуи на торжественных приёмах с коммунистами разных стран. Стыдно должно быть, товарищ.
- Ну, хоть тогда в сторону отойдите что ли, - жалостно попросил сотрудник гостиницы «Юность».
- Учись Боря, как целоваться надо, - усмехнулась Алёнка, пихнув в бок Бориса, который стоял, открыв рот.
Глава 14
Всё, что в жизни есть у меня,
Всё, в чём радость каждого дня…
Наверное, ни одного человека не осталось за столиком в ресторане гостиницы «Юность», когда наш горьковский ансамбль по третьему разу затянул новый советский суперхит. После сегодняшней знаковой победы прыгал под гитарные ритмы Толика и Коляна весь состав нашей автозаводской команды. Конечно кроме вратаря Виктора Коноваленко, которого сразу после игры, как и всю первую сборную СССР злющий Тарасов посадил в автобус и увёз на спортивную базу московского ЦСКА в Архангельское, в бывшую усадьбу князей Юсуповых. Правда, жили хоккеисты в новых корпусах, а не в самом дворце знаменитого княжеского семейства.
Всё, о чём тревоги и мечты –
Это всё, это всё ты! – Разом кричала вся толпа, вторя музыкантам.
Я помахал рукой своей ненаглядной Ирине, которая сейчас тоже на сцене зажигала вместе с ВИА «Высокое напряжение», и, смахнув со лба пот, пошёл за столик. На то, чтобы продюсер Миша взял Ирину Понаровскую в ансамбль, я потратил ровно десять секунд, именно столько продержал хитрого и ухватистого черноволосого паренька за нос. Чего он там гундосил, я даже слушать не стал, поэтому переговорный процесс завершился быстро, причём положительным для всех результатом. Плоткин остался с носом и получил в распоряжение прекрасную певицу, я же пообещал бесплатно сочинить ещё один музыкальный хит, но потом, к следующему воскресенью, так как пока вдохновения нет.
- Михалыч, может быть пора загонять хоккеистов по койкам? – Спросил я, сидящего в задумчивости Севу Боброва. – Что-то они слишком расслабились. Завтра же нас ждёт «Локомотив».
- Какой «Локомотив»? – Удивился главный тренер.
- Не понял? – Очень удивился и я. - Железная дорога, Ярославский вокзал, Рижский, Киевский, Казанский и так далее, на них ведь люди работают. И над этими людьми начальники большие сидят, а вот у этих начальников есть своя хоккейная команда в Москве, «Локомотив» называется, - пояснил я элементарные вещи товарищу Боброву, который видать уже немножко нарушил спортивный режим и поэтому думал о глобальных вещах, о сборной СССР и об Олимпийских играх.
- Так, - погрозил мне пальцем Всеволод Михалыч. – Завтра всех соберешь, помоешь, разбудишь, и только попробуйте мне «Локомотиву» проиграть. А я домой поехал. Нужно в голове игру сегодняшнюю переварить. Провожать не надо. Сам! И зачем мы сегодня так первую сборную обидели? А?
- «Малыш»! – Крикнул я своему юному другу. – Вызывай такси, я сейчас, пока остальные не видят, Михалычу помогу до машины дойти. Сева потом обсудим, зачем первая сборная нам так проиграла. Утро вечера мудренее.
- За котов, - кивнул головой очень расслабленный главный тренер.
На улице же стояла замечательная декабрьская погода, чистое усеянное звёздами небо, бодрящий морозец градусов пять или шесть. Вдали мерцало огнями главное здание МГУ, как бы намекая, что главные победы ещё где-то далеко впереди, а я стою с Борей Александровым у самого начала долгого тернистого пути.
- Опять с Алёнкой поцапался, - признался Боря.
- Чтоб в шестнадцать лет да с девчонкой своей поссориться? Быть такого не может, - засмеялся я. – Что Москва ей понравилась? Хочет, чтоб ты сюда побыстрее перебрался, а потом она к тебе приедет, поступит в балет на льду, ведь в фигурном катании у неё перспектив нет, и вы будете жить поживать, да добра наживать? Так?
- Откуда ты знаешь? – Опешил «Малыш».
- С точки зрения банальной эрудиции весь цинизм элементарных помыслов сводится к тому, что рыба ищет, где глубже, а человек, где больше перспектив. – Я тяжело вздохнул, ведь тоже уже подумывал о Москве. - Пошли команду загонять под одеяло, хватит гулять, завтра играть!
***
Во вторник в полдень, 14 декабря, спустя два дня после оглушительной победы второй олимпийской сборной СССР над основной главной командой страны, в здании на Лужнецкой набережной №8, где прописался Спортивный комитет СССР, состоялось заседание Федерации хоккея. Ещё в субботу такое собрание спортивных чиновников рассматривалось как простая ненужная формальность. Президиум должен был за пять