Читать интересную книгу Тайная история атомной бомбы - Джим Бэгготт

Георгий Флеров занялся исследованиями ядерного распада вскоре после того, как в начале 1939 года была опубликована совместная статья Фриша и Мейтнер. Он учился в Ленинградском политехническом институте, работал в лаборатории Игоря Курчатова на физтехе. Наряду со Львом Русиновым Флеров самостоятельно доказал факт высвобождения вторичных нейтронов и косвенно подтвердил предположение Бора и Уилера, согласно которому деление ядер урана зависело от редкого изотопа U235. Затем вместе с Константином Петржаком он доказал, что для ядер урана-235 характерно спонтанное деление[96].

После того как в 1939 году началась война, а в 1941 году германские войска вторглись на территорию Советского Союза, советские физики были вынуждены оставить проблемы ядерной физики и заняться работами, напрямую связанными с войной. Флеров поступил в Ленинградскую военно-воздушную академию, где стал изучать инженерное дело. И хотя у него лишь промелькнула мысль о возможности создания атомной бомбы, в основе которой лежала бы цепная реакция на быстрых нейтронах, он не хотел отказываться от этой идеи. Флеров написал нескольким своим коллегам, что исследования в сфере ядерной физики следует продолжить, но это ни к чему не привело.

В конце 1941 года Флеров вместе со своей частью находился в Воронеже, совсем недалеко от линии фронта. Ученый решил посетить местную университетскую библиотеку и проверить, нет ли там последних западных публикаций по ядерной физике. В частности, он хотел узнать, как были восприняты в научном мире его работы о спонтанном делении ядер.

То, что он обнаружил, удивило и встревожило. Флеров пролистывал западные журналы и убеждался, что публикаций по деленею ядра просто нет. Невозможно было поверить, что такая интересная и важная тема осталась без внимания. Определенно ведущие фигуры западной физики не могли забросить эту тему ради каких-то других проблем. Их имена словно блистали своим отсутствием.

Все встало на свои места, когда Флеров догадался, что исследования по ядерной физике теперь засекречены. Это означало, что американские, британские и, что гораздо хуже, немецкие физики заняты разработкой атомной бомбы.

Он решил поднять тревогу. В феврале 1942 года в письме Курчатову Флеров рекомендовал возобновить в СССР исследования по делению ядер урана. Ответом на следующее письмо и серию телеграмм, направленных Сергею Кафтанову, которого недавно назначили уполномоченным Государственного комитета обороны по науке, было только упрямое молчание.

Не на шутку встревоженный, в апреле 1942 года Флеров написал самому Сталину.

Сталинград

Доклад Комитета М.О.Д. о возможности создания атомной бомбы попал в Москву в сентябре 1941 года, как раз когда на город наступали вражеские войска. Советское правительство эвакуировалось в Куйбышев в октябре, а в начале декабря вермахт был остановлен в тридцати с небольшим километрах от Москвы.

Следовательно, прошло еще около полугода, когда в марте 1942 года Лаврентий Берия приступил к тщательному анализу материалов, представленных Кернкроссом. Берия возглавлял НКВД и был одним из выдающихся членов Государственного комитета обороны. В конце 1930-х он руководил заключительным этапом сталинской Великой чистки от мнимых врагов советского государства — показательными процессами, казнями, заключением политических диссидентов в жестокие трудовые лагеря, которые Александр Солженицын позже назвал «Архипелагом ГУЛАГ».

Берия отличался исключительной подозрительностью. Первым делом он предположил, что имеет дело с дезинформацией, подброшенной немецкими или британскими агентами. И если это так, она могла привести к разорительным расходам на практически бесперспективный проект. Однако Берия изменил свое мнение, проконсультировавшись с надежным физиком.

В марте Берия подготовил подробный доклад Сталину. Он обобщил выводы Комитета М.О.Д. и привел решение, принятое по ним британским военным министерством. Он указал на «важность и безотлагательность практического использования атомной энергии урана-235 для решения военных задач, стоящих перед Советским Союзом». Затем он предложил создать консультативный экспертный совет и ознакомить с материалами разведки нескольких «выдающихся специалистов».

В апреле НКВД провел совещание с советскими физиками-ядерщиками, на котором обсуждались перспективы работ над атомной бомбой. Но на этом совещании не были представлены выводы Комитета М.О.Д. и отчеты, поступавшие от Фукса через ГРУ. Физики вынуждены были вести себя с осторожностью, но когда в руки Сталина наконец попало письмо Флерова, Берия уже принял решение возобновить советские исследования в области ядерной физики.

В то время СССР еще не мог развернуть полномасштабные работы по созданию атомной бомбы, поскольку страна все еще боролась за выживание. Кроме того, по сведениям физиков, в СССР не было крупных залежей урана. На первом этапе проверялась возможность создания советской атомной бомбы, а также оценивалась потенциальная опасность немецкого ядерного оружия. На планирование работ ушло все лето 1942 года.

Хотя Гитлер и потерпел поражение в битве за Москву, к концу весны 1942 года Восточный фронт стабилизировался. Группа армий «Юг» прорывалась к Кавказу, где находились стратегически важные советские нефтяные месторождения. Наступление уверенно развивалось, но Гитлер, уже немало обеспокоенный военными неудачами, решил усилить контроль над своими силами. Он разделил наступавшие войска на две части. Первая группа продолжала путь на Кавказ, а Шестая армия и Четвертая танковая армия направились на 500 километров восточнее, к Волге и Сталинграду.

Это решение было не бесспорным. Сталинград считался важнейшим промышленным городом, Волга — крупнейшей транспортной артерией. Город прикрывал путь к Уралу и далее на север. Но стратегически он все же был не так важен, как нефтяные месторождения на юго-востоке. Казалось, Гитлер опасался, что советские войска смогут нанести ему фланговый удар со стороны Сталинграда. А возможно, его просто обуревала мания разрушить «город Сталина».

К сентябрю Сталинград был практически захвачен. Люфтваффе разбомбило весь город, превратив его в обугленные руины. Сталин приказал «Ни шагу назад» и запретил эвакуировать из города мирное население, чтобы ужесточить сопротивление советских войск врагу. Советским рядовым, прибывавшим в город, удавалось прожить там в среднем сутки. Но народ не сдавался. Вдохновляемая самоотверженным генералом Василием Чуйковым, 62-я армия защищала развалины каждого дома, каждого завода. Любое территориальное преимущество, завоеванное немцами днем, Красная армия отбивала ночью. Битва за Сталинград стала самым кровопролитным сражением в истории человечества.

«Зона Y»

В сентябре 1942 года, через несколько недель после вступления в новую должность Гровс отправился с инспекцией по предприятиям, занятым в американской программе по созданию атомной бомбы. То, что он увидел, порядком его разочаровало.

Первую остановку он сделал в Питтсбурге, где находились исследовательские лаборатории, принадлежащие Westinghouse Electric and Manufacturing Company. В Вирджинском университете и в лаборатории Standard Oil Development Company в городе Бейвей, Нью-Джерси (где в итоге построили экспериментальный завод) продолжались опыты по разделению изотопов методом центрифугирования. Перед компанией Westinghouse стояла задача сконструировать объемные высокоскоростные центрифуги для крупномасштабного выделения урана-235. Определенно это было не лучшее место для начала проверки. У ученых накопились технические проблемы, проект, казалось, не был столь важным. И по рекомендации Гровса эти исследования вскоре закрыли.

Из Питтсбурга Гровс отправился в Колумбийский университет Нью-Йорка, в котором изучали метод газовой диффузии. Контролировал работы химик Гарольд Юри. Ученые, с которыми здесь встретился Гровс, более оптимистично высказывались об изучаемом ими методе. Единственной серьезной проблемой была коррозия, вызываемая гексафторидом урана. В газодиффузионной установке требовалось смонтировать бесчисленное количество пористых мембран из коррозиеустойчивого вещества. Пока такое вещество известно не было. Гровс счел, что работы следует продолжить, но усомнился, что они дадут положительный результат.

Из Колумбийского университета путь Гровса лежал на запад. Генерал прибыл в чикагский «Метлаб» 5 октября. Ему показалось, что возведение экспериментального реактора, которым руководил Ферми, уверенно продвигается вперед. Однако Гровс поразился, насколько смутно ученые представляли себе детали работы, которые с инженерной точки зрения считались фундаментальными. Если бомбу планируется сконструировать вовремя, то программа уже должна была дать ответы на некоторые ключевые вопросы: сколько? какого размера? как долго? Физикам же, казалось, доставляло удовольствие все еще предполагать и прикидывать. Гровс напомнил им, что если бы перед ними стояла задача организовать свадебный банкет, то разговоры типа «мы можем ожидать от десяти до тысячи гостей» совсем не годятся в качестве базы для грамотного планирования.